Останусь текстом

– Ты хотел сказать отсосать, – засмеялся Глеб.

– Я сосать не буду, – добавил я.

Мы с Глебом снова впали в панический смех.

– Надо найти бутылку, в эту бутылку отсосать бенз у вас, а потом залить в квадрик, – поделился планом Андрей.

– И где нам взять бутылку?

– Там же у поворота на Белоусовку есть помойка большая, там точно можно тару найти. Давай мы с Глебом сгоняем, привезем. Тут далеко ехать?

– Минут тридцать, – сказал Глеб.

Мы решили ехать на моем мопеде, чтобы не тратить бензин Глеба. Сам же Глеб поехал со мной. Андрея мы бросили посреди поля охранять квадрацикл и мотоцикл. Второй служил гарантом того, что мы вернемся. По крайне мере, Глеб точно.

Знаете, я не засекал время, я вообще был без телефона в тот день, как и Глеб, но мне казалось, что ехали мы больше получаса. Ехали молча. Правда, позже перед нами вырос большой подъем, и Глебу пришлось пройтись пешком. В общем, путь до помойки и обратно занял полтора часа где-то.

Когда мы вернулись, то наблюдали такую картину: Андрей без футболки лежал на квадроцикле. Под голову себе он положил танковый шлем, а глаза прикрыл рукой от солнца. Спал.

– Андрюша, рота подъем! – крикнул Глеб. – Готовь ротик!

Мы достали из багажника пустую зеленую пластиковую бутылку, из которой когда-то кто-то пил пиво, и передали Андрею. Глеб уже откручивал крышку бензобака на своем мотоцикле.

***

– Какой чистый воздух, – сказал я.

– Как красиво, – кивнул Глеб, глядя на бескрайние зеленые поля, – жаль, нет с собой фотоаппарата, чтобы сохранить эту картину.

– Знаешь, мне так нравится здесь. Наедине с природой. Чувствуешь внутреннюю гармонию.

– Я бы себе построил тут хижину небольшую. Пожил бы с недельку. В тишине.

На заднем фоне Андрей морщился и отплевывался от бензина, а затем снова дул в шланг.

– Слышь, философы, – скривился он от вкуса бензина, – мож, вам тут тогда на всю жизнь остаться?

– Ты там соси, соси, – говорил Глеб.

Через несколько минут Андрей перелил бензин с бутылки к себе в бензобак.

– Ну, родненький, – сел за руль он, – заводись.

В этот раз квадрацикл послушался.

Как только мы выехали с помойки на трассу и повернули в сторону нашего села, Андрею снова позвонил Вадим.

– Короче, Вадик говорит, мол, патруль в деревне. Сказал не палиться.

Да, с ментами мы часто играли в прятки. Могли штрафануть за то, что катаемся без защитных шлемов. Даже Андрей бы со своим танкистским шлемом им бы не понравился. Из нас троих шлем был у Глеба, но это его не спасало: мотоцикл Глеба довольно мощный, там сколько-то (много!) кубов, на такой нужны водительские права. У Глеба в его четырнадцать лет был только паспорт, и на том спасибо.

Мы уже подъезжали к дорожному знаку, означающему, что мы попали на территорию села Лебяжье, как квадроцикл Андрея снова заглох. В этот раз надолго.

– Все, приехали. Бенз кончился, – подытожил Андрей.

Честно говоря, в этот момент желание кинуть Андрея дошло до пика, ведь мы почти закончили затянувшееся путешествие. Однако дружба наша жила не первый год и значительно окрепла за десять лет.

Глебу нужно было уехать домой на другой конец деревни, а у нас с Андреем неподалеку жили бабушки. Друг напротив друга. Из-за этого мы и познакомились. Так как снова отсасывать бензин Андрею не хотелось, он решил докатить вручную свой транспорт. На это понадобилось бы полчаса где-то.

Я решил съездить до бабы Томы, оставить там мопед, выйти пешком к Андрею навстречу и помочь ему. Так и сделал.

Несмотря на то, что дело шло к вечеру, все равно было невыносимо жарко. Мы сняли футболки, положили их на квадроцикл и катили дальше. За весь путь мы даже успели подурачиться и покатать друг друга по очереди (один садится, второй толкает), пока в итоге не вернулись домой. Мы были заметно уставшие, потные, вонючие и счастливые. Не спрашивайте меня, запах чего был сильней – вони или счастья – я плохо запахи чувствую.

Вместо запланированных полтора часа, мы провели в пути около пяти.

Андрей был радостнее всех, не знаю почему, ведь это его колымага доставляла нам неудобства. Видимо, он был счастлив, что мы все-таки взрослые мальчики и сами справились со своими проблемами.

– Куда поедем завтра? – спросил он меня.

Я тогда был молод и не знал, что нужно думать о завтрашнем дне.

Подарок

П

Василий Петрович проснулся, когда солнце уже прошло зенит, а значит, день шел к завершению. Встав с кровати, он первым делом поставил чайник и посмотрел в окно. Там согретые лучами солнца, отгороженные от всего мира железным заборчиком, стояли могильные плиты. На одной из них сидели две сороки и о чем-то спорили, перебивая друг друга.

Смятая постель так и осталась не заправленной: Василий Петрович не любил резкие подъемы. В неубранной постели просматривались признаки утра. Пусть часы показывают уже 3 часа дня, но это обман: пока не убрана постель, идет утро. По крайне мере для Василия Петровича.

Пока вода в чайнике закипала, Василий Петрович в майке вышел на улицу, посмотрел на спящего в тени пса Макса и отправился умываться. Одна сорока, видимо устав от собеседника, гаркнула что-то ему в лицо и улетела. Вторая птица не стала этого терпеть и полетела в другую сторону. От ветра качнулась калитка кладбища и громко скрипнула. Макс поднял голову, приоткрыл один глаз, но не найдя причины для беспокойства, продолжил спать.

В железном умывальнике, висевшем на столбе, нежданно-негаданно закончилась вода. Причем в самый неподходящий момент, когда все руки старика были в мыле. Пришлось мыльными руками брать ковш и наливать воду в умывальник. Закончив водные процедуры, пенсионер потянулся, зевнул и вернулся в дом.

Василий Петрович достал из холодильника вчерашний ужин: макароны и две оставшиеся котлеты. Одна из них была надкусана. Вчера старик искренне верил, что справится с еще одной котлетой, но потом решил, что не стоит перед сном сильно нагружать желудок, и оставил надкусанную котлету на завтрак. Разогрев еду в микроволновке, Василий Петрович включил телевизор и приступил к приему пищи. Внутри себя он был рад, что на утро оставил две котлеты, а не одну.

Помыв посуду, он покормил Макса и еще немного посмотрел телевизор: в это время показывали какой-то сериал про ментов. В этой серии они ловили подростков, которые избивали бомжей и снимали это на камеру. Досмотрев сериал, Василий Петрович достал из-под стола свой рюкзак и пересчитал деньги в бумажнике. Шесть тысяч восемьсот сорок восемь рублей.

В холодильнике не хватало колбасы, молока и сыра. В банке закончился сахар, а в шкафу не нашлось риса и гречки. Переписав все продукты на листочек, Василий Петрович кинул его в карман куртки и вышел во двор. Зайдя за дом, он подошел к синему сараю, высотой чуть меньше двух метров. Засунув руку под шифер, лежавший на крыше сарая, старик достал ключик и вставил в замок. Покрутив туда-сюда (всё-таки замок был не новый), он в итоге открыл дверь. Внутри вдоль стен висели инструменты: молотки, топора, пилы. Разных размеров. На столе стояли банки с гвоздями, шурупами, ключами. Сильно воняло бензином от двух полных канистр, стоявших в углу. Помимо инструментов, сарай был еще и завален недоделанными подделками: всюду валялись куски фанеры, какие-то книги с чертежами, деревянные бруски, комки глины, которым, видимо, пытались придать форму. Посреди всего этого бардака на столе красовалась глиняная ваза, размером с локоть. На ней были высечены узоры цветов, один, который посередине, смотрел вверх, на солнце, а два по бокам тянулись, наоборот, к земле. Василий Петрович аккуратно взял вазу, осмотрел ее с двух сторон и, обернув тряпкой, положил в рюкзак.

Закрыв сарай, старик пошел по тропинке в деревню.

О

– Знаешь, что вчера моя чувиха учудила! Значит, приходит такая со школы, а у нее в дневнике замечание красной пастой на две линейки: «На уроке общалась с мальчиком записками», – возмущалась Марина. – Я ей сразу, как влепила по затылку, что за мальчик, спрашиваю. И знаешь, кто это оказался-то? Сашкин Данил, дебил этот, который на мотоцикле гоняет. Меня аж злость взяла на маромойку эту. Нашла дармоеда! Тоже мне парочка, гусь да гагарочка!

В это время хозяйка дома, Наталья, нарезала огурцы на салат. Ее подруга детства Марина, с которой они еще в школе сидели за одной партой, разбрасывалась слюной направо и налево, сотрясая воздух ругательствами.

– Да ладно тебе, – спокойно ответила Наталья, – ты хоть себя помнишь в ее годы? Сама-то с Димкой по углам зажималась.