Секундант одиннадцатого

– Что, Его Величество Конспирация? – невесело прокомментировал Алекс.

– Меня зовут по-другому, на «а» заканчивается, – впервые мелькнула нотка игривости вразрез ранее обозначившемуся образу – продукт скороспелых оценок, извечный изъян сочинителей.

– Подмывает задать вопрос, который за последний месяц я уже задавал, на французском, правда. – Алекс вздохнул.

– А вы без прелюдий, вопрос в зал, – невозмутимо предложила Марина, хоть и несколько напряглась. – Да, адресат, какого пола?

– То-то и оно. Если собеседник женщина, то вопрос двусмысленный, – струил сомнения Алекс, мол, лучше бы не начинал. Пояснил: – Послала меня, пусть и аккуратно.

– Тогда отложим вопрос на потом, – вынесла вердикт Марина, образно напоминавший стук судейского молотка. После чего миролюбиво, как ни в чем не бывало, продолжила: – Нервничать, зачем? Вам ведь, как писателю, все известно, заранее. Давайте лучше о вашем романе, вы так ловко свернули дискуссию о нем. Создалось впечатление, что за его фабулой – ваш личный опыт. Чувства так и брызжут.

– Пожалуй, да, – изъяснялся Алекс, – сюжет беремен личной встречей, накал которой выплеснул вымышленный, заживший отдельной жизнью сюжет, пусть какие-то детали того опыта в полотно фабулы и вкрапливались. Законы жанра таковы. Но я все же хотел бы услышать: куда и зачем мы едем?

– Я вам в тягость? – ошарашила Марина, с женской непосредственностью уйдя от ответа.

– Незаконный прием, в особенности в общении незнакомых людей, – жестко бросил Алекс, точно предупреждая, что отныне правила приличия побоку.

Марина потемнела в лице и, казалось, рефлекторно взглянула в боковое зеркало. Наверное, позади эскорт, подумал Алекс.

В авто воцарилась тягостная тишина, по ощущениям, гнобившая обоих. Алекс жевал губы, а Марина, наоборот, их плотно сжала, подпортив свою привлекательность. При этом возникло ощущение, что господа дуются на кого угодно, только не на противоположную сторону.

– А мы почти приехали, – подала голос Марина, сворачивая в район частной застройки.

Алекс неопределенно хмыкнул и провел ладонью по лбу. Несколько поворотов в узких переулках и Марина остановилась у стандартного немецкого особняка в два этажа, будто особых отличий не имевшего. Но ненадолго. Открыв пультом двое ворот – дома и гаража, въехала в гараж, завершая для Алекса, быть может, самое необычное в его туристской карьере путешествие.

– Если на ногах еще держитесь, тащите багаж в дом. Если нет, заберете утром, в ванной гигиенических комплектов хватает… – принимала гостя хозяйка. – Вашу спальню покажу, туалет и ванная рядом. Вот что еще. Попытайтесь усвоить: вы у себя дома. Так что придержите свои страхи и комплексы. Все, о чем вам следует беспокоиться, это внутреннее равновесие, то есть позитивный настрой. Не получится заснуть, на прикроватной тумбочке снотворное. И помните: в вашу персону столько вложено, что малейший ущерб противоречил бы здравому смыслу…

Тут Алекс заключил, что Марина, скорее всего, первое реальное лицо проекта, а все ее предшественники, физические и виртуальные, одноразовые наемники. И хотя он представлял в общих чертах, какая властная высотка России проталкивает его ангажемент, женщина достоинством в «миллион долларов», как он окрестил ее про себя, в качестве его извозчика и cheer leader казалась перебором.

А может, у них все такие – генотип некогда недоедавшего совка при нормализации быта смутировавший в совершенство, засыпая, подумал он.

Глава 6

Октябрь 2018 г. Потсдам

Алекс проснулся, слыша звуки, характерные для стряпни: потрескивала сковородка, гудела соковыжималка, свистел электрочайник. Подумал: «Марина, русская Катрин Денев, настоящая чернорабочая шпионажа, коль помимо извоза выступает и в роли кухарки. Вывод не поколебал даже новый автомобиль перед гаражом, замеченный им через окно при одевании. Ведь расширение автопарка вполне могло соотноситься с шумами на кухне.

Кухаркой, однако, оказался один из дозорных, идентифицированных Алексом в зале прибытия аэропорта. Заметив гостя, тот благожелательно кивнул, не сопроводив кивок попыткой познакомиться. Могло показаться, что их вчерашний визуальный контакт такой церемонией стал. Зачем повторяться? Да и завтрак – всему дню голова, не зевай. В особенности, завтрак немецкий, знаменитый изобилием ассортимента. И вчерашний дозорный вернулся к сооружению бекона с яичницей. Алекс в ответ все же буркнул «привет» – что интонационно могло быть воспринято как «приехали…». Уныло побрел в ванную комнату.

Между тем, по возвращении в зал, он столкнулся уже с целым коллективом, оформившимся за счет знакомых и совершенно новых персонажей – Марины, крепыша под пятьдесят с тяжелым подбородком и взглядом из «Тегеля» и женщины средних лет тевтонской наружности. Должно быть, потому Алекс машинально поздоровался с компанией по-немецки.

Марина игриво ему помахала, крепыш имитировал подобие поклона, дама же с местным ликом – отослала к великому Богу (Gruss Gott – приветствие, характерное для баварцев и австрияк).

Тем временем контингент особняка активно внедрялся в день грядущий. Ранняя птичка, судя по движениям, завершал стряпню, крепыш и Марина накрывали стол, ну а немка командовала… на нормативном русском, уродуемом, правда, немецкими акцентом и интонациями. Алекс подумал, не присоединиться ли ему к движухе микроколлектива, к которому по факту примыкал, когда услышал от Марины: «Выбирайте место, Алекс. Пойму, если рядом со мной. Кой-какая притирка у нас состоялась…»

Алекс в некотором недоумении посмотрел на Марину и, слегка пожав плечами, двинулся к столу.

– Вас представлять не нужно по причине, думаю, понятной, Ну а нашу команду прошу любить и жаловать, – знакомила Алекса с персоналом соседка, – Бригитта – босс, эксклюзив на последнее слово. Случись непредвиденное, кризис какой – это к ней. Герхард (крепыш) и Вольфганг – охрана, ваша тень, в лучшем смысле этого слова… более ненавязчивых людей прежде не встречала. Но пока завтракаем. Поухаживаю за вами…

Бригитта бросила на Марину короткий с налетом осуждения взгляд. В ответ «миллионерша» горделиво вскинула изящную головку – в знак пренебрежения или так напоминая о некоем иммунитете. Тем временем Алекс шевелил извилинами, силясь понять, почему у охраны чисто немецкие имена контрастом их скорее славянской внешности и чистому русскому, который, правда, перемежается немецким. Псевдонимы? Но всмотревшись, стал склоняться к выводу, что ребята по некоторым признакам, понятным лишь эмигранту со стажем, похоже, фольксдойчи, репатрианты из почившего в бозе СССР. При этом, скорее всего, полукровки, коими богата этническая эмиграция в Германию из постсоветского пространства.

Этот экзотический кадровый салат, расквартировавшийся в особняке, вкупе с недавним опытом общения с Синдикатом в географическом диапазоне «Тонон-ле-бен – Израиль» наводил на мысль о том, что СВР России, весьма похоже, крепко недооценена. В первую очередь, им самим, именовавшим в ряде статей покушения на Литвиненко и Скрипалей «шпионской олигофренией», притом что последняя операция – продукт ГРУ.

Стало быть, размышлял он, в тех кейсах вполне уместна версия демонстративной расправы Кремля – как инструмент не столько запугивания потенциальных перебежчиков, сколько дерзкий вызов Западу России, которая с дерзостью неискушенных неофитов рвет и мечет мировой порядок под себя подстроить.

Между тем его разработка – индикатор безупречного софта, на отработку и шлифовку которого уходят интеллектуальные усилия многих поколений внешнего сыска. Такую продуманность действий и столь рачительный подбор персонала не списать на мощную денежную инъекцию точечного применения. Многое говорило, что на службе у СВР талантливые профессионалы, с пинцетной точностью отобранные для исполнения самых нетривиальных и неожиданных ролей. И можно лишь догадываться, сколь искушены их звеньевые, если каждый эпизод его вербовки пульсирует незамутненным интеллектом. Ведь житомирское землячество в «Тегеле» с постером о полузабытых частностях его биографии – клоунада лишь внешне, это – мистификация высшего порядка. Ну а Бригитта, с прононсом австрийки (стало быть, к «Штази» не привязать), мыслилась ли главой выездной бригады СВР? А вышколенные фольксдойчи, младший из которых Вольфганг, вполне вероятно, иммигрировавший в Германию ребенком – не диво ли? Заслан-то быть не мог. Следовательно, местного призыва агент, ходящий под статьей «Измена родине» немецкого УК.

Да, без жирного бюджета для вербовки и содержания одаренных заморских кадров не обойтись, но сути дела это не меняет. Судя даже по фрагментарному знакомству, СВР не только достойная преемница Первого Главного Управления КГБ, но и структура, движущаяся в фарватере времени, столь конкурентного, что прослушка лидера союзного государства – не более чем информационный повод.

Эти розмыслы то печалили, то радовали Алекса, терявшегося в догадках, чем его миссия, мало-помалу кристаллизующаяся, для него аукнется. Оттого он грешил задумчивостью и ел машинально, без аппетита, лишь кивая на ухаживания Марины, которая норовила его закормить. В какой-то момент ему показалось, что ее гостеприимство пересекло границы разумного. Этим можно было пренебречь, если бы не энергетика чисто женского интереса, то и дело прорезавшаяся в его адрес. Только этого еще не хватало…

За столом тем временем царила пауза, казавшаяся подспудной адаптацией к персонажу, будто знакомому, но впервые осязаемому живьем. Бригитта и фольксдойчи на гостя аккуратно посматривали, при этом нечто перебирали в уме. Ни разговоров о дне грядущем, ни похвал недурственной кулинарии, только «передай», «пожалуйста», «спасибо».

– Зайдите, пожалуйста, ко мне через четверть часа, Алекс. Последняя комната справа, – Бригитта указала в сторону коридора, как только гость, поблагодарив за завтрак, встал из-за стола.

Алекс насупился, точно не понял или не расслышал, но все же дал добро. Сверившись с часами, убыл к себе.

Алекс невзлюбил Бригитту с первой минуты их разговора. Причин на то хватало. Начиная с такой мелочи как ужасное произношение (при отличной грамматике и богатстве речи) и кончая куда более существенным – манерой не называть вещи своими именами – когда достоинство, но и нередко пустоцвет западной культуры общения.

В его истории, он считал, время изъясняться эвфемизмами прошло, пора очертить хотя бы контуры сотрудничества. Но услышав, что прологом к их контакту станет его медицинское освидетельствование, раздраженность нескольку поубавил. Чего-чего, а этого он не ожидал, притом что ему, аналитику, не мешало бы предвидеть. Ведь такая процедура и правда напрашивалась.

Темная лошадка, кем он был, могла «обзавестись» той или иной заразной хворью. Ведь, уходя в «хмельной астрал», он соприкасался с населяющими дно общества люмпенами. Следовательно, выдать пропуск в российскую святая святых потенциальному вирусоносителю или даже обычному тяжелобольному было, по меньшей мере, опрометчиво.

Но проблема, похоже, возникла из-за его удивительного, несообразного возрасту легкомыслия – Алекс избегал врачей последние шесть лет, несмотря на регулярные письменные напоминания сдать анализы. Этот факт не мог остаться втуне, ведь при формировании его досье взламывались все мало-мальски значимые банки данных, хранившие о нем полезную информацию.

Оттого в бутылку Алекс не полез, без колебаний приняв условие Бригитты обследоваться. Подумал при этом: «Не было бы счастья, так несчастье помогло».

Консенсус достигнут, и Бригитта со свойственной ей смысловой размытостью дала понять, что благоприятный итог обследования повлечет переход на новую ступень – интеграцию в предполагаемую реальность. При этом, какова она, эта реальность – членство в Валдайском клубе или редактирование лагерного еженедельника на Колыме – оставалось догадываться. Тем самым, полагал Синдикат, сообщение об участии в некоем русском проекте, сделанное Карлом в Израиле, вполне достаточно, чтобы объект своей причастностью к не пойми чему воспламенился. Ведь сотрудничество с «Эксмо» и «Пегас», изложенное виртуально, таким проектом быть не могло. Форма взаиморасчетов, не более.

Между тем самое болезненное Бригитта приберегла на потом, когда казалось, что аудиенция близится к финишу. Скорее всего, то была уловка искушенного интервьюера, знающего, что, убаюкав досужим, собеседника проще склонить к непростому, чреватого осложнениями решению.

– Еще одна небольшая формальность, Алекс, – с напускной веселостью сообщала Бригитта, – до обеда вам предстоит пройти один тест. На психологическую устойчивость…

– Я, по-моему, таковой прошел, отважившись присоединиться к проекту, засекреченному похлеще «Манхэттенского» – дался диву гость, казалось, учуяв неладное.

– В наши дни проверка на полиграфе – обыденность и для продавца детских игрушек… – струила беспечность комендант объекта СВР.

– На детекторе лжи!? Вы это серьезно? Что, мою биографию ни читали? – неподдельно изумился Алекс. – Детективщики – патологические лжецы, опасные тем, что чудовищный вымысел преподносят в сверхреалистичной упаковке, дуря публику.

– Распознать художественный вымысел устройства пока не изобретено, а вот установить истину – уже научились… – терпеливо продвигала свою комбинацию Бригитта.

– Ложь, вы хотели сказать, – навязывал свою манеру общения потомственный совок.

– По-моему, вы еще не акклиматизировались, не пришли в себя, – невозмутимо искала компромисс Бригитта. – День отдыха не помешает…

– В общем, так, – излагал резолютивную часть своей позиции Алекс. – О проверке на детекторе лжи забыть! Или вы думаете, что оплаченный вами билет меня к чему-то обязывает? Остается лишь констатировать: сколько бы логистика вашей затеи не казалась отлаженной и изобретательной, преобладает, однако, трафарет – злейший враг творчества и мысли. Кого вы пытаетесь уличить в нелояльности? Политического комментатора, плодящего концепции? Сочинителя, испытывающего любой сюжетный ход на разрыв и износ? Вам в голову не приходило, что индивид моего уровня и бэкграунда не мог оказаться в опорном пункте СВР, не разобравшись, насколько он рискует, но главное – кому персонально и с какой прикладной целью понадобился в Москве? Чего, я убежден, никто из вас не знает, обладая самыми общими представлениями! При этом, разобравшись, соизмерил свою ответственность перед интересантом! Спрашивается, с какого боку тогда полиграф?

– Подождите, Алекс, не частите, – кашлянув, перебила Бригитта. – Не переоценивайте мой русский. И я не синхронный переводчик с навыками постигать любой материал. Тем более литературный…