Будущий король (не) желает познакомиться 2

Тим замолчал, опустив взгляд в пол и несколько минут сосредоточенно рассматривая свои голые ступни.

– Тебя это не пугает? – наконец, задал он вопрос, который, судя по всему, мучал его давно. – Демоны, колдуньи, говорящие коты и прочая чертовщина?

Я задумалась над ответом.

– Пугает, но уже не так сильно, как раньше. Ко всему можно привыкнуть.

– Думаешь?

– Уверена, – с видом эксперта заверила его я. – Человек – существо очень живучее.

– А ты… человек? – кажется, он не собирался задавать этот вопрос.

Потому что боялся услышать ответ.

Но все равно рискнул.

– Да, – с легкостью соврала я. – Человек, которого с головой засыпало приключениями. И которые растянулись на целых два года, если ориентироваться на наше, земное, исчисление времени.

Тим с непониманием мотнул головой.

– Здесь время идет иначе, – пояснила я. – Медленнее. Ты говорил, что прошло два года, но для меня – не больше нескольких недель.

Тим открыл рот, желая что–то сказать, но тут же передумал. Рот закрыл, помолчал, рассматривая стену напротив, а после глухо спросил:

– Ты останешься здесь?

– Да. Я должна, – других ответов у меня для него не было, хотя и очень хотелось сказать по–другому.

– Единственный, кому ты что–то должна, – внезапно разозлился друг, – это твой отец. Он – твоя семья, а эти… кто бы они ни были… они тебе чужие. Ты сама говоришь, что почти не знаешь их!

– Обстоятельства так сложились, – с неловкой улыбкой попыталась объяснить я.

Тим с остервенением отбросил одеяло.

– Значит, ты не вернешься!

– Пока нет, но когда–нибудь, – я постаралась сдержать печальный вздох, – когда–нибудь возможно.

– Когда? – упер руки в боки друг. – Когда твоему отцу стукнет семьдесят?

– Я не знаю, Тим, – прикрывая глаза, выдавила из себя я. Весь этот разговор был мучительным. – Я просто не знаю. Я даже не знаю, чем окончится завтрашний день, а ты требуешь от меня ответов на вопросы, которые еще даже рано задавать.

– А что насчет меня? – и его лицо искривилось.

– Я верну тебя домой, – попыталась улыбнуться я, но сама же почувствовала, какой скомканной она вышла. И совсем не ободряющей.

– Это хорошо, хорошо, – забормотал он, разом растеряв всю свою воинственность. Он вообще не был бойцом. Он был просто хорошим человеком, который умел был отличным другом. Очень редкая черта. – Потому что этот мир… эти стены… все здесь как–то очень странно на меня действует.

– Странно – это как? – всмотрелась я в веснушчатое лицо.

Плечи его поникли.

– Как будто из меня высасывают душу, – поделился Тим. – Я… мне всё труднее думать о том, кто я и как здесь оказался. Труднее вспоминать о доме. Я даже с трудом смог вспомнить имя Риты.

– А Рита – это?…

– Моя девушка, – ласковая улыбка подсветила его лицо, прогоняя страх и тревогу.

– Ты её любишь? – спросила я с замирающем сердцем.

– Да, – просто ответил друг. Не думая, не сомневаясь, не ища других формулировок. Такой простой ответ на такой сложный вопрос. Просто – «да».

Наверное, я должна была за него порадоваться.

Наверное…

– Тим, – начала я, устремляя взгляд в не задёрнутое окно, темнота за которым напомнила мне цвет глаз принца. – Как ты думаешь, чем пахнет любовь?

Он не удивился странному вопросу.

Вместо этого он попытался ответить, обстоятельно, как делал всегда.

– Если подойти к вопросу с научной точки зрения, то любовь пахнет смесью гормонов – дофамина, эндорфина, адреналина, аксетоцина, эпинефрина. Если с поэтической, то, беря за основу строчки известного поэта, любовь пахнет духами и туманами. А если с логической, то любовь пахнет так, как пахнет тот, кого ты любишь. Или как пахло в тот момент, в который ты поняла, что это – любовь.

– А чем пахнет любовь для тебя? – всхлип застрял в горле.

– Булочками с корицей, – с неожиданной мечтательностью ответил друг. – Рита испекла их для меня, когда впервые позвала в гости.

Я повернула к другу лицо. В глазах стояли горячие слезы. Но я была сильной. И ни одна из слезинок не сорвалась вниз, хоть и прожигала бездонные дыры в душе.

– Я желаю тебе счастья, – с трудом вымолвила я и закусила губу, чтобы не дать прорваться рыданиям. Это была только моя боль. И таковой она и должна была остаться.

Я взяла его за руку и последний раз переплела наши пальцы. Это было моим прощанием. А потом мысленно попросила, чувствуя, как содрогается, ломается что–то глубоко внутри: «Позволь мне вернуть его домой». И проход распахнулся, как распахивается тяжелая, старая, но хорошо смазанная дверь в темном пыльном подвале, наполненном детскими страхами и несбывшимися надеждами. Возможно, дверь была смазана моими невыплаканными слезами.

Я не шагнула через порог, но, мысленно концентрируя на нем свое внимание, подвела к порогу Тима, а после толкнула в грудь, отправляя прямиком в проем и видя, как за спиной друга проявляются очертания его комнаты. Наши пальцы легко расцепились, потому что ни он, ни я не хватались друг за друга. И только кончики его пальцев соскользнули с моих, как дверь с грохотом захлопнулась, распространив вокруг запах пыли и сырости.

Тим исчез, вернувшись в свой мир.

А я рухнула на колени, заходясь в рыданиях.

Глава 29

Когда тяжелые ладони легли на плечи, я подумала, что это Сатус. А потом уловила теплые шоколадные нотки, скрашенные запахом чего–то резко освежающего, влажного, похожего на то, как пить горячий шоколад на веранде в раннее морозное утро, грея руки об исходящую густыми паром чашку.

Стало очевидно, что это не Тай. От того пахло по–другому.

– Вставай, – проговорил Шейн и легко поднял меня с пола. – Хватит своей юбкой собирать всю пыль с моего пола.