По власти камня…

Верить, помощь придет, ничего не бывает на свете случайного, значит кому-то или чему-то нужно: посмотреть выживу я на этом острове или нет. Главное, когда вернусь, чтоб моим детям не было стыдно за меня.

Теперь надо подумать, на что я буду жить. Как на что? А здесь денег не надо! Вот здорово! Уже один плюс есть!

Дожила, теперь буду сама с собой разговаривать, сама с собой смеяться, шутить. Аксинья, человек коммуникабельный, так говорят про таких. Общительный, легко подхватывала любую шутку. Могла посмеяться над собой или над своими нелепыми поступками, ей это ничего не стоило.

Потом вернувшись домой, анализируя свою жизнь на необитаемом острове, она будет говорить, что ее спасло чувство юмора и бесконечное любопытство. Значит, денег не надо, всего что в сумке хватит на неделю. Созрели апельсины, есть виноград, речка набита моллюсками. На острове есть козы, видела, но это сложный не сиюминутный вопрос, как еще с козами получится, при благоприятном стечении обстоятельств буду с молоком, на горе куча птиц, значит, найдутся яйца, пресной воды целая речка. Бедный Том Хенкс, он не мог даже мечтать об этом.

Так с питанием вопрос теоретически решен, а дальше как уж будет складываться. Главное не забывать, что я здесь, – не хозяйка.

Взяв две легкие сумки, свою и с продуктами, Аксинья направилась в глубь острова, повторяя пройденный путь вдоль речки, мимо апельсиновой рощи. Теперь она, шла медленно, разглядывая все на своем пути, стараясь запомнить все, что встретиться.

Травы и деревья совсем другие. Я им названия-то не знаю. Когда открылась поляна перед горами, Аксинья остановилась в раздумье идти к горам или к этому огромному дереву. Выбрав дерево, перешла вброд реку, где меньше было раковин, дно песчаное, вода здесь достигает колен, по дну медленно передвигаются моллюски, в своих домах раковинах оставляя узенькие полосочки следов, дно все исписано этими следами-полосками.

Вот это дерево! В жизни не видела ничего подобного.

Как у Пушкина в сказке

У Лукоморья дуб зеленый

Но этот дуб всем дубам дуб, хотя листья не такие как у дуба, у нас в Барановке растут дубы, но там даже близко нет, такого огромного дерева. У этого дерева были узкие длинные листья, словно у ивы. А может это «Анчар». Пушкин знал все, но это не Анчар, здесь полно птиц, а Анчар как известно у Пушкина рос в пустыне один и был весьма ядовитым деревом.

Аксинья шагнула к дереву и остановилась от чувства, что резко наступила тишина, удивленно повертела головой, прислушалась, действительно тихо. Ни чириканья, ни щебета птиц все словно замерло, потом небольшая птичка пролетела перед лицом Аксиньи, что-то чирикнула и вернулась на дерево. Тут же загомонили птицы, то взлетая, то опускаясь на ветки, дерево словно глубоко вздохнуло или просто ветерок прошмыгнул зашелестев листьями. Легко пройдя под растянувшимися метра на три ветвями, Аксинья увидела дупло, заглянула внутрь, вполне большое отверстие можно спокойно заходить, на противоположной стороне узкая щель в полметра. Видимо когда-то давным-давно молния пробило дерево и образовалось дупло по мере роста дерево дупло расширялось, получилась удобное для жилья площадь с окном и дверью, «сквозняк наверное хороший» машинально отметила про себя Аксинья. Дупло внутри плотно застелено залетевшими сухими листьями, огляделась: света хватает букашек, таракашек не видать видимо птицы потрудились. Лучше конечно жить на берегу, вдруг какой катер или корабль появится, но там негде укрыться. Осталось перенести еще два баула и эту тяжелую сумку.

– Моей сумки с вещами нет. А здесь у меня что? Резиновые галоши новенькие блестящие. Как Василий психовал из-за них, а она все равно тайком положила их в сумку. Ножик! Молодец – похвалила себя Аксинья – очень нужная вещь, ложка, вилка, целая упаковка спичек, десять коробок! Мне повезло, больше чем герою Том Хенкса. Два полотенца большое и маленькое, мыло зубная щетка, паста, документы. Все, и то неплохо. Освободив сумку, пошла за оставшимися вещами. По пути сорвала кисть винограда.

Сейчас тяжелую сумку унесу, потом вернусь за баулами.

Аксинья расстегнула замок у большой тяжелой сумки. Сверху лежала толстая книга «Сборник анекдотов». «Океан великий» – воскликнула она – ну и шутник же ты. Конечно, эта книга самая нужная вещь для терпящих бедствие. Потом вытащила органайзер Юрьев Виталий Сергеевич 1970 года рождения 1 апреля, телефоны адреса визитки, календарь дальше лежали еще какие-то документы, несколько общих тетрадей, перелистала чистые, три инкрустированные под золото, а может золотом футляры, с ручками «Паркер».

– Это что? Мне нужно записывать, как я буду выживать на этом острове? Разговаривая сама с собой, задавая невесть кому вопросы, раскладывала вещи в две сумки. А это что в коробках? «Будильники» – наши механические, аж десять штук, в подарок он вез их, что ли? Ну теперь у меня с временем проблем не будет. В сумке оставалась еще одна коробка.

– «Ну это, точно подарок», – разглядывая красиво оформленную коробку, решила Аксинья.

– Внутри коробки лежал серебристо-серый костюм, сапоги на каблуках, расшитые серебристым узором колготки, короткое платье с длинными прозрачными рукавами, широкий пояс с вышитыми на пряжке инициалами «У» и «Д» сзади на прозрачной короткой накидке тоже были вышиты эти латинские буквы «У» и «Д». И головной убор. Все исполнено в серебристо серых тонах. Красота-то какая! В таких костюмах обычно дрессировщицы выступают. Аксинья аккуратно сложила все обратно в коробку, и убрала в сумку. Буду дома, верну ему этот костюм, если он жив.

К вечеру все вещи были перенесены в дупло. Выкупавшись, доела «консерву» с пирожком, и легла спать.

Проваливаясь в сон, поблагодарила Большое дерево за приют.

Спасибо тебе Большое дерево за приют.

Мира и покоя тебе и мне.

Мира и покоя всему живому вокруг меня.

Мира и покоя всему живому и всем живущим на Земле.

На другой день продолжила разбирать баулы. В одном из них мужские шаровары и рубахи-косоворотки, а во втором сарафаны и блузки. И там и тут лежали лапти и носки, все выдержано в старинном русском стиле, вышитые пояса, ленточки. Здесь же были наборы ниток и иголок, небольшое зеркало, косметички, а вот теплых вещей нет, огорченно произнесла она.

Сарафаны и блузки я носить не смогу, они 46—48 размер, а вот рубахи будут как раз по мне, все-таки я ношу 50—52 размер.

Интересно где сейчас «Кулахтиночка», если они живы, они и не подозревают наверное, что все их костюмы целы и невредимы.

Надев носки и лапти Аксинья оглядела свои ноги, конечно они сделаны для сцены, посмотрим как долго выдержат, а вслух произнесла

– И истоптала она девять пар каменных башмаков и съела она девять каменных хлебов и износила она девять каменных посохов, пока нашла своего любимого. Любимого, не любимого, я хочу домой.

Переоделась в ярко синюю рубаху, подпоясалась узорчатым поясом. Аксинья заторопилась на гору, вдруг кто-нибудь появился на горизонте, да и осмотреться надо повнимательнее. По пути собрала сухой хворост, «буду собирать для костра, если вдруг что-нибудь вроде корабля или самолета появится, дам сигнал». Горизонт был чист, нигде и никого, только бескрайнее море со всех сторон: «а может на всем земном шаре кроме меня, и этого острова ничего уже и нет? Только вода, вода. Домой хочу».

На берегу речушки лежало упавшее дерево, видимо сильный ветер, повалил его, половина корней торчало на верху, а вторая половина уцепившись за землю продолжало его питать и оно даже сваленное было покрыто густой листвой, Аксинья умывшись, постояло бездумно на берегу, наблюдая, как двигаются раковины по песчаному дну речки оставляя за собой тоненькие полоски следов. Разожгла небольшой костер, благо сухих веток вокруг хватало, ямку для костра устроила на месте вырванного дерево, там земля еще не успела зарасти травой, когда остались угли, поставила банку с водой, растворив кофе из пакетиков, позавтракала горячим кофе.

Чем же я буду заниматься здесь? Без конкретного дела можно и с ума сойти. Взяв тетрадь с ручкой, опять поднялась на гору, по пути собирая сухой хворост.

Залезла на среднюю гору, теперь уже огляделась повнимательнее.

Средняя гора самая высокая их здесь всего семь, четыре горы со стороны моря полукругом окружают три горы, средняя из них на которой стояла сейчас Аксинья самая высокая. Эти горы буду называть «Семь братьев». И речка Тихоструйная течет, на следующей горе видна пещера. Туда я пока не пойду, а вдруг там «во тьме печальной, гроб качается хрустальный», не буду пока пугать себя. Если ориентироваться по солнцу «Семь братьев» находятся на западной части острова, остров тянется с запада на восток, прямо напротив, на востоке Черная скала. В северной части и южной части большие пляжи. Утром на другой день, взяв один из будильников направилась на северный пляж, с горы он казался ровнее и больше, чем южный и действительно, классный бы пляж получился. Ровный песчаный берег занимал большое пространство. Воткнув колышек в песок, Аксинья стала ждать момент, когда от колышка совсем не останется тени, чтобы подвести часы. Посмотрев на тень от колышка, решила, время еще есть, отправилась осматривать берег, две хорошо утоптанные тропинки спускались к морю, рассматривая следы, она не увидела кроме козьих никаких других следов. В конце пляжа наткнулась на небольшую поляну заросшую ромашками, они так густо росли, словно белое облако покрыло землю на этом месте. Ромашки, ромашки как дома, и легче стало Аксинье на душе как будто тепло родного Урала, ромашки с собой принесли.

Солнце припекало, дождавшись, когда от колышка совсем не осталось тени, Аксинья стрелки поставила на 1200 и завела часы.

Я вылетела из дома 28 мая, а 29 мая оказалась на острове, три дня жила на берегу. Значит, 1 июня переселилась внутрь острова, дерево стало домом моим. Остров пространством обитания.

Пирожки кончились, батон и булочки нарезала тоненькими ломтиками ем в день по два кусочка, беру яйца на горе у птиц. Они меня не бояться, беру где гнезда открытые, запаренные еще, слава Богу не попадались. Основное питание в апельсиновой роще. Кроме апельсин и винограда там еще растут дыни, помидоры мелкие, но очень вкусные, вкус совсем другой, нежели чем дома, ягоды вроде клубники, очень крупные, сладкие. Может когда-нибудь это был чей-то сад. Надо попробовать моллюсков сварить, пока консервы не кончились потихоньку привыкать к местной пищи, читала же я что едят моллюсков. Голода не чувствую, только без теплых вещей по ночам холодно. Хорошо хоть эти костюмы сшиты из натуральных тканей.

Вернувшись домой, в дупло, завела еще одни часы на всякий случай. Когда жара спала пошла к речке за моллюсками. Пока стояла в воде раздумывала «как быть?», три раковины оставляя за собой тоненькие ниточки следов, подошли и остановились в воде возле ее ног.

Вот этих троих и возьму.

Упавшее дерево для нее стало и сиденьем и столом. Удобно устроившись, взяла ножик и стала вскрывать раковины. К стенке раковин прикрепился жемчуг в двух других тоже, только один розовый, а другой зеленовато-голубой.

Выскоблив моллюсков в консервную банку, поставила банку на угли, чтобы лишний раз не тратить спички Аксинья выкопала небольшую яму для костра, потом горящие угли присыпала золой и землей, так чтобы угли не потухали, когда нужно разгребала кипятила чай в банке, варила яйца. Чай кипятила из листьев, клубники, винограда, апельсина, дыни. Разложенные на камнях они моментально высыхали, и получалась отличная заварка, со сладким виноградом и клубникой вполне приемлемое питье.

Аксинья не ожидала увидеть в раковинах кроме моллюсков еще что-нибудь, сложив в ладошку найденный жемчуг, она с удивлением рассматривала их.

* * *

В это время Василий Иванович Латышев приехали к известной во всей округе ясновидящей Татьяне Плюхиной в деревню Воронино. Николаю долго пришлось уговаривать отца съездить,

– Поехали хоть спросим, жива мама или нет, люди же ездят, мама тоже ездила возила свою подругу, когда ту колдуньи чуть не убили. Помнишь, мама тогда сказала, Татьяна настоящая ясновидящая и с большим уважением отзывалась о ней.

Василий Иванович кое-как согласился съездить.

– Ну хорошо, уговорил, только не верю я во все это, – и всю дорогу ворчал, что вот навыдумывают люди всякую фигню, а ты теряешь время из-за них.

Возле дома Плюхиной стояли две машины и человек восемь ждали своей очереди.

– Надо же, я думал одни мы такие дурочки.

Кое-как дождавшись своей очереди, они вдвоем зашли домой к Татьяне.