Останусь текстом

Мне было лень задавать вопросы, главное, что тревога была ложной. Мы перелезли обратно. Наш вражеский набег подходил к концу.

– Держи, Антоша, – передал мне арбуз Дюс.

Загрузившись, наша экспедиция пустилась в обратный путь. Помогая друг другу (один опускал колючую проволоку, другой временно держал арбуз), мы все пересекли границу огорода. Неся три арбуза на руках и несколько в мешке (там же лежали и дыни), наша банда вернулась к телеге.

– Ну, что, давайте заценим, – предложил Дюс. Одними помидорами сыт не будешь, поэтому мы решили полакомиться добычей недалеко от места преступления.

– Дима, у тебя нож, ты и режь.

– Пациента на операционный стол, – скомандовал наш водитель.

Арбуз был красный и спелый, но самое главное: он был сладкий. Хотя на халяву любой арбуз сладок. Наевшись перед дорогой, мы погрузились в телегу (снова неудобная поза, о! родная канистра меня все также ждет). Дима завел мотоблок и поддал газу. Мы увозили с собой все награбленное, словно пираты сундуки с сокровищами.

Тише едешь – в поле будешь

Ну и какой же русский не любит быстрой езды?

Николай Васильевич Гоголь

2015 год. Июль.

Я с детства обожал кататься на велосипеде. Прям хлебом не корми меня, дай только на велосипеде за хлебом в магазин сгонять. Когда же я исколесил всю деревню вдоль и поперек, а также по диагонали и в прочих направлениях, я начал искать себе новые локации. Так я стал кататься в соседние деревни. А потом научился ездить на велосипеде без рук. А потом еще овладел навыком читать книгу и ехать, не держась за руль. В общем, я никогда не останавливался на достигнутом, так что прогулки на велосипеде – моя страсть.

Что-то меня привлекало в этом занятии. Наверное, в первую очередь одиночество. Возможность оградиться от всего этого до боли наскучившего мира, где постоянно что-то происходит: кто-то рождается, кто-то умирает, кто-то ссорится, кто-то мирится. А ты словно поставил игру на паузу, чтобы хоть немного передохнуть и восполнить свои силы. Вторая причина – движение. Катаясь по деревне, я постоянно перемещался с места на место. Часто сменяющийся вид вокруг давал почву для самых разных мыслей. Но все вышеперечисленное не имело бы такого эффекта без третьей составляющей моих поездок – уединение с природой.

В тот день уединения с природой нам хватило на много лет вперед.

***

Я притормозил, подъезжая на мопеде ко двору Глеба. За забором носился по двору Матвей – младший брат Глеба. Увидев меня, он побежал открывать калитку. Из хаты тут же вышла бабушка, посмотреть, кто приехал.

– А, Антон, это ты, – затянула она, выглядывая из-за забора, – Он сейчас доест и выйдет.

Привычное дело. У Глеба было три состояния: спит, ест или отсутствует.

Я поставил мопед на подножку и присел на лавочку у забора. Во дворе у Глеба я никогда не был, всегда ждал за забором. Да и что мне во дворе делать? Собаку дразнить?

На мой транспорт тут же вскарабкался Матвей, начал крутить руль во все стороны, представляя себя гонщиком, а потом нажал на гудок. Из-за калитки показался полный мужчина, дед Глеба. Впрочем, называть его дедом или стариком, пенсионером было бы неправильно. Вы представите хлюпкую фигуру с горбом и тростью, а если эта фигура улыбнется, то в вашем воображении не будет ни одного зуба. А это далеко не так. Я бы деда Глеба классифицировал как «Мужчина в отставке». Как бы он-то еще многое может и показал бы вам, где раки зимуют, да только он все, что нужно было ему в жизни, смог и всем, кому надо, раков показал. Теперь ему осталось наслаждаться жизнью.

«Мужчина в отставке» сел рядом со мной на лавочку, пожал руку и начал разговор. Он всегда был приятным собеседником и любил поболтать, причем я не помню, чтобы своими разговорами он кому-то докучал. Что немаловажно, у него было чувство юмора и довольно хорошее, а я таких людей уважал. Я принимал их за коллег по цеху.

– Ну и жара сегодня. Тут хоть на лавочке тенёк, хорошо.

– Дааааа, – согласился я, – с каждым годом все жарче и жарче.

– Баба Тома по грибы ходила?

– Да, она вообще из леса не вылазит. Иногда домой приходит, как в гости, покушает, переночует и снова в лес.

Мой собеседник посмеялся. Матвей сделал вымышленную остановку в своей вымышленной поездке, слез с мопеда и ушел во двор. Мимо нас, крутя педали, проехал усатый мужчина в тельняшке. В корзинке велосипеда болтался из стороны в сторону черный пакет. Дед Глеба махнул ему рукой, я сказал: «Здравствуйте», а сам мужчина просто кивнул головой. Велосипедиста по двору сопровождал лай собак.

– А наш оболтус, – это уже про своего внука сказал он, – каждое утро на рыбалку ходит. Иногда что-то приносит, иногда с пустыми руками возвращается. Я ему: «И что тебе дала твоя рыбалка?», а он мне в ответ, мол, ничего ты, дед, не понимаешь.

Глеб давно среди пацанов славился как заядлый рыбак. Мне кажется, он ротана от корюшки по запаху отличит. Глеб знал все рыбные места, знал, где и в какое время клюет, но почему-то редко возвращался с чем-то стоящим. В основном вся его добыча уходила коту на ужин. Как мне казалось, Глебу больше доставлял удовольствия сам процесс рыбалки, нежели ее результат. А как иначе?

Тут до наших ушей донесся рев мотора, непохожий ни на мопед, ни на мотоцикл. Это было что-то новое для нас, неизведанное. Мы повернули головы туда, откуда шел звук. Даже Матвей выбежал из двора, чтобы посмотреть.

– Это еще что за танкист? – спросил дед.

Из-за угла на квадроцикле в черном, танковом шлеме выехал на дорогу Андрей. По всему его лицу растянулся мост в виде улыбки. Мост соединял правое ухо с левым. Добавляя газу, Андрей подъехал ко двору, остановился и снял шлем.

***

Этот танковый шлем где-то раздобыл мой отец. По внешнему виду шлема я бы сказал, что в нем еще мой прадед воевал. Я примерил его, походил немного, а потом подогнал Андрею, ибо тот постоянно просил в шлеме походить. С того дня Андрей никогда его не снимал. Ему нравилось быть каким-то отбитым и странным. Шлем был вишенкой на его бесбашенном торте. Он носил его даже в самое пекло, когда можно обгореть, сидя дома в темноте под землей в погребе.

Правда, была забавная история с этим шлемом. Как-то раз, я вышел гулять, а на лавочке сидела наша соседка, баба Маша, со своей подругой, бабой Катей.

– Антон, – окликнула она меня, – а что это за девушка такая по деревне ходит? Брюнетка, волос короткий, по плечи где-то.

Меня этот вопрос озадачил. Мне казалось, что я знаю всех в деревне, но под такое описание мало кто подходил. В основном девушки в деревне были длинноволосые.

– О, дак вот она! – продолжила баба Маша, – вон вдалеке маячит. Весь день ее вижу, а кто не пойму.

Я посмотрел вдаль, куда показывала мне соседка. Светило ярко солнце, поэтому пришлось приложить руку к бровям. Приглядевшись, я увидел вдалеке Андрея в шлеме.

Вообще я пообещал ему эту историю никому не рассказывать, но, надеюсь, он забыл об этом обещании.

***

– Уууу, – затянул дед, – Андрюха, ты где такую тарантайку раздобыл? Сам что ли в гараже собрал?

Андрея же распирала гордость: он этот квадроцикл ждал уже неделю, если не две. Тут из-за калитки как раз показалась голова Глеба. Голова вышла к нам, и, оказалось, что у нее есть продолжение в виде целого тела.

Вся банда собралась, теперь можно ехать. Я на мопеде, Андрей на квадроцикле, Глеб на мотоцикле. Сразу вспоминается короткометражка из Ералаша, с этой коронной фразой: «А знаете, почему нас не задавили? Потому что мы банда!».

– Как поедем? Круг по деревне? – спросил я.

Мои спутники, как оказалось, рассчитывали на большее.

– Тю, да ты гонишь, по деревне можно и на велосипеде покататься. Да хоть пешком пройтись, – ответил Андрей, – у нас есть идея получше.

«Идея получше» была не у Андрея, а у Глеба.

– Короче, маршрут такой, – начал он, – едем по дороге на Серышево, не доезжая сворачиваем, потом по полям, по полям и выйдем около Белоусовки.

– Нехило. И сколько мы будем ехать?

– Я думаю, час-полтора максимум, – сказал Андрей.