Грэйккон опять промолчал. Стражник подошёл совсем близко и, протянув руку, бесцеремонно
рванул его за воротник одежды. Послышался треск раздираемой ткани. Грэйккон слегка отшатнулся
и, напрягшись, словно зверь перед броском, кинул вокруг быстрый взгляд, прикидывая расстановку
сил, но тут же, передумав, обмяк и, обречённо опустив голову, замер на месте. Стражник с
неожиданной для его возраста и комплекции прытью шарахнулся назад и выхватил меч.
– Это он! Взять его!
Несколько воинов соскочили с коней, и острия мечей тут же упёрлись Грэйккону в грудь и спину.
– Ни с места! Сдать оружие!
– Я не вооружён, – тихо ответил он.
– Связать его! – старший опустил меч и отошёл назад, предоставив своим подчинённым
выполнить приказание. И тут он заметил Айви.
– Да он не один! – ухмыляясь, стражник медленно подошёл к забору и, остановившись в двух
шагах, с интересом оглядел свою «находку». Другие повернули головы и тоже неторопливо
двинулись в их сторону, предвкушая занятное продолжение скучного ночного дозора.
– Ты знаешь его? – старший пристально посмотрел Айви в глаза и указал пальцем на Грэйккона,
стоявшего на дороге со связанными руками в окружении нескольких конников, не проявивших
интереса к припозднившейся юной особе.
– Н-н-нет, не знаю… – запинаясь, выговорила она.
– А что ты тут делаешь в такое время?
– Я… здесь п-прислуживаю… – промямлила Айви первое, что пришло в голову, трепеща от мысли,
что будет, если они зайдут в дом и спросят. Она попыталась юркнуть в калитку, но один из
стражников легко преградил ей путь, хитро усмехнувшись и игриво пригрозив пальцем. Другой,
грузный и губастый, подошёл совсем близко и развязно заявил:
– Да нет, она здешняя! Смотрите! – он коснулся пальцем её цепи, а потом медленно провёл
ладонью вверх, вдоль шеи и плотоядно осклабился:
– Ух, какая птичка!
Айви съёжилась и попыталась вжаться глубже в забор, но тут старший резко скомандовал:
– Хватит! Возвращаемся.
«Губастый» смерил Айви недвусмысленным взглядом и нехотя отошёл. Грэйккона привязали за
руки к концу длинной верёвки, другой её конец накинул на луку седла один из всадников, и отряд
медленно направился в сторону города. Через минуту они скрылись в темноте.
Ноги Айви подкосились. Что-то огромное и незнакомое крепко и безжалостно сдавило сердце.
Закрыв лицо руками, она сползла на землю и, сжавшись в комочек, горько заплакала. «Что я
наделала? Почему сказала, что не знаю его? И он, конечно, слышал! Лучше бы я молчала! Я предала
его!» Рассудок услужливо подкинул спасительное: «а что ты могла сделать?» и «да что тебе этот, едва
знакомый, старик?» – но эти мысли бессильно потухли где-то глубоко, под волнами одиночества и
тоски, затопившими душу. Айви понимала, что потеряла что-то очень дорогое, возможно, друга, -
такого, какого у неё никогда раньше не было. От этого хотелось завыть, и, наверное, она завыла,
потому что ослик Грэйккона, смирно стоявший на дороге и только иногда потряхивавший головой,
чтобы отогнать ночных насекомых, испуганно вздрогнул и беспокойно переступил ногами.
Айви поднялась с земли и подошла к нему: сумка, притороченная к седлу, фляга, серый плащ…
Она пощупала мягкую ткань. В памяти тут же возникла высокая фигура, заслонившая её от чёрных
незнакомцев. Она постояла какое-то время, задумчиво держа плащ в руках.
«Нужно что-то делать… Его вещи остались здесь…» – эта мысль неожиданно ободрила её. Она
кинула плащ поперёк седла и, проглотив слёзы, взяла осла за поводья и двинулась в город.
Она вернулась домой, когда небо на востоке уже начинало окрашиваться в предрассветные тона.
Ночной ветер унёс облака, обнажив потухающие звёзды, грустно глядящие с высоты, словно глаза,
утратившие надежду. Поставив перед осликом ведро воды, Айви толкнула дверь и медленно вошла.
Половицы привычно скрипели под ногами, привычные предметы смотрели на неё изо всех
уголков, даже запах был домашним и привычным. Она была дома. Айви замерла, жадно впитывая