Затвори за собой поднебесье

Минут через двадцать Олег поймал себя на мысли, что, кроме мерного шума воды, из ванной ничего не доносится. Вознамерился было проверить, не случилось ли чего, когда вода литься перестала, и ванная наполнилась присущими, по большей мере, женщине звуками: взвизгнул фен, пробарабанили массажные шлепки.

Вскоре последние пустоты референта наполнились микстурой из Сарроно, и он сподобился в перекаченный газом баллон, с которым любое неосторожное движение чревато. Все «полу» гротескно увеличились втрое, поглотив компонент одиночества. Гость вновь вдохновенно потел, но и не подумывал промокнуть влагу. Справедливости ради – было не чем: полотенце из комнаты исчезло. На его физии залипла безадресная (разве что к самому себе) улыбка. Вроде до полного счастья было далеко, но свербело предчувствие, что оно не за горами.

Откуда-то приглушенно донеслось его имя, позже прозвучал повтор. Наконец до Олега дошло, что из ванной к нему обращается Светлана. Он отозвался, с трудом вырывая «ступни» из вязкого битума сна, но на ноги подняться не получалось.

– Они ушли?! – голосила через дверь дама сердца.

– Да, я проводил их, – успокоил Светлану референт.

– Тебе не скучно? – зрела в корень пассия.

– А ты как думаешь? – пробормотал Олег, смыкая пудовые веки.

– Не скучай, я скоро! – подбодрила застрявшая в ванной Светлана. По-видимому, нуждалась в поддерживающей профилактике нем меньше, чем сам балансирующий между сном и явью ухажер.

Олег пощипывал нос и уши, дабы не попасть в западню, куда его неутомимо тащили опричники Морфея. Все они нарядились в серое и выглядели как на одно лицо. Силы априори были неравными, и опоздай Светлана на минуту-другую, то наверняка бы обнаружила поклонника храпящим под куполом им же купленных цветов.

Куда бы свернул сюжет, случись конфуз, не оборвалась ли бы лента повествования вовсе, разбросав персонажей, куда глаза глядят, а скорее, в привычные, хоть и набившие оскомину палестины, или наоборот – не приобрела бы фабула новую инъекцию интриги – предсказать трудно. Ведь известно: любовь не терпит сослагательного наклонения и все сочинительские выкрутасы лишь слуги ей.

Олег открыл глаза от ощущения склизкого – ему казалось, что по шее течет дождевая капля. Он рефлекторно подался в сторону то ли в испуге, то ли решив уклониться от иных капель, могущих попасть за шиворот. Не исключено, на шею и впрямь забрела влага, только не из обнажившихся небес, а из розы. Светлана привлекла цветок, чтобы выразить нечто интимное, а заодно и привести ухажера в чувство. На ее появление из ванной он не реагировал – сидел с закрытыми глазами, скрестив руки на груди.

Первое, что боковое зрение референта выхватило, был ворсистый розовый халат с капюшоном. Он укрывал хоть и узнаваемые, но пока скрытые за плотной материей очертания женщины. Капюшон приоткрылся, обнажив вначале темный локон, а потом и весь профиль возлюбленной. Их взгляды не встретились – и хорошо, что нет. Глаза Олега одеревенели, ничего возвышенного и приличествующего моменту не изъявляя. Очи Светланы хоть и блестели, но выдавались болезненным блеском и пустотой.

Роза выскользнула из Светланиной руки и упала на кровать, служа неким мистическим знаком, без разгадки которого влюбленные не решались пошевелиться – ни в пространстве, ни в чувствах. К счастью, вдаваться в мистику у пары сил не хватило, поскольку нуждались они в одном – обычном шестичасовом сне, способном воскресить соки и токи жизни, столь упоенно, но безоглядно растраченные в последние дни.

Обильно пролитый на души коктейль житейских перипетий и алкоголя привел к курьезной метаморфозе. Точно дети, измытарившие себя баловством до бесчувствия, влюбленные прислонились друг к другу и… повалились навзничь, трогательно, по-детски обнимаясь. Угловатый атавизм можно было воспринимать как угодно – только интим это не напоминало ни в коей мере. Еще с минуту их глаза беспорядочно мигали, предвещая скорое погружение в сон. Руки же двигались в поиске тепла или утешения, пока не замерли столь же трогательно, как и тянулись…

Олег проснулся от громкого стука в дверь, не понимая, где он. Вскоре стук оборвался, и зазвучали мужской и женский голоса, поочередно звавшие Светлану и настойчиво предлагавшие ей проснуться. Позже он услышал, что где-то рядом открылась дверь, и некто гневно отчитывал по-турецки.

Кликавшие Светлану замолчали и, судя по наступившей тишине, ушли. Олег наверняка бы вновь забылся, похоронив на кладбище сна досадный, но все же мелкий эпизод, если бы не ужасные ощущения во рту. По меньшей мере, тот требовал ополаскивания.

Референт с трудом опустил ноги на пол и инстинктивно искал тапочки. Но обнаружив, что обут и одет по полной выкладке, оставил это занятие. Вопрос, куда его занесло, сохранял свою актуальность.

Зазвучали символы какой-то жизни: шуршала утварь, волоком перемещаемая по полу, вполголоса переговаривались двое, грохнулся на пол ключ и, наконец, избитое русское ругательство, как ему показалось, утратившее род из-за безмерно частого употребления…

Тут, по странному совпадению, Олег идентифицировал себя и свои координаты. Вся его материя враз переключилась на единственную, подмявшую прочие самоощущения задачу: как поправить разбитый пьянкой организм? Причем сейчас, сию минуту!

Усилия поживится минеральной водой результата не дали – стоявшие на столе бутылки были пусты. С диким тремором в конечностях он доплелся до ванной и, как в лихие студенческие годы, жадно алкал из крана, не потрудившись принести из комнаты стакан. Легче не стало, но надобная организму реабилитация началась.

Вернувшись в комнату, референт разыскал «Амаретто» и залпом опрокинул два с половиной чейсера, что в метрической системе идейно предметного СССР именовалось ста граммами. Деловито добавил еще чейсер и постепенно оттаял – сколами, рыхлостями, кусками. Минут через десять расслоение завершилось, и процесс засобирался обратно – в сторону интеграции материи. К счастью, полное затвердение не наступило, поскольку «растворитель» в виде «Амаретто» допел свою песню. В итоге Олег являл из себя некое желе, лишенное внятности форм, чуть покачивающееся, но совершенно безвредное. Однако, как выяснится позже, совсем не бесполезное…

Рано или поздно присутствие в комнате Светланы дало о себе знать, в результате чего у Олега проявились свойства Homo sapiens. Для последнего поиск партнерши – задача номер один, разумеется, после добывания пищи, на тот момент проглоченной в виде десерта, именуемого «Амаретто ди Сарроно».

Поначалу он бросал на возлюбленную случайные, мало что значащие взгляды. Со временем взор задерживался на ней все чаще и чаще, пока не замерз в одной точке – открытом разрезе халата, откуда выглядывали убойной красоты груди. Чарующе скользящие тени лишь подхлестнули воскрешение чувств и возврат к истоку.

Несмотря на гнетущую организм муть, хоть и ослабленную «абрикосовкой из Сарроно», он споро разоблачился и прилег возле возлюбленной. Сблизившись, захотел было прикоснуться, причем именно прикоснуться, а не приласкать – жило это, правда, недолго. Корявыми зигзагами руки заторопились к пассии, но в них пульсировал скорее синдром абстиненции, нежели плотское, не говоря даже о нежности чувств. Каким-то случайным движением он ослабил узел на поясе халата и почти невзначай распахнул его полы.

Номер наполнился порывистым сопением и неуклюжестью похмелья.

Светлана лежала на боку, и слившиеся в сферу выпуклости могли пригвоздить взор даже инопланетянина среднего пола, вызвав блокировку систем, без которых не вернуться домой. Между тем землянин Олег оказался менее технологичен и, в силу своей геногеографической принадлежности, более приземлен. Не предваряя своих действий ничем, кроме похмельной сосредоточенности, он осмотрел свои телеса и спящую глубоким сном Светлану, приподнялся на руках и… погрузился в возлюбленную всей массой тела. Не прошло и полминуты как он добросовестно, размеренно задвигался, увлекаемый драйвом сокращения мышц, выделений и пота, с трудом осознавая, с кем он и где – в очередной раз за сегодняшнюю ночь.

Глава 8

В те же минуты, за тысячи километров от «Инам», на окраине Москвы, в принадлежавшем «Лупойлу» особняке, шел допрос с пристрастием одного высокопоставленного сотрудника концерна. Накануне того застукали на горячем – не имея допуска, он затребовал в архиве сверхсекретные документы.

Еще в начальной фазе допроса задача дознавателя – раскрыть подноготную предательства – сильно осложнилась. Оказалось, что контактировавший с перевертышем агент использовал его со знанием дела, работая четко, без погрешностей. Оставалось единственное: проработать детали, выуживая из памяти осколки, на которые «крот», как непрофессионал, в свое время не обращал внимания.

Между тем перспектива особого оптимизма не внушала. Пройдя предварительный «разогрев, «подопечный» трясся, норовя прикоснуться руками, закованными в наручники, к разбитым губам.

Дознаватель знал, что у страха, без которого его ремесло мало что значило, есть и обратная сторона. У некоторых субъектов страх парализует память, «зажевывая» нужную информацию. Судя по всему, «подопечный» принадлежал именно к такому психотипу…

– Повтори-ка еще раз, как Иннокентий выходил на связь и, вообще, кто он и откуда? – в сбившийся со счету раз продвигал задачу «духовник покаянных».

– Сколько можно спрашивать об одном и том же, не могу… – канючил передышку лазутчик.

– Вспоминай, а то вновь подсказывать начну! – грозил «поленом правды» дознаватель. Для пущей убедительности сомкнул кисти, хрустнул костяшками

– Не бейте, пожалуйста, больно как… – взмолился главный маркетолог концерна Григорий Солнцев и заплакал.

– Говори, Гриша, не томи душу! – поморщился «духовник».

– Не знаю, кто он и откуда узнал, что литовцы мне по контракту откатывали, ума не приложу, – сквозь слезы затараторил Солнцев. – Телефона своего не оставлял, всегда звонил сам, номера не засвечивал. Лишь указания давал: узнай то, узнай это. А вчера в шесть, перед концом работы: достань соглашение по трубопроводу «Каспий – Средиземное море». Я ему: это секрет из секретов, да и есть ли оно вообще. Он: твои проблемы, к десяти чтобы было. Спешки за ним такой не помню… – Глаза маркетолога метались, предугадывая реакцию «наставника».

– Теперь о литовском откате, Солнцев. Откуда он все-таки выведал? – Дознаватель бесстрастно поскреб за ухом и, склонив голову, глядел в сторону, мимо подопечного.

– Да по дурости они башляли, ведь контракт заключен на уровне мировых цен! «Лупойл» не терял по-любому! – убеждал промышленного шпионажа погорелец.

– Не терял, хм… Не лепи мне горбатого, Гриша! Скажешь еще, что отстегивали за красивые глаза? Или из-за особой любви к русским, а Солнцев? И это с твоей-то зарплатой, деляга…В «Бритиш Петролеум» позавидовали бы! – отсылал к столь вольно трактуемой категории, как «совесть», смершевец.

Тут два респектабельных, сидевших по углам комнаты господина, как казалось, безучастно наблюдавшие за дознанием, переглянулись. Тот, кто постарше, достал радиотелефон, привел аппарат в действие и вполголоса распорядился:

– Леонида Наумовича ко мне, и не тяни.

Джентльмены вновь обменялись взглядами, синхронно, как по команде, поднялись и устремились к выходу. По перемещении же в коридор, а были они – главой и зам. директором службы безопасности концерна, старший по должности заговорил:

– Он сказал все, что знал, а на детали замкнуло – видно невооруженным взглядом. И Леонид Наумович с инъекциями – лишь для галочки, не вытянет ничего. Не нравятся мне эти юаровские ранды, которыми Иннокентий с Солнцевым рассчитывался. Издевка, да и только! Лишь истинно крепкие ребята так туману напускают. Убежден: они не ФСБ, ЦРУ или прочие бюрократы по линии сыска, как международного, так и внутреннего. По почерку чувствую: Хью Кейдж, распрекрасный и его «Стандарт Ойл». Я его еще по работе в разведке помню – специалист по ближневосточной нефти. Прямо никогда не сталкивались, но косвенно несколько раз – в Ираке, Италии, Кувейте. В девяностом мы хоть и публично открещивались от Саддама, но захват Кувейта был нам, честно говоря, на руку. Вырисовывался впечатляющий пояс стран-производителей нефти, которые на тот момент занимали или могли занять антиамериканские позиции: Иран, Ирак, Кувейт. Горбач хоть и сдавал наши международные редуты один за другим, все же в открытом антипатриотизме его не заподозрить… То, что Кувейт остался в сфере влияния США, – немалая заслуга Хью Кейджа, в прошлом начальника одного из секторов Ближневосточного отдела ЦРУ.

– Эдик, – запальчиво перебил заместитель, – если ты не ошибаешься – а ты никогда не ошибаешься – то план Хозяина под угрозой! Его замысел – отвлечь внимание американцев от мексиканского проекта через видимость переговоров в Стамбуле – боюсь, себя изжил и самое время переориентироваться. Как это в «Стандарт Ойл» пронюхали, что соглашение по трубопроводу давно подписано, а стамбульские переговоры – «потемкинские деревни»? Всё мы будто предусмотрели, до мельчайших деталей. Главное же – «Стандарт Ойл» сама подала идею, набросившись на проект, как алкаш на огуречный рассол. Нам оставалось лишь подыгрывать. Похоже, азербайджанцы маху дали – либо проболтались, либо продались, как Солнцев.

У директора зазвонил мобильный.

– Не вспомнил он ничего, как быть? – опустошенно проговорил абонемент.

– Костя, уже не первый раз, роняешь репутацию… – бесстрастно отозвался директор. Но от начальственной «интонации» у выжатого как лимон собеседника побежали по коже мурашки.

– Да я…

– Молчал бы, мне твои оправдания ни к чему! – оборвало подчиненного начальство.