Отец в золотистой обертке

Отец в золотистой обертке
Григорий Шансов

Место действия: США, Австралия, Индийский океан, космос за орбитой Нептуна. Время действия: 2015 год. Дэниел Торрес, сын ученого Райана Торреса, тайно отправляется на Плутон, исполняя волю покойного отца. Для космических полетов построена яхта – полноценный космический корабль, в котором реализованы невероятные для 2015 года разработки. Но взлететь незаметно с планеты Земля крайне сложно. И всегда найдутся те, кто захочет отнять передовые разработки.

Григорий Шансов

Отец в золотистой обертке

“Кто из нас заглядывал в сердце своего отца?”

    Томас Вулф

Посвящается: моему отцу

Глава 1

Те, кто любят море, любят его за простор. Они ищут простор и свободу всю жизнь, а когда находят, то уже не могут жить как прежде.

В то раннее утро над Индийским океаном дул слабый ветер. Волны раскинулись до самого горизонта и рассвет набирал силу с каждой минутой. От австралийского берега отделилась яхта и направилась в сторону Антарктиды.

Яхта средних размеров, от носа до кормовой площадки 35 метров в длину. До класса суперяхт ей не хватало пяти метров. Ультрасовременного вида, обтекаемой формы, похожая на пулю. На серебристых бортах читалась надпись голубыми буквами – «Вега». В кабине за штурвалом стоял человек средних лет, небрежно лохматый и небритый. На календаре бортового компьютера светилась дата: 10 мая 2015 года.

Человек оставил управление автопилоту и вышел на палубу. Морской воздух опьянял его. Как здесь хорошо! Здесь, на Земле, планете, идеальной для человека! Он раскинул руки, словно обнимая небо. Над головой кружили чайки и прочий прибрежный пернатый народ, а вдаль неспешно уходила полоса континента.

Человек спустился в трюм, откуда доносился шум двигателей. Внутри стояли два дизеля, баки, ряды газовых баллонов разных цветов, шкафы с мигающими светодиодами, насосы для газов и жидкостей, большие емкости и ящики. Трубы и провода пролегали по всей длине, соединяя оборудование между собой и уходя наверх. Свободного места было мало. Начав с трюма, человек обошел яхту, проверяя, все ли в порядке.

"Вега" шла в пустынные районы, где не проходят морские пути, не летают самолеты, нет рыболовных маршрутов, и куда вряд ли будет направлено внимание спутников. Туда, где царствует одиночество. Эти воды не знают, что есть мегаполисы, здесь дико и первозданно, словно это не частичка привычной Земли, а необжитая планета. Как говорил один французский летчик: “Наша планета по большей части пуста…”

Человек поднялся в кабину. Всю переднюю ее часть занимали пульты управления с мониторами. В центре – минималистичное кресло пилота “Боинга 777”, с некоторыми переделками. С правой стороны у самого лобового стекла располагался штурвал для управления судном на воде. На стенах с обеих сторон крепилось оборудование, а свободные места заполнены пристегнутыми мешками, в которые сложены различные вещи, от бумажных полотенец, до сменных воздушных фильтров и противопожарных тканей. Среди мешков выделялись черты космического скафандра, аккуратно закрытого ярко-оранжевой парашютной тканью. В задней части кабины у правой стороны располагалось спальное место, оснащенное ремнями для пристегивания и спальным мешком. Напротив спальника, у левой стенки крутая лестница вела на нижнюю палубу, а в задней части кабины располагалась шлюзовая камера и основной выход наружу.

Яхта весь день монотонно шла прямым курсом. Когда сгустились сумерки, человек откинулся в центральном кресле за пультами управления и попытался вздремнуть. Его звали Дэниел Торрес. Отец называл его Дэн. Он не чувствовал усталости. Только возбуждение от предстоящего дела, предвкушение и тревогу. Отдает ли он себе отчет? Не сошел ли с ума за последние напряженные годы, как некоторые люди умственного труда?

Дэниел приоткрыл глаза и взглянул на мониторы. Все системы работали в обычном режиме. Внизу пели свою монотонную песню двигатели, автопилот держал курс, и радары сообщали о полном одиночестве. Вокруг – ничего, кроме тьмы, ветра и волн. Никого. Вот уже 19 часов рядом с ним не проплывало ни одно судно.

Его отец – ученый Райан Торрес, часто критиковал академический мир, заявляя об относительности ученых степеней и необъективности в среде ученых. В ответ ученые находили за что критиковать его.

– Ты думаешь, ученые это сверхлюди? – говорил Райан маленькому Дэну. – Нет, и еще раз нет! Хотя вид имеют, как у гусиных вожаков с фермы дядюшки Карла.

– Постой, но ведь они умнее, чем дядюшка Карл! – возражал Дэниел.

– А-ха-ха! Твой дядюшка Карл более адекватен, чем большинство из них, поверь мне! – и рука отца трепала торчащие в разные стороны волосы сына. – Что значит, быть умнее? Помнить много цифр? Поражать недалекий мир научными терминами? Большинство из них даже отдаленно не представляет себе, с чем работает. Обычные попугаи выглядят честнее. Им лишь бы освоить бюджет, создать видимость, повторяя умные слова за великими людьми.

Маленький Дэн не понимал отца, но откладывал в памяти все, что тот говорил, надеясь разобраться со временем. Благо, что Райан любил повторять одно и то же по нескольку раз, если считал важным. Он был непререкаемым авторитетом для Дэна, осведомленным, объективным и мудрым. Не существовало ни одного понятия или явления, о котором Райан не мог порассуждать.

Для многих ученых наука – это доходный бизнес или светлая мечта сделать доходный бизнес. На первый взгляд они искренне радели за науку, но в жизни она интересовала их меньше, чем высота травы на газоне у дома. Успешный ученый получает и другие дивиденды – славу и признание. Трудно сохранить хладнокровие, когда тебя представляют на светских вечеринках и ты видишь, как меняется публика, услышав о твоих изысканных титулах. И ты ловишь завистливые взгляды мужчин, а страстные глаза женщин как бы ненароком распахивают перед тобой свои тайные двери. А как студенты заглядывают тебе в рот и ловят каждое слово! Даже твои ошибки выставляют достоинством. Любовь к такой деятельности растет день ото дня.

Наверное поэтому Дэниел не стал ученым. Закончив Калифорнийский технологический институт, в быту называемый Калтехом, он стал изобретателем, работая вместе с отцом.

Дэниел поднялся, нажал кнопку кофемашины и встал у лобового стекла. Все шло к тому, что спать не придется. «Вега» качалась с носа на корму, приборы показывали средней силы южный ветер, а носовые прожекторы выхватывали из темноты бескрайнее поле белеющих гребешков от волн. Когда кофе был готов, Дэн сел в кресло и с наслаждением, не торопясь стал пить ароматный напиток, смотря сквозь толстое лобовое стекло во тьму.

Отец Дэна работал над прикладной физикой под крылом исследовательского центра крупной компании. Его любовь к науке была известна далеко за пределами штатов. Про таких говорят – они женаты на науке. Жена от него ушла, когда Дэну стукнуло 5, не собираясь больше терпеть несносный характер Райана и вечное отсутствие дома. Дэн остался с матерью, хотя отец иногда навещал его, забирал с собой и возил по интересным местам. Это были сказочные для Дэна времена. Он восхищался отцом. Мать же внушала, что отец чокнутый на всю голову. “Лучше бы он был алкоголиком, но не ученым!” – эмоционально причитала она. Не понимая, чем же матери так нравятся алкоголики, мальчик научился скрывать свое отношение к отцу.

После института Дэн переехал к Райану. Отец выделил ему половину дома с отдельным входом, чтобы сын мог приводить подружку, если такая появится. А однажды Райан передал в его управление один из собственных технологических патентов. Появились первые серьезные деньги.

Коллеги Торреса знали о его страсти к яхтам, прозвав Капитаном. Он строил яхты и выходил на них в плаванье. Иногда в путешествиях к нему присоединялись два “чистых” астрофизика, которые работали над фундаментальными исследованиями: Алистер Санчес и Адам Бейкер. Дэн очень любил такое общество. Три сумасшедших физика на одном судне! Это потрясающе увлеченные люди, живущие своим делом. Такое общение заражало не только исследовательским энтузиазмом, но и самой жизнью, неистребимой жаждой жизни и познания.

Райан построил три яхты. «Вега» – последняя и самая совершенная. В 2008 году, уволившись из исследовательского центра, Капитан основал свою собственную компанию, состоящую из самого себя. С тех пор появилось больше свободного времени для работ в нужном направлении.

Дэниел взял спутниковый телефон и набрал номер. Он звонил в США штат Мэриленд, где сейчас в самом разгаре рабочий день. На том конце прогудел голос Адама Бейкера. У него от природы такой узнаваемый колоритный тембр, что однажды поступило предложение подработать на радио.

– Сынок, ты все-таки решился на это? – после смерти Райана Бейкер стал обращаться к нему “сынок”. Своих детей у него не было, а жена умерла десять лет назад.

– Да, мистер Бейкер, как говорил мой отец: «Почему нет?»

В трубке послышался хрипловатый смех.

– Эх, старина Райан… – последовала небольшая пауза. – Это его главный аргумент.

– Я буду вести подробные отчеты, – сказал в трубку Дэниел. – В случае срыва экспедиции, «Вега» вернется в автоматическом режиме. Вы знаете, мистер Бейкер, где и что искать.

– Береги ячейку № 3. Её пора заменить. Не давай ей больше 70 процентов нагрузки. Сегодня вечером я пришлю тебе данные на новые эксперименты, будь на связи. Будут вопросы – звони, пока ты в зоне доступа спутников.

– Окей!

– Держи машинный отсек всегда закрытым, на всякий случай, – продолжал наставление Бейкер. – Охлаждение проверяй, систему жизнеобеспечения тестируй подряд не меньше трех раз, и затем на сорока тысячах еще три раза. Если хоть один отказ – возвращайся, у нас еще полно совместной работы.

– Нет проблем, – ответил Дэниел, хотя о мерах безопасности знал даже лучше Бейкера.

– Мы не хотим отпускать тебя одного, но твои эксперименты для нас слишком опасны, сынок. Ты собрался слишком далеко. Зря ты отправляешься один. Тебе нужна команда, и когда вернешься, найди себе надежную команду.

Они еще говорили полчаса, а в завершение Бейкер произнес, настолько тепло, насколько позволял его хрипловато-раскатистый голос:

– Ну, давай, сынок, дерзай!

Почти трое суток без остановки «Вега» шла прямым курсом. Ветер сменился на западный, и судно неприятно раскачивало волнами. Наконец после захода солнца, пройдя еще несколько часов, яхта достигла нужного сектора и легла в дрейф. Дэниел накинул куртку и вышел в темноту на палубу яхты. Снаружи было холодно. Торрес вдохнул полной грудью аромат земного воздуха. За эти три дня он снова породнился с океаном. И, казалось, океан принимал его как своего. Однако, его манил не океан, словно моряка, который не может долго прожить на суше, а нечто более далекое и грандиозное.

Еще и еще раз Дэниел вдыхал свежий воздух, стараясь запомнить эти пьянящие ощущения. Он вынес кружку с кофе и, отпивая понемногу, вдыхал после каждого глотка свежую порцию кислородно-азотной смеси, как бы выразился в шутку его отец. Контраст температур, запахов и вкуса! Как это ценно именно сейчас!

При мысли об отце сердце Дэниела дрогнуло, в глазах появилась влага. Здесь, за две с лишним тысячи километров от материка, ему было некого стесняться. И казалось, что океан понимает его. Словно глубокий стон послышался из глубокой бездны. Мощный, могучий и протяжный. Так океан разговаривает с избранными, кто нутром постиг его величие, незыблемость и силу. И казалось, что океан понимает мелкое, в сравнении с его величием, человеческое горе. Потеряв отца, Дэниел потерял все. Опору, пример и смысл. Теперь ему приходилось заново учиться жить, осознавая для чего он существует и занимается наукой. Последние два года он жил по инерции, занимаясь «Вегой», видя в этом стимул – делая то, что планировал его отец. Но что будет дальше, Дэниел представлял довольно смутно. Научные открытия ради только самих научных открытий в его глазах не имели серьезного смыслового фундамента.

Постояв еще пару минут, он поднялся по лестнице на самый верх яхты, снял два радарных отражателя, и занес их внутрь. Затем закрыл и заблокировал толстые двери с помощью специального механизма. Спустившись в двигательный отсек, находящийся в самом низу яхты, точно так же запер и его выход. Поднялся в кабину и включил систему жизнеобеспечения. С этого момента свежего воздуха на борту не будет еще долгое время. Пока выполнялись тесты системы, Дэниел спустился на нижнюю палубу, которая располагалась посередине между машинным отделением и верхней палубой с кабиной. Здесь базировалось научное оборудование, система поддержания жизни, хранилась еда, 5 кислородных блоков, душ, туалет и прочее. В передней части отсека находились четыре ячейки преобразователей в специальных контейнерах. Это – генераторная станция. Первая ячейка уже работала три дня на один процент от номинальной мощности. Оставалось ввести в работу остальные.

Он включил несколько тумблеров на панели рядом с контейнерами и запустил цикл подготовки к генерации. Поднялся наверх, проверил, нет ли сигналов аварии системы жизнеобеспечения, включил систему управления маршевыми двигателями. Маршевые движки на аномальном эффекте выглядели как две двадцатиметровые трубы, запечатанные с двух сторон, подвешенные к потолку машинного отсека специальными мощными демпфирующими механизмами. К ним подходило много трубок для охлаждения и толстенные электропровода.

Дэниел спустился в самый низ, проверил, все ли в порядке, снова поднялся в кабину и запустил в работу блок управления гиродинами, от которых зависит ориентация в пространстве. Пока они раскручивались, он сложил обе антенны спаренного радара в транспортный отсек и убрал антенну радиосвязи специальными тумблерами. Теперь «Вега» жила новой жизнью, той самой, которую заложил в нее Райан. Шум вентиляторов, насосов и приводов, сливались в один сплошной гул, от которого болит голова. Снаружи в это время ночь была в самом разгаре и яркие звезды южного неба с вековой надежностью указывали путь.

Дэниел придвинул ближе сегмент панели с тумблерами и джойстиками, который скоро понадобится для управления при перегрузках, поскольку до основного пульта не дотянуться и даже не встать. Он удобно устроился в кресле и пристегнулся ремнями, как у гоночных автомобилей.

Всё готово к дальнейшим включениям. Дэниел старался не спешить и прокрутил в памяти дальнейший алгоритм. Приборы показывали полный порядок. Зажглась кнопка с надписью “гравитационный экран”. Яхта вздрогнула и приподнялась. Вода забурлила, поднялась вместе с корпусом и разлетелась в разные стороны. Все 84 тонны зависли в воздухе всего в метре от поверхности. Во тьме оголился небольшой киль и гребные винты. Закружился легкий вихрь, выхватывая капли воды с поверхности океана и разбрасывая вокруг.