По власти камня…

– Здравствуйте, мы из Ключей, Латышевы, мама месяца два назад полетела в Австралию по туристической путевке и не вернулась. Потерялась ли она, как-то непонятно все живы-здоровы, а ее одной нет. Мы бы хотели узнать: жива ли она? если жива когда вернется домой.

– Да я слышала, в новостях рассказывали. Садитесь, сейчас, сейчас посмотрим.

– Ваша мама жива.

– Жива!? Вы ее видите, расскажите что вы видите? – нетерпеливо спросил Коля.

– Она стоит возле речки что-то держит в ладони и рассматривает, лицо у нее такое, как бы сказать нежно-ласковое, так мать смотрит на свое любимое грудное дитя. Одета в мужскую зеленую атласную рубаху.

– Что?! В мужскую зеленую? – Василий Иванович аж подскочил.

– И в лаптях, – добавила Татьяна.

– Как в лаптях? Почему в лаптях? В каких лаптях? – Василий Иванович возмущенно заходил по комнате.

– Почему в лаптях я не знаю? Вы спросили вижу ли я ее, я вам рассказала только то что вижу.

– Подожди, батя, что ты кипятишься, помнишь, потом мы Людмилу Сергеевну встретили в Челябинске, она еще сказала, что потерялись вещи танцевального ансамбля, еще сильно горевала, что лапти сложнее будет восстанавливать.

– А мужчина там не потерялся никакой – ревниво спросил Василий Иванович.

– Да нет, все газеты писали, что одна мама потерялась.

– Скажите, когда она вернется домой?

– Вернется через пять лет, вы сами будете забирать ее.

– Она будет жива, здорова?

– Да она будет жива здорова

– А раньше не получится ее вернуть.

– Нет, раньше не получится.

Попрощавшись, поехали домой, один расстроенный, что жены пять долгих лет не будет, второй успокоенный пять лет это не так много, главное мама жива и здорова.

Порассуждав с братьями решили, что раз они ее будут спасать, значит какое-то сообщение они получат.

* * *

От сваренных моллюсков Аксинья не была в восторге, без хлеба, без соли это разве еда. Вздохнув решила, что с голоду не умрет, зато речка битком набита жемчугом, если во всех раковинах они есть.

Зайдя в дупло, послушала тиканье часов, она завела сразу два будильника. Время знать здесь ей было ни к чему, просто тиканье часов ей напоминало дом и вызывало чувство, что ее ждут.

После полудня направилась на ромашковую поляну, там тоже появлялось чувство дома, то есть что дом ее недалеко, и она в любой момент может вернуться.

Стояла жаркая безветренная погода, посидев среди ромашек, Аксинья пошла в море купаться. Одеваясь после купанья увидела косяк, не то акулы, не то дельфины плыли в сторону берега.

Она, чувствуя себя на берегу в безопасности с интересом наблюдала, что будет. Когда стайка подплыла поближе, стало видно, что это стайка дельфинов.

– Может среди них есть та, которую тогда выбросило на берег.

Она с интересом стала наблюдать за ними, как они играют, выпрыгивают из воды, ходят кругами, плавают наперегонки.

Она окинула взглядом море, горизонт, дельфинов – я смотрю широкоформатное кино – усмехнулась – ну очень широкоформатное.

Одна из дельфинов поплыла к берегу, во рту держала рыбу. Остановилась напротив Аси и с силой выбросила ее на берег. Рыба упала к ногам Аксиньи, и забилась блестя на солнце чешуйками. Аксинья наклонилась и схватила двумя руками бившуюся рыбу и засмеялась.

«Спасибо» – унесла рыбу подальше от берега в траву и вернулась обратно.

Дельфины подняли головы над водой, и стало слышно щелканье. Если бы это были люди, то я бы сказала, что они рассматривают меня и переговариваются между собой. А рыбу бросила наверно, та дельфиниха, которая тогда оказалась на берегу.

Аксинья войдя по колено в воду сказала:

– Здравствуйте, меня зовут Ася, – дельфины согласно закивали головой.

– Я здесь недавно и не понимаю, как попала сюда, я хочу домой. – дельфины выслушав ее, опять согласно закивали головами.

Возле дельфинихи, которая бросила рыбу Аксинье, плавал малыш, забавно тычась головой о бок матери. Потом не торопясь подплыл к ней и ткнулся в ноги, Аксинья наклонилась, погладила малыша, удивляясь их доверчивости. Подняв голову, пересчитала дельфинов, вместе с малышом их девять. Они ведут себя совсем-совсем как разумные, наверное и имена у них есть. Может потом, когда-нибудь буду знать, как их зовут.

Аксинья еще долго ходила по воде, не решаясь далеко заходить, наблюдая, как плавают дельфины, играют в воде, малыш то отплывал к дельфинам, то возвращался к ней. Совсем ребенок и мир-то хочется узнать и от мамки страшно отойти.

Потом подобрав рыбу, Аксинья отправилась домой.

Ну вот, у меня появился дом, он живой, у меня появились друзья, правда необычные, зато добрые. А рыбу сейчас запеку в ямке.

Постепенно сложился некий распорядок. Поднималась в шесть утра, умывшись, пожелав всем здоровья и светлого дня, шла на гору, по пути набирая хворост. Куча хвороста на горе росла, надо будет, чтобы издалека был виден дым. Бросив очередную охапку на кучу, оглядывала пустой горизонт, уже два месяца я здесь, но ни разу, ни одного корабля, ни одного самолета не увидела. После завтрака шла в рощу набирала фруктов, ягод, о том что это осень почему-то ей в голову не приходило, что за осенью придет зима и надо делать заготовки, а может потому, что жила ожиданием, что вот-вот что-нибудь появится и она уедет домой.

Вычеркивая в календаре очередной прошедший день, записывая кратко увиденное, задумалась о своем необычном общении с дельфинами. Аксинья чувствовала, что они ее понимают, понимают буквально каждую мысль даже промелькнувшую мыслишку, они знают ее желание и даже предугадывают. А я? Я понимаю их? Нет. Так слабенько и только ярко выраженные поступки, мне понятны. А дома? Понимала ли я своих братьев меньших. Они меня понимали, что же слышали они от меня, «Куда пошла?! Убери ногу?». Они-то ведь слышат нас и слушаются, особенно лошади и коровы. А когда говоришь, «убери ногу», они отодвигают или поднимают ногу. Так что происходит? Кто разумнее-то? Мы или животный мир? И на какой эволюционной ступеньке развития мы находимся по сравнению с ними.

Аксинья бросила ручку и стала ходить. «На фиг, до чего можно додуматься, и вообще, как я сюда попала? Как? Где самолет? Где наконец пассажиры? Почему я одна? Я хочу домой!».

Аксинья вспомнила свою маму Галибу Фатиховну, та всю жизнь прожив среди русских, так и не научилась толком говорить по-русски, и если что-нибудь не укладывалась в ее голове или было выше ее понимания, она говорила:

– О-о-о, у меня ум не хватает понять все это.

Вот и я ничего не понимаю, ничего. У меня точно ума не хватает понять все это. Дома хорошо, то одна соседка прибежит, то другая, начальство бочку накатить, муж пьяный домой явится, права качать, думать некогда.

На другое утро, осмотрев с горы остров, нашла коз, пора с ними поближе познакомиться, проложила взглядом дорогу до Черной скалы, стала собираться в путь. Поправила волосы под косынку оглядела себя, атласные шаровары, вышитая рубаха до колен в лаптях, а лапти кстати крепкие, умелые руки их делали – подумала Аксинья. Собрав в узелок фрукты два сухарика, пластиковую бутылку с водой – завязала узелок, ну до полноты картины не хватает посошка. Подобрав палку повесила на него узелок и положила на плечо.

– Все, – сказала вслух – Не то Иванушка-дурачок, не то Аксинья-дурочка готова отправиться в путь за три девять земель, за три десятое царство за синей птицей.

И зашагала по козьей тропе, про себя ругаясь и чертыхаясь, Австралию видите ли ей захотелось увидеть. На вот, смотри, получила театр одного актера и одного зрителя и все это в одном лице.

– Ну и что, – сама себе и ответила Аксинья – зато сцена большая.

* * *