Всевластие. Уроборос. Книга 2. Земля в костях

– Ты меня не убьешь? – шмыгая носом, прошептала Шейла.

– Пока ты будет служить мне – нет, но если ты меня решишь предать, то дорого за это поплатишься! – на полном серьезе ответила Собака.

– Мне… придется… тебе служить, – глаза Шейлы наполнились новыми слезами, – и я буду служить верно!

– Хорошее решение, – язвительно сказала Собака и выпрыгнула из кладовой.

Владислав вздрогнул, но остался, как вкопанный, стоять на месте.

– Все мои союзники со мной связываются через помощника советника, точнее, через новоизбранного советника, – широко улыбаясь, сказала Собака Шейле, при этом смотря в глаза Владиславу.

Владислав удивился. Она так уверенно назвала его советником. Он сам ещё не знает о решении императора.

– Тебе лучше вернуться во дворец и согласиться со всеми условиями Велиала, – порекомендовала она Владиславу.

Ей точно что-то известно, о чём не догадывается он.

– Как ты узнала, что я здесь? – наконец-то решился спросить Владислав у Собаки.

– Просто следила за тобой и терпеливо ждала, когда ты сюда придешь.

– Значит всё идет по твоему загадочному плану?

– Не-е-е-т!!! – протяжно прорычала Собака и её глаза, от внезапно нахлынувших чувств – злобы, обиды и ненависти, – налились кровью.

Владислав отвернулся, чтобы не смотреть на неё и не раздражать.

– Поговорим с тобой позже! – Оберона поспешила уйти тем же путем, что проникла в магазин.

Шейла жадно глотая воздух, даже после ухода Владислава, осталась сидеть на месте, где её оставила Собака. Она не решалась покинуть кладовую, боясь увидеть трупы наемников и свой полуразрушенный магазин. В её душе остались лишь страх и повиновение.

***

Подойдя к двери кабинета своего отца, Анна пару раз постучалась, но ответа так и не последовало, хотя она точно знала: её отец должен быть там и работать. Дверь оказалась не запертой, поэтому Анна решила войти, не видя в этом ничего страшного. Уже находясь в кабинете, Анна замерла на месте. Деймос лежал на полу у своего стола в бессознательном состоянии, а вокруг него были разбросаны бумаги и папки, скорее всего, он их смахнул со стола при падении. Испугано вскрикнув, Анна подбежала к нему и приложила ухо к его груди в надежде услышать сердцебиение. Сердце медленно, но билось. Медлить было нельзя, поэтому Анна соскочила и побежала за помощью. На пути ей попались двое стражников, Анна их поспешно развернула и отправила за Ярославом, а сама побежала обратно к отцу, нужно быть с ним до прихода лекаря.

Титания прибежала в покои отца, как только узнала о случившемся. Она боялась этого дня, хотя чувствовала его приближение. У кровати Деймоса сидела Анна, держа его за руку, а в стороне у комода шевелился Ярослав. Смешав какие-то вещества в глубокой тарелке, он их поджёг, и светло-серый дым с приятным лёгким мятным запахом медленно начал распространяться по комнате. Шмыгая носом и протирая от слёз глаза, Титания подошла к кровати. Анна подняла глаза и, посмотрев в глаза сестре, сказала:

– Он… жив.

Практически облегченно вздохнув, Титания упала на колени и, протянув руки к отцу, крепко сжала его руку. Рука Деймоса оказалась ледяной и на глазах Титании снова навернулись слёзы.

– Этот аромат позволит восстановить силы и облегчит выход из болезненного сна, – сказал сестрам Ярослав.

– А как… насчёт его здоровья… в целом? – обеспокоенно поинтересовалась Титания.

– Не более полугода, – ответил Ярослав. – Мне искренне жаль, но с кровати он вряд ли уже поднимется.

Титания не выдержала жестоких слов и громко зарыдала. Анна промолчала, но подала знак Ярославу, что ему можно идти. Ярослав, собрав все принесённые собой лекарства и рабочие инструменты, откланявшись, вышел из покоев.

***

В Астароте заключенных людей держат отдельно от заключенных демонов по разным на то причинам, основная из которых – неприязнь демонов и их желание убивать людей. Иногда необходимо, чтобы пленный человек прожил дольше, чем пара часов.

Подземелье с людьми находится с другой стороны от подземелья с демонами, но построено по тому же принципу. Маленькие темницы позволяет держать по одному или не более двух пленников. Каждая камера освещается одним маленьким высокорасположенным на стене продолговатым окошком – через него вместе со светом в камеру поступает воздух, хотя это не избавляет сырое помещение от мерзкого запаха гнили, витающего по подземелью. Выбраться через окошки на свободу не представляется возможным, так как они имеют стальную раму, а в кирпичной стене при строительстве проложены стальные, не ржавеющие прутья.

Вместо лежаков в темницах расстелена солома, которая, в лучшем случае, обновляется раз в месяц. В углу на полу имеется дыра, предназначенная для исправления нужды – всё, что туда попадает, вытекает за пределы дворца и города, но всё равно из неё идёт ужасный запах, особенно в дождливую погоду. Практически всё двери камер сделаны из стальных прутьев – для удобства, чтобы стражники могли беспрепятственно наблюдать за пленниками.

Также в подземельях имеются помещения для пыток и камеры без окон, с деревянными дверьми. Такие комнаты ещё меньше стандартных и абсолютно тёмные. Они предназначены для самых буйных, а также используются как ещё один вид пыток, в них часто сходят сума. Что касается помещений для пыток, то они оснащены всем необходимым орудием зла и практически не отличатся от тех пыточных комнат, что имеются в других дворцах Империи.

В одной из обычных камер с окошком одиноко заключен Илья, кроме него на том поле битвы в плен никого не взяли. Первых три дня его истязали пытками: первый день – воздействовали магией на сознание, на второй день – избивали, прижигали тело раскаленным железом, били плетями, на третий день – посадили за стол, прибили гвоздями ноги к полу, а руки к столу и Велиал самолично применил магию, пытаясь проникнуть ему в голову. Велиал и подумать не мог насколько крепким и сильным окажется разум обычного человека. Илья не принял ни одну из создаваемых им иллюзий, осознавая, что это лишь игра воображения. Ни пить, ни есть Илье не давали. За всё время жестоких пыток он пару раз терял сознание, но тайн людей, кроме того, что он сын Антона Бетельгейзе, не выдал. На четвертый день поняв, что бесполезно что-либо выпытывать из пленника, его искалеченного, полуживого отправили в камеру, в которой он по сей день находится в ожидании дня своей казни. Лекарь подземелий оказал Илье первую медицинскую помощь, а также его наконец-то накормили и напоили – это сделано с целью продления его жизнь. Велиал пожелал провести запоминающуюся казнь, чтобы Антон Бетельгейзе испытал всю боль своего сына на себе.

***

Через окошко в камеру залетел маленький камушек. Илья поднял глаза к свету, который его немного ослепил.

– Мне необходимо с тобой поговорить, – тихо по ту сторону решёток прозвучал незнакомый голос.

– Кто ты? – устало спросил Илья.

– Собака, – ответила Оберона, находясь в облике птицы. – Здесь пока нет стражников, но у них скоро обход, поэтому у нас мало времени.

– О чём ты хочешь со мной поговорить?

– Я не смогу тебя вызволить, – сказала Оберона и от сказанного собою почувствовала боль в груди. – Прости меня!

Илья ухмыльнулся от удивления.

– Почему ты просишь у меня прошение?

– Потому что я!.. Я… не смогла тебя остановить, – терзала себя Оберона. – Но я обещаю, что Велиал, однажды, за всё поплатится сполна! Он умрет в муках, я с него живого шкуру сдеру!!!

– Всё равно не понимаю… такое чувство, что мы с тобой давно знакомы.

– Больше чем, – грустно прошептала Оберона. – Ты должен знать! – громко отчаянно сказала она, – Перед тем, как умрешь, ты должен узнать мою тайну! Возможно, именно ты дашь мне ответ, который я ищу.

Илья превозмогая боль поднялся с пола и хромая подошёл ближе. Он упёрся ладонями рук на холодную влажную стену. Задрав голову, он попытался посмотреть на собеседника, но он не смог дотянуться до окошка.

– Продолжай, – попросил он.

– Папа, это я – Оберона, – дрожащим голосом быстро проговорила Оберона и, рискуя, приняла свой истинный облик.

Илья растерялся, услышав голос дочери. Поначалу он не мог поверить незримому собеседнику. Тогда Оберона просунула руку в окошко, пытаясь дотянуться до него и прикоснуться к отцу, возможно, в последний раз. Илья узнал тонкую белую руку дочери и крепко сжал её ладонь обеими руками.

– Оберона! – тревожно произнес он её имя, отчего Оберона расплакалась.

– Не знаю почему, но я могу слышать лоа и заключила сделку с одним из них. Теперь я обладаю ликантропией – без проблем и последствий принимаю облики различных животных… – как на духу Оберона принялась выдавать отцу свою тайну; за пару минут, кратко, она рассказала ему обо всём, что с ней происходило последних три с лишним года.

Илья слушал дочь внимательно, но не понимал: как мог он такое упустить? Почему раньше этого не заметил? Вопросов накопилось много, но времени совсем не оставалось. Теперь он боялся не за себя, а за дочь, которую в любой момент могут заметить демоны-стражники и схватить.