Затвори за собой поднебесье

Ближайший час россияне, неторопливо и обстоятельно, не жалели слов о своем житье-бытье. При этом ни блеклая обреченность, ни эмоциональная одномерность речи не преуменьшали масштаб и глубину темы. Пропустив через себя весь этот сказ – настоящую Цусиму кораблекрушений – Олег в полной мерее ощутил, как это, когда на самом деле хреново и что такое полный, давно пересиженный абзац. Перед ним наглядно, в ужасающих подробностях, воссоздалось так называемое общество смуты. В нем старая, сданная в металлолом система ценностей нередко кажется благом, целые города годами не получают зарплату, а молодые мамы дерутся за место в борделе какой-нибудь Боснии, ибо их мужьям не объяснить, почему в ведомостях на заплату – количество выданных кастрюль. Он прознал о гримасах нового времени, где бандформирования зарождаются уже не по принципу совместной отсидки, а по расположению классов в школьном коридоре, но не в школе средней или, на худой конец, базовой, а в школе начальной, и «бомбят» одиннадцатилетние не только сверстников, а всех, кого сподручно «бомбить» – пьяных, калек, стариков.

У исповеди регламента не бывает, а у исповеди коллективной – тем более. Есть, правда, правило для слушателя: не перебивай. Попеременно сменяясь, исповедовались трое, а случайно подвернувшийся пастор затаенно слушал, не встревая. За исключением одного раза, когда Виктор произнес английское слово «дефолт» С этим, грешащим полисемантикой словом, Олег в русском языке прежде не сталкивался. Предвосхищая интригу, поинтересовался, каков его смысл.

Витяня в двух словах обрисовал, но на его лице прочитывалось недоумение: мол, как ты этого не знаешь? Оказалось, что читавший лишь американскую прессу Олег об этом на самом деле ничегошеньки не знал. А проведав, что дефолт – обвал российской монетарной системы, подкосивший Россию относительно недавно, и, похоже, почти не освещенный масс-медиа на Западе, удивился похлестче собеседника. Должно быть, потому диалог мужчин разукрасили эмоции и хлесткая, но изрядно поднадоевшая параллель.

– Так на сколько девальвировали рубль, Виктор? – докапывался до сути дела референт.

– На пятьсот, – уныло известил Витяня.

– На пятьсот пунктов? – поторопился уточнить Олег.

– На пятьсот процентов! Даешь… – журил за нехватку делового нюха собутыльник.

«Подумаешь смерчи да торнадо – эка мелюзга! Пучило-крутило – газы отошли. Страховка все покроет… А у них немыслимо круче: чуть где душно – на сквозняк не размениваются. Кнопка – и глобальное обледенение готово. Но русские не мамонты, и это абсолютно точно!»– плодил в душе тропы референт, с трудом веря услышанному.

– Так это не дефолт… – уже словесно размышлял Олег.

– Что тогда? – смутился Витяня.

– Гулаг-2! – призвал пафос заокеанский политинформатор.

– Не мрачновато ли? – усомнилась поросль, задетая за патриотическое живое.

– Вовсе нет: как тогда, так и сейчас целый класс грохнули! – не унимался трибун исторической справедливости.

– Какой класс? – недоумевал держатель вечернего аттестата зрелости, не по чину начитанный.

– Мелких и средних предпринимателей, ну а за компанию досталось и остальным, – заключил заочной ковки предприниматель.

– Не поспоришь, верно. Но оклемались как-то, выкарабкались… – отстаивал будущее своей родины Виктор.

– А вы говорите – песо… – Черты референта стремительно тяжелели.

– Это о чем? – живо поинтересовался собеседник.

– Да так, мысли вслух… – Резкий жест Олега вниз мог показаться кличем к новому раунду застолья. Между тем вспомнивший о девальвации аргентинского песо* Олег и не помышлял о сценических подсказках Витяне…

Должно быть, проблема несправедливой конфигурации мира Виктора волновала меньше. Оттого к жесту референта он отнесся с должным вниманием и потянулся к ближайшей бутылке. Но, проверив ее по весу и на свет, несколько изменился в лице.

– Во, девки дают, надо же – перцовку добили! Все, что осталось, принцесса Ди под фисташковым сиропом, хочешь? – предложил Витяня зависшему где в мыслях, а где в сорокаградусных парах компаньону.

– Не, не буду, – картинно вздрогнув, Олег изобразил отвращение.

– Может, сгоняю туда, где ты брал?! – азартно предложил застрельщик.

– Можно, но я бы не советовал… – явно отмахивался от третьего акта действия референт.

– Сказал ведь – я слетаю! – Взмахнув головой, Виктор, казалось, отбросил чуб, которого у него и в помине не было…

– Нет, не то это место, не то, – продолжал отнекиваться Олег, вяло подумывая о заначке в «Карлтон Риц». Но не успел он перенестись в курируемую Хью реальность, как продолжать кутеж ему перехотелось.

– Кстати, а где наши дамы? – решил сменить тему, а может, восстановить шкалу приоритетов Олег. Последнюю минуту он отчаянно вытирался оставленным Люсей полотенцем – пот с него лил ручьем.

– В ванной шепчутся, – проговорил в нос Витяня.

Дамы объявились столь же внезапно, как и исчезли.

– Уже не шепчемся, – вербально подтвердила свою явку Люся, вскоре добавив: – Пошли, Виктор, дело есть.

– Какое еще дело? – Витяня дернулся и едва не свалился со стула. Забросив правую руку за спинку, обрел равновесие. Принялся раскачиваться взад-вперед, угрожающе скрипя ножками.

– Шмотки остались, запакуй, – сориентировала многопрофильного ординарца Светлана.

– Какие такие? – Секьюрити бросил раскачивания, просунул за спинку и левую руку. Переводил мутноватый взор с одной товарки на другую, занявших стойку дозорных и, казалось, вознамерившихся взять его в клещи.

– Обычные, Витя, обычные… – успокаивала Люся. Расстегнула верхнюю пуговицу на блузке, но вскоре застегнула вновь.

– Да мне по х…, Люська, твои…– отбрыкивался Витяня, задиристо вращая головой. Но, поймав настороженный взгляд референта, заговорил миролюбивее: – Словом… однополово, Люська, отстань!

– Ты на время посмотри – почти двенадцать, или забыл, что улетаем? – Люся ухватила Виктора за подмышки и резко потянула. Синхронно норовила сдуть залипшую на лбу челку.

Олег воспринял меру как организационное мероприятие, затеянное по принципу «начнем с крайнего»… Не на шутку испугался, лихорадочно раздумывая, как себя позиционировать дальше. Само собой напрашивалось: с Витяней следует немедля распрощаться. Ему же не хотелось совсем…

– Люся, не надрывайтесь так, я вас и Виктора провожу, – предложил свои услуги референт.

Через минуту Олег, Люся и Витяня сгрудились у номера напротив и, заметно покачиваясь, общими усилиями искали ключ от него. Ключ почему-то оказался у Люси в сумочке, что Витяню ничуть не смутило. Он лишь вяло махнул – открывай, мол.

Референт извлек из портмоне визитку, вручил Виктору. Тот воспринял жест, как должное, и запихнул визитку в карман, не изучая.

– Понадобится помощь, звони. Но учти, денег не одалживаю, уроки английского не даю, а вот хороший совет обеспечен, – изрек с каменной физиономией Олег.

После короткой паузы Виктор, а затем и сам референт, рассмеялись.

Олег протянул для прощания руку, но Витяня подался вперед и, притягивая собутыльника, обнял. Разжимая объятия, поцеловал – вскользь, по-пьяному, между тем радушие казалось естественным, вполне мужским. Виктор направился в номер, но в дверном проеме остановился и, облокотившись о наличник, как-то странно на Олега глядел.

– Да, чуть не забыл: передай привет Бен Ладену. – Лобызатель слизывал белый налет с губ.

– Wow! Макаром каким? – Олег подслеповато всматривался, похоже, разбирая, какой ему уготовлен подвох.

– Когда его по Вашингтону в клетке повезут. Ведь рано или поздно поймаете! Я б его, суку… – за Виктором хлопнула дверь.

Референт еще долго не мог пошевелиться, притом что совсем недавно ему самому не помешала бы подпора. Его накрыло волной сильного, мало изведанного чувства – преклонение перед харизмой, коей природа щедро одарила парня с симпатичным именем Витяня. И «бены», прочие «ладаны» были здесь совершенно ни при чем…

Судя по звукам лившейся воды, Светлана принимала в ванной душ. Олег осмотрелся, не вполне понимая, куда себя деть. Тут он заметил кровать со смятой постелью и несколько оживился – обрел то погружающийся в туман, то выплывающий из его низин указатель. Долго приноравливался усесться, почему-то метя в насиженную теплой встречей выемку. Но, передумав вдруг, обосновался на стуле.

Ну и то хорошо…

Олег рассматривал раскардаш на столе и мало-помалу погрузился в раздумья. Правда, то, что он испытывал, лишь внешне напоминало задумчивость. Его «дымка», по сути, комбинация нескольких промежуточных состояний. Референт был полуочарован-полупьян, полувлюблен и, как ни странно, полуодинок. Дабы приглушить последнюю составляющую, а скорее, сгладить границы между всеми «полу», Олег принялся подливать «Амаретто», совсем недавно им отвергнутый.