Мировоззренческие основы истории России (середина XIX – начало XX вв.). 2-е изд., сокр.

Еще накануне неизбежной реформы и предстоящей отмены крепостного права в Церкви началось движение за переустройство и расширение приходских школ. Зародилось оно в Киевской епархии. Идея передать народное образование в руки духовенства привела к тому, что тогдашние министр народного просвещения и обер-прокурор Синода совместно составили проект о передаче всего дела начального народного образования в ведение Церкви. Церковноприходские школы открывались по епархиям ежегодно сотнями. Духовенство жертвовало на них и свое время, и, за неимением сначала помещений для школ, свое жилище. Расходовало оно свои средства и на покупку необходимых учебных принадлежностей. С 1859 по 1865 год духовенством было открыто свыше 21 400 новых приходских школ[29 - Русак В. История Российской Церкви. 2-е изд., испр. и доп. 2002. С. 20—21. URL: http://www.gumer.info/bogoslov_Buks/History_Church/rusak/index.php (http://www.gumer.info/bogoslov_Buks/History_Church/rusak/index.php).].

За развитием начальной школы внимательно следила общественность. Часть общества, включая отдельных представителей духовного сословия, выступала против передачи руководства народной школой в руки приходского духовенства. В Министерстве народного просвещения поднялся вопрос о подчинении всех народных школ министерскому ведомству. Его чиновники, начиная с попечителей округов, и мировые посредники по преимуществу были люди новых, западных убеждений, а потому нередко прямо запрещали сельским обществам открывать новые приходские школы и собирать на них деньги. К началу 1880-х годов приходских школ осталось четыре с небольшим тысячи. Влияние Церкви на народное образование и школу заметно ослабло[30 - Знаменский П. В. История Русской Церкви. М., 1996. С. 193.].

Однако, после того как в 70-х годах ряд земских учителей оказались замешанными в революционной пропаганде, правительство стало опасаться, что земские школы «вместо служения истинному просвещению могут быть превращаемы в орудие растления народа, к чему уже и обнаружены попытки», и вновь обратило внимание на насаждение церковных школ. К 1899 году было около 40 тыс. церковноприходских начальных школ с почти 1,5 млн учеников, против 30 тыс. земских школ с более чем 2 млн учеников[31 - Поспеловский Д. В. Русская православная церковь в XX веке. М., 1995. С. 22.].

Однако церковноприходские школы не оправдали возлагавшихся на них надежд. В итоге к 1916 году на всю страну было всего около 8000 церковных начальных школ разного типа – то есть в два с половиной раза меньшее, чем в конце 1863 года[32 - Никольский Н. М. История русской церкви. М., 1988. С. 415.]. Но и это небольшое число школ не пользовалось популярностью, во всех отношениях уступая земской начальной школе. Таким образом, поставленная церковноприходской школой цель не была достигнута.

Церковь и светское образование. Церковь всегда стремилась использовать систему светского образования для внедрения православных идей в сознание широких масс населения. В середине XIX века основы православной религии преподавались и в государственных школах и гимназиях, лицеях. Их уставы ориентировались на то, чтобы христианская вера составляла «главнейший предмет и одушевляла весь курс учения». Но и здесь к началу царствования Александра II накопились проблемы с достижением декларированной цели. Хотя на Закон Божий отводилось немало часов, во многих учебных заведениях к предмету относились как к второстепенному, экзамены проводились формально.

В 1890-х годах при К. П. Победоносцеве богословское преподавание в светской школе вновь было значительно расширено. Филаретовский катехизис был введен не только в средних учебных заведениях, но также в городских и земских четырехклассных училищах. В старших классах гимназий было сверх этого введено преподавание догматического и нравственного богословия по образцу семинарий, главным образом в целях борьбы с позитивным научным знанием. В целях борьбы с атеистическим мировоззрением был введен в высших учебных заведениях курс основного богословия, обязательный для всех студентов православного исповедания. По мнению советского историка Н. М. Никольского, «результаты этих мер были совершенно ничтожные»[33 - Там же. С. 416.].

Духовная наука и просвещение. Конечно, неверно утверждать, что богословская и вообще церковная, религиозная жизнь замерла в Русской православной церкви. Во второй половине XIX – начале XX вв. усилилась работа по развитию системы богословских наук, однако их уровень не соответствовал стремительно меняющемуся под напором западных идей обществу. Многочисленные труды по различным отраслям богословского знания не получили распространения ни в широких слоях народа, ни в среде тогдашней интеллигенции. Они не смогли составить идейной конкуренции ни либеральным, социалистическим и анархическим идеям, ни естественнонаучному знанию, активно вторгавшемуся в сознание русских людей и все более подрывавшему основы религии, ни трудам и произведениям еретического и сектантского толка.

Перевод и распространение Библии. В XIX веке часть иерархов и государственных деятелей важнейшим средством, способным укрепить православие, считали перевод Библии на русский язык. Полная Библия в русском переводе в одном томе вышла в свет в 1876 году[34 - Русак В. Указ. соч. С. 32.]. Теперь каждый верующий мог сам сравнить учение Христа с тем учением, которое было у Русской православной церкви. Несправедливость строя, его несоответствие Священному Писанию в православном государстве бросались в глаза. И это тоже стало одной из причин того, что Церковь стала терять влияние на верующих.

Духовная цензура. Широкое распространение в XIX веке западных идей, противоречащих православному мировоззрению, побудило правительство создать духовную цензуру[35 - Котович А. Н. Духовная цензура в России (1799—1855 гг.). СПб., 1909.]. Духовная цензура служила дополнением светской, рассматривая сочинения и произведения изобразительного искусства, относящиеся к религии вообще и к православию в частности. Цензуру проходили и сочинения духовенства. Все сочинения, заявленные к публикации, содержание которых касалось не только православия, но вообще религии, подвергались тщательному анализу.

Итогом жесткой цензурной политики для самой Церкви стала бедность богословских наук и богословской мысли, что серьезно беспокоило наиболее дальновидных иерархов и государственных деятелей.

Духовенство и общественность на рубеже веков. В начале ХХ века Церковь стала более активно взаимодействовать с гражданским обществом. Православная церковь также воспользовалась гражданскими свободами, данными Манифестом 17 октября 1905 г. Церковь получила возможность широкого участия в общественной и политической деятельности. Часть православного духовенства примкнула к правомонархическим союзам и партиям, а часть поддержала общественные движения и партии либеральной и даже социалистической направленности. Отход некоторой части духовенства от традиционно монархических установок православной идеологии свидетельствовал об определенном идеологическом расслоении в РПЦ.

На волне общественно-политического подъема 18 ноября 1905 года Синод принял решение о проведении пастырских собраний с целью обеспечения широкого участия духовенства в духовной и общественной жизни верующего населения. Настоятелям церквей предоставлялось право проводить приходские собрания, которые должны были состоять из клириков и прихожан. Предлагалось избирать церковноприходские советы под председательством настоятелей. Этим же решением Синод разрешал созывать епархиальные, уездные и благочиннические съезды духовенства.

Как и прежде, Церковь принимала активное участие в акциях, проводимых государственным аппаратом. Совместно с полицией были предприняты попытки борьбы с социалистическими идеями в рабочей среде. В известной «зубатовщине» священники приняли деятельное участие, и один из них, знаменитый Г. А. Гапон, с благословения митрополита Антония приобрел большое влияние в среде питерских рабочих[36 - Никольский Н. М. Указ. соч. С. 418.].

В конце XIX века началось издание в огромном количестве благочестиво-назидательной религиозной литературы, главным образом для простого народа. Однако противостоять натиску менее многочисленной, но казавшейся более убедительной революционной литературы эти издания не смогли, поэтому эффективность их воздействия на народ оказалась невелика.

§4. Отношение к старообрядчеству, другим религиям и конфессиям

В XIX веке Православная церковь столкнулась с целым рядом вызовов: с одной стороны, усилилось влияние сектантов и представителей других религий и конфессий, с другой – появились неведомые ранее идеологические соперники в форме материализма и атеизма.

Не получая от РПЦ ответов на насущные вопросы тогдашней современной жизни, в народной среде возникают секты протестантского, иудейского и языческого характера. Широкое распространение сектантства – признак идейного кризиса Православной церкви. Одновременно рост сект, особенно в XIX веке, их постоянные разделения, возрождение старинных религиозных учений свидетельствуют об исключительной религиозной активности народной души и невозможности удовлетворить духовную жажду в пределах Русской православной церкви.

Основной причиной активизации сектантства и безверия в рассматриваемый период являлась идейная слабость РПЦ. Элита и народ все чаще стали обращаться к альтернативным источникам идей: сектантам, другим религиям и конфессиям, европейской материалистической философии, науке

Наряду с ересями и сектантством одним из факторов, ослаблявших Церковь, был раскол. В XIX веке официальная позиция заключалась в том, что раскол появился по чисто обрядовым причинам, на этой же позиции стоит РПЦ и сегодня. Сами старообрядцы считали и считают, что они по-прежнему защищают истинную, неискаженную веру[37 - См.: Официальный сайт Русской Православной Старообрядческой Церкви. URL: http://www.rpsc.ru/index.php?id=63 (http://www.rpsc.ru/index.php?id=63).].

Численность старообрядцев в середине XIX века составляла до 10 миллионов человек[38 - Липранди И. Краткое обозрение существующих в России ересей и расколов. СПб., 1853.]. Они не имели в своей среде представителей дворянства или интеллигенции и состояли исключительно из крестьян и купцов.

Важнейшей формой преодоления раскола в Русской православной церкви было единоверие.

Вожди старообрядчества первоначально стремились к окончательному и полному отмежеванию от Православной церкви, но к концу XVIII века в среде раскольников оказалось значительное число тех, кто был готов сотрудничать с официальной Церковью и властью. В свою очередь старания Церкви и власти были направлены на возвращение схизматиков в лоно РПЦ. Результатом этих однонаправленных усилий стало появление единоверческого движения[39 - Сущность единоверия, с точки зрения самой Русской Церкви, выглядит следующим образом: «Единоверием называется условное единение старообрядцев с православною Церковью, заключающееся в том, что некоторые из раскольников вступили в союз церковный, приняв законное благословенное Церковью священство под условием содержания старых книг и обрядов». Цит. по: Смолич И. К. История Русской Церкви. 1700—1917 гг. М.,1996. Ч. 2. С. 135—136.].

К середине XIX века, по официальным данным, в единоверие перешли 135 тысяч человек и были созданы 144 прихода с 153 храмами. Столь значительное число единоверцев, которое обер-прокурор выдавал за успех миссионерской деятельности, было достигнуто главным образом при содействии государственных учреждений и не без применения средств нажима. К концу XIX века рост единоверия замедлился, а после указа 1905 года о веротерпимости и вовсе прекратился[40 - Смолич И. К. Указ. соч. Ч. 2. С. 144.]. В условиях реальной веротерпимости идеи официального православия не были привлекательны для старообрядцев.

Отношение властей к старообрядцам. Светская и церковная власти упорно боролись с расколом как с религиозной, а по мнению правительства, еще и политической угрозой. Обвинив власть и Церковь в пособничестве Антихристу, старообрядцы, по существу, объявили войну, открыто заявив, что они являются врагами и власти, и Церкви. В свою очередь, правительство и Синод принимали в отношении раскольников меры, которые принимают в отношении внутренних врагов.

Преследование староверов, к которому неоднократно призывало правительство, осуществляла Церковь, и это было как бы частью ее внутренней миссионерской деятельности. Идейная основа раскола диктовала и методы борьбы с ним.

Репрессивные меры не привели к снижению числа раскольников и во второй половине XIX века отношение к ним становится более либеральным. В начале ХХ века внутриполитическое положение империи стало настолько трудным, что продолжать гонения на старообрядцев, умножая врагов империи, стало невозможно. 12 декабря 1904 года вышел указ императора Сенату с требованием пересмотреть законодательство в отношении раскольников, а 17 апреля 1905 года император утвердил «Основы укрепления веротерпимости», в них утверждались различные юридические статусы отдельных согласий раскола. Староверческие общины распределялись на согласия и толки в зависимости от того, насколько они удалились от православного учения. Были разрешены общественные богослужения поповцев и беспоповцев, и их теперь официально называли староверами, а не раскольниками. Им были дарованы права на совершение треб в молитвенных домах и на утверждение завещаний. Старообрядчество было уравнено с иностранными конфессиями в отношении возможности бракосочетания с православными. Также были открыты все запечатанные молитвенные дома. Дополнительный указ от 17 октября 1905 года позволил, кроме всего прочего, строительство церквей, а также открытие школ, монастырей и скитов. Благодаря принятым законодательным актам, правовое положение староверов коренным образом улучшилось.

Особого внимания заслуживает феномен успешного предпринимательства в среде раскольников. Очевидно, что он объясняется не особенностями веры – она была одна и та же с православными; не может этот феномен быть объясним и особенностями обряда: исследование влияния хождения «посолонь» на успехи в торговле вряд ли увенчаются успехом. Скорее всего, причины выдающихся успехов старообрядцев в торговле и промышленности объясняются тем, что богатство было условием сохранения самого ценного, что у них было, – их веры. Богатство было средством, а не целью для старообрядцев, средством сохранения и развития истинной, с их точки зрения, веры. На полученные деньги поддерживались единоверцы, содержались тайные молельные дома, подкупались полиция и администрация.

Феномен старообрядческого предпринимательства исчез, как только пропали условия, его породившие: гонения на веру, необходимость сплочения во имя ее сохранения. Именно поэтому он не смог повториться в условиях современной России.

Отношение Церкви к католикам определялось идущими из глубокой древности представлениями и суждениями, которые возникли и развились под византийским влиянием и успели стать твердым убеждением.

Позиция Св. синода по отношению к католическим полякам была изложена в письме обер-прокурора К. П. Победоносцева императору Николаю II от 21 сентября 1899 года: «Политика Римской курии остается веками одна и та же – политика лукавства и затаенной мысли»[41 - Цит. по: Смолич И. К. Указ. соч. Ч. 2. С. 298—299.].

Перемены в отношении к католикам произошли с принятием Манифеста от 17 апреля 1905 года, разрешившего переход в римско-католическое исповедание. Политика веротерпимости породила новые проблемы, так как теперь многие униаты вернулись к католицизму. Поэтому рядом распоряжений административного характера практическое применение манифеста вскоре было сильно ограничено.

В ХХ веке число переходов в православие было незначительным и колебалось от одной до двух тысяч в год; это свидетельствовало о твердости католиков в своей вере, а также о том, что православные либо не вели среди них пропаганды, либо она была неэффективной[42 - Подробнее см.: Смолич И. К. Указ. соч. Ч. 2. С. 295—307.].

Российские протестанты. Большинство протестантов в России составляли немцы, которые, в общем, сумели врасти в новое окружение, достигнув высоких должностей в армии и на гражданской службе, успешно действуя в торговле и промышленности. Наибольшее число протестантов было в Прибалтике, население которой принадлежало преимущественно к Евангелическо-лютеранской церкви. Православию при активной государственной поддержке удалось значительно потеснить протестантизм в регионе, тем не менее именно это вероучение продолжало определять мировоззрение населявших ее народов.

Второй по значимости религией в Российской империи был ислам. Политика первых русских императоров и императриц была направлена на ограничение ислама. Строительство новых мечетей было затруднено, всячески поощрялся переход мусульман в православие. Попытки возврата из православия в ислам жестко пресекались. Результаты христианизации мусульман в России были весьма незначительными.

Особое внимание было уделено организации государственного регулирования «сверху» религиозной жизни российского мусульманства. Начали создаваться органы духовного управления мусульманскими общинами. По существу, мусульманская община России получила организацию, аналогичную церковной, хотя исторически институт церкви в исламе отсутствует. Это привело к непредвиденным последствиям: мусульманское духовенство России оформилось в качестве организованной национально-политической силы, результатом чего стало усиление интегративных функций ислама. Центральным правительственным органом, контролировавшим жизнь российского мусульманства, был департамент духовных дел иностранных исповеданий Министерства внутренних дел.

Рядом российских законодательных документов был определен круг духовных лиц и служителей мусульманских духовных учреждений, получивших правовое признание со стороны государства. Они могли получать казенное жалованье, освобождались от налогов, повинностей, воинской службы, имели право пользоваться доходами от соответствующих приходов, их дома освобождались от постоя и т. д. В 1912 году в Российской империи на официальном учете состоял 24 321 мусульманский приход с 26 279 богослужебными зданиями (соборными мечетями[43 - Число мечетей к 1917 г. составляло, по разным источникам, от 14 300 до 22 тысяч.], летними и зимними мечетями и молитвенными домами и т. д.) и 45 339 мусульманских духовных лиц (имамов, мулл, хатибов, муэдзинов и т. д.). Таким образом, значительная часть мусульманских духовных лиц была вписана в общую систему российской имперской государственности.

Несмотря на значительное улучшение положение мусульман, вплоть до 1905 года они в повседневной религиозной жизни сталкивались со многими трудностями и ограничениями. После Манифеста от 17 октября 1905 года самодержавие вынуждено было допустить существование целого ряда мусульманских общественных организаций и собраний (мусульманская фракция в I—IV Государственных думах, мусульманские съезды и т. д.). Свобода неизбежно повлекла за собой активизацию мусульманства, в том числе и в политической области.

Хотя ислам продолжал оставаться в христианской России религией второго сорта, хотя не прекращались вооруженные столкновения на Кавказе и в Средней Азии, общность исторической судьбы осознавалась как русской, так и мусульманской стороной.

По материалам переписи 1897 года, мусульмане являлись второй по численности после православных вероисповедной группой населения империи. Их насчитывалось 13,8 млн человек, при этом численность мусульман в России имела постоянную тенденцию к росту: к 1917 году в стране проживало около 20 миллионов мусульман.

Российские идеологи не создали привлекательных для мусульман идей, которые могли бы вдохновить их на искреннее служение империи. Мусульманские сторонники России определенные надежды возлагали на цивилизаторскую миссию России, но она, по мнению Исмаилбея Гаспринского, не оправдалась. Только одно великое деяние он относил к разряду положительных – отмена рабства среди мусульман, которая произошла раньше, чем в коренных русских областях. Русское мусульманство, по его мнению, не осознавало, не чувствовало интересов русского отечества; ему были непонятны русские общегосударственные стремления и идеи[44 - Ислам в Российской империи: законодат. акты, описания, статистика / сост. и авт. ввод. ст., коммент. и прил. Д. Ю. Арапов. М., 2001. С. 335.]. Мусульманские деятели, даже лояльные к России, понимали, что, кроме общей территории, мало что связывало русских православных людей с их мусульманскими согражданами в их общем государстве.

Русское правительство не сформулировало внятной, ясной и понятной политики в отношении мусульман, тем более оно не дало идеи, подобной уваровской триаде, которая бы объясняла, почему мусульмане должны любить свою родину – Россию. Такая идея должна была бы иметь над-, либо внерелигиозное содержание, а это было немыслимо в православном государстве.

В истории России было два вида политики в отношении ислама. Политика русификации и ограничения не принесла положительных результатов; пришедшая ей на смену политика покровительства на условиях лояльности и преданности царскому престолу дала возможность встроить мусульман в российское общество на условиях, приемлемых для православия и царского правительства. Вместе с тем, дать мусульманам идею, объединяющую их с православными в едином государстве, а также сформулировать внятную политику по отношению к мусульманам царское правительство не смогло.

§5. Отношение к сектантству, ересям, атеизму и социализму

Общая характеристика сектантства. Мощной идейной силой, подрывающей православное мировоззрение в русском народе в середине XIX века, были секты и ереси. Они не были чем-то принципиально новым для РПЦ, поскольку с самого начала своего существования христианским общинам пришлось противостоять разного рода учениям и идеологическим объединениям.

Распространение сектантства – признак идейного кризиса церкви. Однако церковные иерархи считали сектантство не признаком внутреннего кризиса, а результатом исключительно внешнего влияния. Успех сектантов порой были склонны объяснять недостатком знания о них по причине их тайной организации. Правительство, имея скудную информацию и неясные представления о социальном учении сектантов, было склонно подозревать их во враждебности к государству и боялось революционных движений, и эта боязнь обусловила репрессивный характер правительственной политики до 1905 года. От недостаточного знания об учениях сект страдало также и дело церковной миссии, поскольку не хватало подготовленных миссионеров. В 60-х гг. XIX века общество резко критиковало церковную миссию среди сектантов, сочувствуя их социальным учениям, вплоть до отрицания права Церкви на миссионерство; это усиливало недоверие правительства к сектантству.

Государственная перепись 1897 года учла только 2 миллиона сектантов на 120 миллионов населения России; известный знаток этого вопроса А. С. Пругавин полагал, что вместе со старообрядцами сектанты в России составляют не менее 20 миллионов человек, а большевик В. Д. Бонч-Бруевич говорил даже о 26 миллионах[45 - Бонч-Бруевич В. Д. Избранные сочинения: в 3 т. М., 1959. Т. I. С. 175.].

Наиболее распространенными сектами в народе были хлыстовщина, скопчество и духоборство. Из духоборства возникло молоканство, которое быстро распалось на менее распространенные секты субботников, донской толк, общих и прыгунов. Под влиянием духоборцев в середине XVIII века возникло десное братство, или сионская секта.

За исключением духоборцев, у которых во 2-й половине XIX века был очень силен протестантский элемент, секты были самостоятельными формами выражения богоискательства русского народа. Народ искал того Бога, которого он не находил в официальной Церкви.

Так называемые евангелические секты штундистов (штунда) и штундобаптистов возникли под влиянием меннонитов и баптистов, которые распространились в России с конца XIX века и особенно после 1905 года. Протестантские секты воздействовали также на пашковцев (приверженцев В. А. Пашкова), тогда как либеральное протестантское богословие повлияло на Льва Толстого.

У доморощенных сект, таких как хлыстовство с его особым учением и скопчество, особенно сильны экстатические элементы; у духоборцев, молокан и их ответвлений главным является спиритуалистический элемент.