В гроте светлом, но страсти её непокорный желаньем. {155}
День сидел на утёсе, рукой подперев свой висок;
Горем, плачем, и вздохами очи и душу питая;
Полон слёз, он глядел на пустыню бесплодных морей.
Близко свет меж богинь подошла и сказала, рыдая:
«Вытри слёзы, герой злополучный, не трать кратких дней {160}
Жизни сладкой, – тебя я хочу отпустить благосклонно.
Брёвен ты наруби топором, сталью острой; верней
Плот свяжи, по краям утверди ты перила наклонно
В брусьях, чтоб безопаснее было по морю ходить.
Хлеб и воду, напиток пурпурный я выдам охотно {165}
На дорогу тебе; голод, жажду в пути утолить
Чтобы мог; и одежды я дам; и пошлю за тобою
Ветр попутный, до милой отчизны тебе чтоб доплыть, —
То угодно богам Уранидам на небе, не скрою, —
Мне ж и разумом с ними, и властью равняться грешно». {170}
Одиссей, постоянный в беде, содрогнувшись с тоскою,
Ужаснулся, и бросил богине лишь слово одно:
«В мыслях ведь не отъезд мой, а нечто иное, конечно;
Как могу переплыть на плоту я широкое дно
Страшно бурного моря, когда и корабль быстробежный {175}
Редко там пробегает, лишь с Диевым ветром когда?
Против воли твоей не взойду я на плот ненадежный,
Ты покуда сама мне, богиня, великую дашь
Клятву, что никакого вреда мне ты не замышляла», —
Так сказал он. Калипсо, богиня богинь как всегда, {180}
Потрепавши рукой ему щёки, она отвечала:
«Да, сказать ты хитрец, и желаешь свой ум уберечь;
Слово страшное ныне со мной произнес ты сначала.
Но, клянусь и землёй плодоносной, и небом сберечь,
Стикса мёртвой водою клянусь, нерушимой богини {185}
Клятвой, что даже боги без страха не могут изречь,
Что тебе никакого вреда не замыслила ныне;
Я советую то, что сама бы взяла без потерь,
Коль в таком же была, как и ты, затрудненьи доныне.
Правда свята и мне дорога; не железное, верь, {190}
Бьёт в груди у меня, а горячее, нежное сердце».
И богиня богинь впереди него вышла за дверь
Быстрым шагом, и следом пошёл он за нею поспешно.
С ней, с бессмертною смертный в просторный заходит тут грот,
И уселся в богатых, Гермесом оставленных креслах. {195}
Сразу нимфа пред ним и еды, и питья подаёт, —
Пищи разной, какою всегда насыщались герои;
С Одиссеем же рядом садится; рабыня идёт,
Благовонной амброзией, сладким нектаром накроет.
Тянут руки они к приготовленной пище, и в рот, – {200}
После ж, как утолён был их голод питьём и едою,
И Калипсо, богиня богинь слово мягкое шлёт:
«Одиссей Лаэртид, хитроумный герой, расчудесный,
Если в землю отцов, наконец, ты предпримешь поход,