Ты жди меня там

– Нет. Чем больше ты говоришь, тем больше вопросов. Странно, почему ты разговариваешь на нашем языке?

– Почему это он – ваш? Откуда ты решила, что он – ваш, я про язык? – сказал говорливый Гром.

– И в самом деле, с чего это я решила, – сказала Василиса, больше не удивляясь, кажется, ничему.

Пришла с работы мама Василисы и позвала дочку. Сказав Грому, чтобы далеко не улетал, Вася пошла к ней. Маму Василисы с недавних пор мучили головные боли и плохое самочувствие. И на этот раз она, бледная, села на кресло, попросила дочку принести воды.

Да, это была единственная проблема – головные боли матери. Из-за этого отец был не в настроении в последнее время. А Вася, постоянно сидевшая за уроками, не замечала, но часто видела маму уставшей и обессиленной. Мама на вопрос дочки говорила, что всё в порядке, обнимала, успокаивая её. Но в этот раз, мама была бледна как никогда.

– Я вызову врача, – сказала Вася и стала быстро набирать номер телефона на своём телефоне.

Странно, но мама даже не возражала. Василиса, назвав адрес дома и квартиры, принялась звонить папе. Голубь, продолжавший сидеть на подоконнике, и слыша всё это, повторял адрес, который только что произнесла Вася. Говорило ли о чём-то это название? “Садовая, Садовая…”

“Скорая” приехала быстро. И отец вовремя подоспел. Он поехал проводить жену до больницы. Врачи, уходя, сказали девочке, что мама быстро поправится. Мама поцеловала дочку:

– Я скоро вернусь. Не волнуйся за меня. Занимайся уроками, скоро экзамены.

Расстроенная Василиса осталась одна дома с Громом. Успокаивало, что маме окажут помощь, если нужно. Девушка поела вчерашний борщ, сделала уроки, а, когда вернулся отец, пошла в свою комнату. Отец сказал, что мама пробудет в больнице недельку и вернётся.

Гром, который всё это время находился в комнате, пока Вася делала свои дела, терпеливо ждал.

Наконец-то они могли спокойно обсудить всё и выяснить – откуда взялся Гром, чьё это послание, и вообще, чёрт побери, что происходит.

– Расскажи мне всё по – порядку. Вспомни детали.

– Итак, я Гром. Меня забрали отсюда, из моего гнезда, когда я был маленьким совсем. Увезли куда-то, закрыв в глухой ящик, я чуть не задохнулся! А там я попал в большую клетку к другим голубям. Это был мой новый дом. Все находившиеся там голуби были из разных мест. Подселили к нам однажды и белую голубку необычайной красоты. Многие самцы влюбились в неё, и давай ухаживать. А я, хоть и влюблён был в неё, сторонился, не думал, что обратит внимания, я ж простой, сизокрылый. Но она выбрала меня. Мы с ней стали парой. Ты знаешь, мы, голуби, полигамны, и образуем пары на всю жизнь. – рассказывал опечаленный Гром.

– У тебя, кстати, не найдётся что поклевать? Ладно, потом… Голубятня, куда меня привезли, находилась на крыше дома. Хозяин приходил к нам через свою террасу. Кормил он нас хорошо: овёс, просо, пшеница, не жалел еды.

– Что за хозяин, вспомни получше. И что вы делали там, кроме того, что ели и пили. Вы все, скорее всего, почтовые голуби?

– Именно так. Каждый из нас летал в своём направлении. На лапку привязывалась записка, мы улетали по памяти в то место, где было гнездо наше, и, я так понимаю, нас там уже поджидали. Снимали с лапки письмо, кормили, поили, давали отдохнуть ночь или день, и выпускали, когда с запиской на лапке, когда без. Вот так и жили мы… А хозяин наш – мужчина молодой, лет сорока. Приходил он к нам утром и вечером. Такой весь чистый, не из бедных он. В камзоле да кафтане, чёрных брюках да сапогах блестящих. Волосы у него чёрные, как вороньи оперенья, волнистые, уложенные красиво. Усы тоже чёрные, аккуратные. Я хорошо помню, он пить давал изо рта белой голубке, то есть, моей голубке. Это была его любимица. Но он был ласковым со всеми нами. Но однажды он её пристрелил. Кажется, он был пьян. Запах от него был.

– Как пристрелил? Убил?

– Да. Он убил мою голубку. Он приказывал ей лететь, а она не хотела. Должна была она яйцо снести, в гнезде постоянно находилась, оттуда не хотела выходить, он тогда схватил её, бросил в воздух, а как только она стала обратно лететь, пристрелил…

– Какой ужас!

– Он потом долго плакал над ней. А я чуть с ума не сошёл с горя.

– И что потом? – спросила прослезившаяся Вася.

– Он завернул её в белую материю и унёс.

– Это было давно? То есть, судя по записке, и по тому, как ты описываешь его одежду, местность, где не было ни машин, ни самолётов, ни многоэтажек, это было… так давно! Да!? Или мне снится сон?! – крикнула Василиса, понимая, что происходит нечто невероятное!

– Да, это было очень давно, лет двести назад, я так думаю, – и ошарашенно посмотрел на Васю, сам испугавшись этого факта.

– И что нам теперь делать? – спросила Вася.

– Давай, для начала поклюём что-нибудь. Я голоден, честно говоря, – сказал грустный Гром.

К счастью, завтра были выходные. И Васе не нужно было идти рано спать. Можно было поговорить подольше. Вася пожелала отцу спокойной ночи, спросила, нет ли новостей от мамы. Мама спала, так сказал отец. И Вася, взяв водички, кусочек батона для друга и взяв для себя бутерброды и горячий чай, вернулась в комнату.

– Однажды наш хозяин привёл в голубятню белокурую девушку, представил её Любавой. Она была очень печальная и потерянная, но потом, побыв немного с нами, развеселилась. Она очень красивая. Волосы такие белые, шелковистые, глаза как небо. И хозяин сказал нам, что эта девушка и есть та белая голубка, пристрелянная им, что она приняла человеческий облик. Мы все поверили. И я в том числе. Я был очень счастлив, что она жива, если даже она теперь не в голубином обличии. Когда она протягивала руки, я первый подлетал к ней, то на плечо к ней сяду, то на голову. Ведь я был её второй половинкой! И она помнила обо мне, она полюбила меня снова. Но это логично, ведь мы с ней были парой тогда, когда она была птицей! Она почти всё своё время находилась с нами. Вычистила и перемыла нашу голубятню, выпускала полетать, кормила нас, детей наших стерегла от котов. А до появления той девушки приходил нас кормить мальчишка один, смышлёный, такой озорной. Когда сам хозяин не мог приходить или занят был. Мальчишка тот выпускал нас на волю, а через некоторое время свистел, что было мочи, зазывая нас обратно, и каждого по головке гладил, гнёздышки наши поправлял. При нём однажды вылупился маленький птенчик, он был так рад, смеялся от души и хохотал, пальчиком гладя желтенькое тельце младенца… Эх, Вася, вот увидела бы ты ту нашу голубятню!

Любава пришла вечером к Варваре Ильиничне, как обычно, расстелить постель и пожелать спокойной ночи. Хозяйка велела ей сесть и выслушать. Девушка села на краешек постели, куда легла хозяйка.

– Слушаю, Варвара Ильинична.

– Любаша, как тебе этот гость, что приходил к нам?

– Очень красивый. Милый, – сказала Любава, застеснявшись.

– А ты хотела бы замуж за него? Будете жить в городе, он детей грамоте учить будет. И тебе работа найдётся, ты же умница, – сказала Варвара.

– Я? Замуж за него? Да разве учителя женятся на крепостных крестьянках?

– Почему нет? Ты же вон какая красавица!

– Я даже не знаю. А что он сказал?

– Сказал, что хочет семью создать. И что ты ему очень нравишься.

– Да о чём Вы таком говорите. Спокойной ночи, Варвара Ильинична, я пойду.

– Хочется ли тебе этого нет, но он приедет скоро за тобой. Готовь свои вещи. Я дам тебе знать. Я договорилась обо всём с ним. Только сторонись Бориса. Будь внимательна!

– Хорошо, как скажете. Но как же Вы тут без меня?

– Да воды подать и корову подоить всяка могёт. Иди, спи. Готовь завтра свои вещи. И я тебе немного приданого приготовила. Завтра покажу. Иди с Богом, Любава, – сказала Варвара Ильинична. Перекрестилась, поцеловала крестик, висящий на шее, и закрыла глаза.

В ту ночь Любава так и не смогла уснуть. Ворочалась, обдумывая слова своей хозяйки. А как только заснула, тут же прокричали первые петухи. Нужно было вставать и доить Бурёнку.

Сонная девушка подоила корову, налила молока коту Ваське, который каждое утро сидел рядом и ждал свою порцию. Повесила ведро повыше и пошла выгонять корову на пастбище.

Нужно было пройти через деревню до речки и ещё немного вдоль маленького лесочка. Там паслись коровы. Пас их мальчишка глухонемой, но свистел так умело, что коровы его понимали с полусвиста. Было тепло, мокрая трава щекотала босы ноги. Пока шла, там, сям замечала Любава траву, которая нужна ей для мазей и отваров, которые она делала и лечила разные болячки. “На обратном пути соберу” – думала она.

Девушка вскрикнула от неожиданности, когда вдруг из-за кустов выбежали двое мужчин и бросились к ней. Бурёнка со страху побежала, а отбежав метров двадцать, стала мычать, корова повернула голову, а Любавы и след простыл. В рот девушки сунули кляп и надели на неё мешок, он был огромный, девушка влезла в него целиком, один из мужиков легко поднял её и, повесив, как коромысло на одном плече, побежал в сторону леса. Там ждали две лошади, сев на которые, похитители ускакали прочь с трофеем.

Бурёнка, не понимая ничего, долго стояла, ожидая Любаву, но так и не дождалась. Стала щипать траву. Корову заметила соседка, когда гнала своих на пастбище.

– А где Любава, Бурёнка? – спросила баба Нюра. Бурёнка не обратила внимания на вопрос, продолжила щипать траву. Баба Нюра погнала и Бурёнку, вместе со своими. Угнав, вернулась в деревню и прямиком в дом Варвары Ильиничны.

Барыню она будить не хотела. Слишком рано было. А во дворе дома она увидела Степана, который чинил сарай.

– Степан, Любава где, дома?