На острове

– Молчи! – вскричал король, – ты потерял
Аккордов тайну, в чем всех песен сила!
Ты песнь рабою сделать пожелал,
И песнь тебе навеки изменила.
Ведь с песнью дух певца соединен,
А ты отверг её святой закон! —
Тут Даймон, грозно шевельнув бровями,
Сказал дружине своего судна:
«Хоть он король и первый меж певцами,
Но речь его о песне не верна:

«Ты прав, что песня – духа выраженье;
За что-ж ты нас решился упрекнуть?
Должны-ли все певцы для песнопенья
В твоем мотиве ноты почерпнуть?»

«Певец – обманщик, если с песнью того,
С которою навек соединен,
Не связан он любовию святою…
Да, лишь тогда пред ней виновен он!
Пусть о себе тоскуют эгоисты!
А кто влюблен в свет будущего дня,
Пускай поет, на струнах серебристых
Приветный гимн грядущему звеня.
Как мать еще во чреве любит сына
И страстно ждет его, хотя самой
Грозит с его рождением кончина, —
Так жаждем мы всей силой, всей душой
Великого, прекрасного рассвета,
Когда вся жизнь те гимны запоет,
Хотя бы нам он был – конца примета,
Как для зари светила дня приход.
Мы будем счастливы! Уничтоженья
Нет в смерти… Смерть – грядущей жизни звон,
Иная форма вечного явленья,
Она – дитя из пелены времен.
Да, мы умрем… Но жизни не жалеем,
А смерть сама нам будет мавзолеемъ».

«За эту форму сладко умереть!
Ей пели мы, будили силой звона,
И по утрам над нами будет петь!
Она свой гимн, как статуя Мемнона».

Умолк. Король же понял перед ним,
Что поражен оружием своим.
Среди толпы послышались укоры,
Что с Даймоном ведет он плохо споры.
А потому он изменил свой тон,
Желая в миг покончить с той ошибкой,
И милостиво, с кроткою улыбкой
Сказал певцу:
«Хоть за меня закон,
Не как король я говорю с тобой,
Как человек я к равному с мольбой
Пришел, хоть мог бы дать и приказанье.
Останьтесь! Вам не будет наказанья…
И нас смущал когда-то этот сон,
Мираж пустыни. Только опыт знает,
Что быстро он от взора убегает,
Хоть ярко для очей явился онъ».

«На острове всегда – друзья вы наши;
Здесь мир, довольство и удобный кров,
Роскошный стол, наполненные чаши,
Родителей глубокая любовь.
И это все покинуть! В мраке ночи
Среди громов над безднами блуждать,
Где волны заливают пеной очи! —
Нет, этого я не могу понять!»

– «Ты не был там, куда из мрачной мглы
Пробились мы! На этих горных кручах!
Внизу кричали горные орлы,
И далеко от нас, скрываясь в тучах,
Ваш островок был точкою для глаз,
Ничтожной точкой в необъятном мире».

«Наш взор летел все далее и шире
На материк. И скорбь объяла нас!
Простор полей – бесплодный; над полями,
Как облако застывших горьких слез,
Лежал туман густыми пеленами
И над землею ширился и росъ».

«Нас солнце залило своим сверканьем,
Но не ослепли мы, – и взор очей
Летел все дальше, вымытый сияньем
Горячих, ярких солнечных лучей»,

«Туман лежал густою пеленой…
Но разглядел наш взор в тумане этом,
Что далеко над грустною землей
Дрожали горизонты тайным светом!..»

«И мы тогда на этой вышине
Торжественно пред солнцем обещали
Не отступить в безжалостной войне,
Пока туманы не очистят дали.
Мы наш обет исполним до конца!