Ночь Ватерлоо

ГЮЛЬЧИХРА. Она есть на вас. Ты сама сказала, что ломать кости – твоё призвание. А моё призвание – быть женой и рожать детей! Но это во мне сломали. Бесповоротно. Я никому не нужна, мне никто не нужен. Ради чего я должна рисовать вам звёздочки? Ради шанса выйти на волю через пять лет? Большое спасибо.

МАША. Тогда беги! Или ты реально считаешь, что я не дам её вытащить?

ГЮЛЬЧИХРА. Почему ты хочешь, чтоб я сбежала? Ты уже не боишься, что я взорву пол-Москвы?

МАША. Уже не боюсь. Хочешь, объясню, почему?

ГЮЛЬЧИХРА. (сев на корточки и взяв руку Анфисы) Хочу.

МАША. Потому что это и есть салон красоты, где вместо волос отрезают уши! Ты это поняла, когда захотела вправить мозги взбесившейся с жиру Машке Стрельцовой. Ты в ней узнала себя, взбесившуюся от боли! Этим и объясняется твоя жалость к ней. Желание мести было для тебя проблеском, на который ты шла. И вот свет погас. Без света жить страшно. А умирать без света ещё страшнее! Поэтому ты сидишь перед умирающей слепой девочкой, которую никогда никто не любил, что неудивительно – её вытащили из трупа. И ты не выпустишь её руку, пока она не умрёт или пока ты не умрёшь, потому что это для тебя – свет. И для неё – тоже, хоть вы друг друга не любите. Я права?

ГЮЛЬЧИХРА. Почти. Её вынули не из трупа. Она меня уверяла, что чётко помнит первые несколько минут своей жизни, и помнит мать. Живую.

МАША. (поднявшись) Врёт она всё!

ГЮЛЬЧИХРА. Ты хочешь за это ударить её ногой?

МАША. Верни мне, пожалуйста, пистолет.

ГЮЛЬЧИХРА. Нет, я не могу. Если я это сделаю – свет погаснет. Свет – это жених, а душа – невеста. Разве невеста может идти к жениху, целуясь взасос с какими-то тошнотворными мужиками? Я не хочу спасать тех, кто думает, что война идёт только по телевизору! Не хочу. Я их ненавижу. Я никому не отдам мой свет – ни тебе, ни им!

Кладёт руку на лоб Анфисы. С улицы доносится нарастающий вой сирены.

МАША. А если погибнут дети, свет не погаснет?

Сирена смолкает. Тётка в чёрных перчатках идёт к Анфисе, и, наклонившись над ней, снимает с неё руку Гюльчихры. Анфиса перестаёт дышать. Гюльчихра поднимается.

МАША. Это, наверное, Скорая Помощь. Подстанция – на соседней улице.

ГЮЛЬЧИХРА. У меня – пистолет. А у тебя что?

МАША. А у меня- ничего.

ГЮЛЬЧИХРА. Меняемся?

МАША. Нет! Если я отдам тебе ничего за свой пистолет, то мой свет погаснет. Возьми сама.

Гюльчихра берёт Машу на прицел.

МАША. (изображая ребёнка) Мама! мама! (Смеётся)

Гюльчихра опускает пистолет.

МАША. Как видишь, пистолет стоит гораздо меньше, чем ничего!

Раздается сигнал дверного звонка.

ГЮЛЬЧИХРА. Позвони с моего мобильника на последний принятый номер. Ответит женщина. Я её называю Яна. Именно у неё я должна взять главное. Назначь встречу – естественно, моим голосом. Она ростом выше тебя, молодая, светлая, с длинным носом. Знает достаточно для того, чтоб ты стала капитаном, а твой полковник – сенатором.

Звонок повторяется.

МАША. (покинув комнату) Кто там?

ТЁТКА В ЧЁРНЫХ ПЕРЧАТКАХ. Господин Лобачевский!

Затемнение. Выстрел.

Конец.

Коньяк Монфокон

Пьеса в двух действиях

Действующие лица:

Виктор Васильевич Гамаюнов, врач, заведующий хирургическим отделением в городской больнице

Елена Антоновна, его жена

Наташа, их двадцатитрёхлетняя дочь.

Дуня, её шестнадцатилетняя сестра.

Петя, друг Дуни.

Димикс, товарищ Пети.

Лариса, тридцатилетняя врач-хирург.

Прялкина, то же самое.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Кухня в квартире Гамаюновых. Елена Антоновна сидит за столом, пьёт чай. Мобильник, лежащий перед ней на столе, подаёт сигнал.

ЕЛЕНА АНТОНОВНА. (взяв его и выйдя на связь) Алло! Здравствуй, мама. Да ничего, потихонечку. С телефоном? Дунька его уронила, и он разбился. Нет, пока ещё на работе. Тоже не приходила. Боюсь. Наташка? Не знаю, сейчас спрошу … (громко) Наташа, ты спишь?

НАТАША. (из своей комнаты) Да!

ЕЛЕНА АНТОНОВНА. Говорит, что спит. Не знаю, сейчас спрошу … Наташа, а ты не хочешь бабушке что-нибудь сказать?

НАТАША. Нет!

ЕЛЕНА АНТОНОВНА. Она говорит, что завтра к тебе придёт, так что готовь пряники и варенье! Не знаю, сейчас спрошу … Наташа, бабушка спрашивает, какие пряники покупать – квадратные с мёдом или кругленькие с ванилью?

НАТАША. Продолговатые с вазелином!

ЕЛЕНА АНТОНОВНА. Да купи и те, и другие. Сгущёнку не покупай – опять обожрётся до заворота кишок! Откуда ж я знаю, где она пропадала? Не говорит. Купи вафельный. Да зачем сейчас-то бежать? Завтра утром купишь. Да? Ну, как знаешь. (кладёт мобильник на стол, встаёт, делает шаг к комнате и прислушивается) Наташа! Ты хорошо себя чувствуешь?