Полет в никуда

Нам всю нашу жизнь подсовывают какие-то заменители любви:

любовь к богу, любовь к женщине, любовь к матери, любовь к детям. Почему заменители? Потому что все качества, которые перечислены выше, это физические аспекты бытия человечества и только. Я же говорю о метафизической любви, любви не к объекту, а к сути объекта.

Христиане бы моментально приписали этому – «божественная», а я не верю в божественную любовь. Если бы она была, хотя б в малой степени, как у меня закоренелого грешника, он не создал бы этот сраный и ничтожный мир. Если бы Бог любил нас, вонючих своих отпрысков, хоть чуть-чуть больше, он не сотворил бы такого дерьма, в котором мы с вами живем. Мне его очень жаль. Если он существует, то в своем ничтожном проявлении он очень жалок. Хотя, может, я в чем-то не прав. Но сейчас, я полностью уверен в своей правоте, и, может быть, в ближайшее время мои взгляды на эту жизнь без любви, понимания и прощения не изменятся.

Глава 4.

Перед Новым годом ректорат института решил сделать всем студентам подарок. Они в наш маленький и убогий зал пригласили известного артиста театра и кино Андрея Миронова. Для меня он был, и по сей день остается, человеком со званием великого актера.

Я с удовольствием пошел на этот творческий вечер. Сидел в первом ряду. Миронов выступал в сопровождении концертмейстера – такого маленького еврея, который отменно играл на рояле. Миронов много пел, пританцовывая, рассказывал байки со съемочных площадок. Я не слушал его, я просто смотрел на великого и неповторимого Андрея Миронова. Я следил за его жестами, мимикой, за его глазами, руками – он все делал хорошо. У него был сильный насморк, он то и дело доставал носовой платок и сморкался. Наверное, он понял, что это смотрится довольно глупо, но не отменять же концерт из-за такой непрухи. Когда он пел песню «Остров невезения» из кинофильма «Бриллиантовая рука», при словах «Что они не делают, не идут дела, видно в понедельник их мама родила», он схватился за нос и постарался высморкаться не в платок, а в руку. И это при полном зале!

Потом схватился за театральный занавес, откинул его, сделал круг у концертмейстера и закончил петь.

Когда творческий вечер был закончен, ко мне подошел мой знакомый Виктор, он занимался обслуживанием этого зала, и говорит:

– Пойдем, я тебе кое-что покажу.

– Что именно?

– Пойдем, посмотришь «хохму»

Он подвел меня к сцене, на которой только что выступал артист.

– Видишь вон тот занавес? Представляешь, Миронов вытер свой нос о

наш реквизит.

Я посмотрел: «Да, действительно, – подумал я, – великий артист у всех на виду высморкался в театральный занавес и при этом никто толком ничего не заметил. Это здорово».

После концерта я очень хотел подойти к Миронову и перемолвиться хотя бы небольшим, но запоминающимся диалогом. Приготовил ручку и бумагу. Андрей вышел, от него пахло очень хорошим одеколоном. Лицо его было красным и мокрым от пота.

– Андрей, оставьте, пожалуйста, автограф.

– С удовольствием, – в нос проговорил Миронов.

– Плохо себя чувствуете? – заискивая, спросил я.

– Да, насморк одолел.

– Я заметил.

– А чем вы здесь занимаетесь, что это за институт? – картавя, спросил он.

– Мы учимся в институте киноинженеров. Технический персонал для

киностудий и кинотеатров.

– Операторы, что ли?

– Нет, хуже, будем чистить для операторов их кинокамеры и промывать

спиртом оптические оси, – сострил я.

Миронов рассмеялся, пожелал удачи, сел в машину и уехал. Мне было очень приятно – ведь я говорил с самим Андреем Мироновым! Я был горд и счастлив.

А автограф до сих пор у меня хранится в альбоме, он был оставлен на бумаге для заклейки окон. На тот момент я не нашел ничего более подходящего.

Мне очень хотелось попасть на концерт Гребенщикова еще раз. Я узнавал у Анечки, где можно послушать «живьем» Гребенщикова, но она не могла мне ничем помочь. Хорошая музыка, интересные тексты, а эта группа нигде не выступает. И я решил организовать концерт Б.Г. у себя в общежитии. Я подошел к коменданту с предложением. Это была пожилая женщина, вся погрязшая в «постельном белье» студентов и «разбитыми окнами» в общаге.

– Я хочу организовать «Аквариум» у нас в общежитии, – уверенно, но

наивно заявил я ей.

– Вы любите рыбок? Но у нас нет денег, молодой человек, чтобы

удовлетворить Вашу просьбу.

– Каких рыбок! Я хочу организовать концерт группы «Аквариум». Это

очень популярная в Ленинграде группа. Помогите мне.

–  Не знаю такой группы. И это не концертный зал, а всего лишь

общежитие для иногородних студентов, – возмущенно, с раздражением ответила она. – Идите и не мешайте мне работать. «Аквариум» он хочет! До чего дошел. Совсем уже с ума посходили.

Я был огорчен и обижен – все равно ведь актовый зал пустует. «Ладно, – подумал я, – а если я Гребенщикова приглашу к себе в комнату? Это конечно не очень реально…». Но мне очень хотелось «вживую» послушать Б.Г. еще раз. И моя наивность, как всегда, меня не подвела.

Я поехал в «Сайгон» узнать у неформалов, как мне выйти на Б.Г.

Я подошел к длинноволосому парню в джинсовой жилетке, который стоял за столиком и пил кофе:

– Слушай, я хочу поговорить с Б.Г., ты не знаешь, как это сделать?

– С Гребенщиковым? – удивленно переспросил он.

– Да.

– А зачем тебе?

– Я хочу организовать его концерт.

– Он здесь бывает очень редко. Я пару раз его видел, но, в основном, он

тусуется в рок-клубе.

– А где этот рок-клуб находится?

– На Рубинштейна. В доме народного творчества. Хотя, подожди, вон,