Грёзы

– Утро доброе, танцор! В себя пришел?

– Здорово! Да, конечно. Час назад еще проснулся. Дел, как оказалось, выше крыши. Собираю тут вещички свои помаленьку. Ты как?

– Недавно встал, освежился и решил набрать тебе, проверить, так сказать. Вагнеру не звонил?

– Да, звонил. Ты же знаешь его, он никогда не принимает входящие. Нормально с ним все. Без вести не пропадет.

– Ну да, взрослый вроде. Слушай, а мы после бара по домам разъехались? Память словно отшибло, не помню ничего.

– Конечно не помнишь. – Улыбнулся Свен. – Не надо было ту «полёнку» пить, которую Вагнер на улице у старика выкупил. – Свен засмеялся.

– Заканчивай уже клоунаду, вчера ты тоже был в ударе. Позвоню я, пожалуй, Вагнеру, начинаю переживать за него.

– Делай как знаешь, Аполлон. Главное помни, что ты ему не мамочка. Ты чего так смотришь на меня? Признаться в чем-то хочешь? – Раздался легкий смешок.

– Перегнул ты вчера.

– Сам же видел, чем он занимался. Не жалей этого барыгу, оклемается.

– Я не про него. Я за твои пристрастия переживаю, завязывай уже с выпивкой. Помнишь ту историю прошлой зимой? Когда-нибудь бутылка тебя погубит. И еще на судне с этим строго будет. – Полл серьезно посмотрел на товарища.

– Ой, да ладно тебе! Ты просто сам не вспоминай старое, и забудется твоя история, как страшный сон. На судне строго говоришь… – Он выдержал короткую паузу. – Главное, чтобы за борт не выкинули. – Он подмигнул и улыбнулся.

– Шутник. Ладно, я лишь хотел предупредить, чтобы проблем никаких не возникло. Пойду, багаж осмотрю. В пять часов давай на центральной проходной.

– Принял. До встречи, Аполлон, – ответил Свен.

Разговор закончен. Вагнеру он еще какое-то время звонить не хотел. Полл считал, что порой он строил из себя высокого моралиста, осуждал действия других людей, но после вчерашних выходок у стойки ему бы следовало умерить свой пыл. На самом деле он такой же, как и все, так же выпускает иногда своих демонов на прогулку. Все люди похожи друг на друга: любят учить, читают морали, но на критику в свой адрес лают, словно бешеные собаки. Есть, конечно, и те, кто принимают здравые осуждения, но к сожалению, таких единицы.

Аполло оставалось запаковать последние вещи, и можно было сдавать комнату. О его личных вещах позаботятся службы доставки, запакуют оставшиеся вещи и отправят их в камеру хранения. Теперь его домом будет корабль, который долгие годы будет дрейфовать посреди кромешной темноты. Полл посмотрел на часы.

Рано еще уходить. На сумках в коридоре сидеть что ли будешь? Четыре часа еще есть. Можно поспать, а можно и за струны души подергать. Напомнить себе, как ты сбегаешь отсюда. Бежишь от нее, так и не разобравшись в случившемся… Эх… Ладно, перестань!

Он решил все же позвонить Вагнеру, чтобы как-нибудь еще убить время. Ответа, как ожидалось, не последовало.

Может я еще что забыл положить?

Взглядом он прошёлся по комнате, осматривая ее будто издалека. Первым на глаза попался небольшой стенной шкаф, забитый книгами. На полках стояли романы, ужасы, фантастика, мифы и легенды, да и много прочих артефактов его юности. На стене рисовался плакат любимой музыкальной группы, на которой шут-зазывала приглашал на концерт. Осталось еще несколько «нуарных» картин из прошлого, это был его подарок от неё.

Вспомнил.

Его взор приковал фотоальбом, неприметно лежавший на нижней полке. Цифровые технологии давно уже позволяли людям впитывать всю информацию через мониторы компьютеров и звуковых устройств, но что-то есть в старых печатных фотографиях, нечто близкое и родное человеку. Когда ты держишь в руках печатный снимок, то тебе кажется, что ты вновь можешь прикоснуться к событиям дальних лет, почувствовать ладонью мгновенья из прошлого. Заменить это чувство спустя года было невозможно.

Полл открыл альбом и начал перелистывать фотографии. Там он хранил много своих воспоминаний: детство, юность, семья, учебные годы и фотографии с ней.

Афина была словно светлым ангелом, смотрящим на него с небес. При виде этой фотографии он невольно улыбнулся, провел рукой по снимку. На следующей фотографии они уже были вместе, на ней было красивое золотистое платье. Она прижималась к Аполло, утопая в его объятиях. Он же крепко прижимал ее к себе, смотрел в камеру и широко улыбался. Такой искренней улыбки на его лице не было уже давно. Эти снимки наполняли яркими воспоминаниями и согревали ему сердце. Он решил взять альбом с собой, ведь в космосе ему будет не хватать теплых воспоминаний. А если честно, ему будет не хватать ее.

Порой память о прошлом истязала его, ведь он считал, что все могло пойти иначе, но жизнь распорядилась его судьбой так, как ей было угодно.

В комнате раздался звонок. Звонил Вагнер Штольц. Полл сложил альбом, засунул в сумку и принял звонок.

– Здорово, По! Ты звонил?

– Привет! Да, хотел проверить, как ты там, но ты как всегда занят и трубки берешь только по праздникам. Сам, в общем, знаешь, как это бывает.

– Не начинай! Все хорошо, я почти собрался. Голова разве что немного побаливает, и мысль все крутится, что я забыл что-то.

– Да, что ты говоришь! Головушка у вас болит? А кому вчера показалось мало, а?

– Ну все, все! Я понял, что повел себя, как идиот. Ну не напоминай ты мне об этом.

– Ладно, проехали. Ты проверь багаж ещё раз, время есть. Может, еще вспомнишь, что хотел забрать с собой.

– Это вот знаешь… Ну прям личное что-то.

– Может ты говоришь об отцовских часах?

– Точно! В далекий путь хочется забрать частичку памяти с Земли. – На его лице появилось умиротворение. – Спасибо, Полл. Это вещица действительно важна для меня.

– Ну ладно, тогда не будем отвлекаться, собирайся и перепроверь все еще раз на всякий случай. В пять встречаемся у центральной проходной, Свену я уже позвонил.

– Хорошо, ох и Свен, ну и дел он вчера натворил. А я говорил, что будет, как и всегда. Когда мы пьем, все заканчивается одинаково!

– Снова за старое? Себя ты не видел, Вагнер. Короче в пять на проходной. Конец связи. – Полл прервал разговор, запаковал сумку и унес в коридор. Вернувшись, он попросил ИИ завести будильник, а потом улегся на кровать, забывшись во сне.

***

Центральная проходная была как всегда переполнена людьми, каждый мчался по своим неотложным делам, у всех были свои заботы. В мире ничего не менялось. Гонка за успехом и наживой будет вечно преследовать человечество.

Конечно, в этом мире еще оставались люди, «оторванные» от земных бегов. В Сино-Тибетских горах до сих пор стояли монастыри, куда уставшие от «крысиных бегов» люди приходили за умиротворением. Там они на время или навсегда прятались от серых будней и занимались спасением своих душ, в том случае, если восхождение паломников не заканчивалось встречей со стаей серых, голодных волков.

Друзья уже ждали Аполло внизу. Свен сидел на своей сумке, разглядывая симпатичных студенток вокруг, а Вагнер, прислонившись к стене спиной, докуривал сигарету, устремив свой взгляд к потолку. На них были синие комбинезоны, пилотки, грузные ботинки на шнуровке.

– Давай скорее, а то без нас улетят. – Свен был как всегда в своем репертуаре. Он поднялся с места и перекинул лямку сумки через плечо.

– Уже лечу. – Полл чуть было не вскинул руки, словно крылья на манер самолета, но, подумав, что это будет выглядеть глупо, осекся.

– Хорош болтать, работяги. Сейчас уже наш поезд подойдет. Поспешим на станцию! – прикрикнул Вагнер и затушил сигарету.

Полл закинул сумку наперевес по примеру своих друзей, и они направились в подземный переход, где бесконечный поток людей слонялся от одного входа к другому, поезда приходили и отбывали, так было каждый день.

Из тоннеля показался их состав, его ни с чем нельзя было спутать. Проход внутрь был сугубо по идентификации отпечатка пальца. Белоснежный окрас поезда гласил о том, что его вагоны загружались исключительно участниками полета, в который входили летчики, инженеры, техники, механики, врачи и др. Поезд собирал людей по расписанию по всем станциям базы согласно установленному регламенту, иначе машинисту локомотива грозил тюремный срок. Сорвать такой полет было равно измене своей любимой Родине. Упустить его сегодня экипажу – значило упустить долгие годы подготовки и навсегда распрощаться с карьерой. Строгость наказания распространялась на всех, независимо от чинов и положения в обществе.

Состав остановился, двери распахнулись, ожидающие на платформе прошли внутрь и заняли свои места. Троица разместилась со своими товарищами по службе. Они сидели напротив и медленно погружались в свои мысли, а кто-то из них прижимался к стеклу и прощался с семьями. Провожающие женщины на платформе плакали, прижимая к себе маленьких, улыбчивых детей, еще не понимающих, что такое долгая разлука.

Техническая команда было в полном составе. Ник – худощавый, высокий парень с копной рыжих волос. Его настроение порой бывало переменным, с ним всегда было приятно поболтать, но периодически он мог выйти из себя по пустяку и, пожалуй, он был слишком резок в некоторых выражениях, отчего дружелюбный собеседник в нем периодически умирал. Атрей – спокойный и уравновешенный, лицо никогда не выдавало его эмоций, за исключением случая сегодня, когда он прижимал свою большую ладонь к стеклу, покидая своих близких. Высокий рост гармонично дополнял его массивное телосложение. Он всегда коротко стриг свои черные волосы под короткую насадку, чем начинал больше походить на уголовника, а не на космонавта. Байон – крепыш среднего роста с проступающей на голове лысиной, никогда не сидел на месте, постоянно был занят какой-нибудь книгой. Он хорошо разбирался в науке, поэзии, достиг определённых успехов в гиревом спорте. Всегда можно было рассчитывать на его поддержку, настоящий добряк. Хаэмон – блондин смазливой внешности, вызывающий симпатию со стороны противоположного пола, среднего роста, имеющий жилистое тело. Алчный и двуликий, таким его видел Полл. С таким человеком он бы в разведку не пошел, но выбирать команду ему не приходилось.

Когда поезд тронулся со станции, то лица стали серьезнее, кто-то откровенно начал грустить, высматривая близких в окно отдаляющейся станции, а кто-то предавался воспоминаниям о чудном прошлом, рассматривая семейные снимки на планшете. Путь продолжился в молчании, и каждый захотел погрузиться в себя. Уйти ненадолго из этого мира и побыть наедине с собой, принимая выбранный ими путь.