1Q84. Тысяча Невестьсот Восемьдесят Четыре. Книга 3. Октябрь–декабрь

Уже совсем отчаявшись, Усикава вдруг наткнулся на совсем крошечную фирму по сдаче недвижимости, окопавшуюся в этом районе, как видно, уже очень давно. Старичок с пожелтевшим лицом, дежуривший за конторкой, в ответ на вопрос закивал – «Ах, вы об этом!» – и охотно выложил все, что мог. Этот человек, похожий на высохшую второсортную мумию, знал обо всем, что происходит в округе, и просто-таки жаждал кому-нибудь об этом рассказать.

– Этот домик принадлежит супруге господина Огаты, да-да… А раньше его сдавали. Зачем его выкупил господин Огата, не знаю. Уж он-то не из тех, кто жил со сдачи квартир. Может, селил там свою прислугу, точно сказать не могу. А сейчас там, кажется, какой-то монастырь для беглых жен, которых мужья поколачивают… В общем, нашего брата риелтора такая развалюха не прокормит, это уж точно!

Не открывая рта, старик залился смехом, напоминавшим дробь дятла в лесу.

– Вон как… Монастырь, говорите? – переспросил Усикава, протягивая дедуле «Севен старз». Тот охотно взял сигарету, прикурил от предложенной зажигалки и затянулся так смачно, словно и сигарета получала от его затяжки не меньшее удовольствие.

– Ну, в общем, там прячутся жены, сбежавшие от мужей, которые им намяли бока или расквасили физиономию. За постой, понятно, с побитых не берут…

– Значит, хозяйка занимается благотворительностью? – уточнил Усикава.

– Ну да, вроде того. Домишко пустует, вот она и решила помогать тем, кто нуждается. А что? С ее-то деньгами все эти расходы – пыль дорожная; чем хочет, тем и занимается. Не то что мы, простаки…

– Но почему госпожа Огата занялась именно этим? У нее что, какие-то личные мотивы?

– Да кто ж их, богатых, разберет. Может, она так развлекается.

– Ну, если она развлекается тем, что спасает людей, это дело хорошее, верно? – широко улыбнулся Усикава. – Не всякий богач станет тратить лишние деньги на помощь тем, кто в беде.

– Ну, если так рассуждать – наверно, и правда дело хорошее. Я-то свою женушку, каюсь, тоже поколачивал, бывало. Не то чтобы со всей силы – так, по-легкому…

И старик, открыв беззубый рот, засмеялся так, будто поколачивать собственную жену было отдельной радостью его жизни.

– Сколько же народу там сейчас обитает? – спросил Усикава.

– Вообще-то я каждое утро мимо прохожу, но снаружи ничего не видать. Но по нескольку женщин живет постоянно. Видать, мужиков, которые бьют своих жен, на этом свете пока хватает…

– Людей, которые этому свету вредят, всегда больше тех, кто ему полезен.

Старик, раскрыв рот, опять засмеялся.

– Это верно! Тех, кто делает зло, всегда больше тех, кто творит добро.

Как ни странно, старику Усикава, похоже, чем-то понравился. Но сам Усикава все не мог успокоиться.

– А что, вообще, за женщина эта госпожа Огата?

– Жена господина Огаты? Да толком не разобрать… – Старик вдруг насупился и стал похож на призрак засохшего дерева. – Уж больно неприметно живет. Я здесь много лет контору держу, но видел ее очень редко, да и то издалека. Из усадьбы она выбирается только на машине с шофером, а за покупками для нее ходят девчонки из прислуги. Еще у нее на службе мужик – секретарь, что ли. Заведует ее делами. А сама она – дочка богачей, настоящая богема. С нами, нищебродами, общаться ей не пристало…

Старик сморщился – и уже из морщин подмигнул Усикаве. Очевидно, записав в армию «нас, нищебродов» как себя, так и своего собеседника.

– И давно она укрывает избитых жен? – спросил Усикава.

– Ох, точно не скажу. Я ведь сам про этот монастырь для беглых жен от других услышал. Как давно, говорите? Помнится, жизнь там зашевелилась года четыре назад… Ну, может, лет пять, где-то так. – Старик взял чашку и отпил холодного зеленого чая. – Поставили большие ворота с засовом, двор начали охранять. Да оно и понятно. Все-таки укрытие. Разве укроешься там, куда может зайти кто попало?..

На этих словах старик как будто очнулся и пытливо взглянул на Усикаву.

– Так вы, что же, ищете доступное жилье?

– Совершенно верно.

– Тогда вам лучше поискать где-нибудь еще. Здесь вокруг сплошь особняки. Если что и сдают, так только дорогие апартаменты для иностранцев, которые в посольствах служат. Раньше-то в этих местах обычные люди жили, совсем не богачи. И сдавали, и снимали. Так и работалось помаленьку. А теперь все не так… Теперь, боюсь, контору нашу закрыть придется. В центре Токио цены на землю – хоть волком вой; таким муравьиным конторкам, как мы, просто не выжить. Если у вас нет лишних денег, лучше поищите в других районах.

– Так и сделаю, – кивнул Усикава. – Лишних денег у меня, к сожалению, нет. Придется поискать где-нибудь еще…

Старик затянулся, задержал дыхание – и мощной струей выпустил дым изо рта.

– И когда госпожа Огата помрет, особняк ее сразу исчезнет. Сынок-то у нее – человек серьезный, не станет держать столько земли впустую забавы ради. Тут же снесет все до основания, да построит элитный многоквартирный дом. Наверняка уже сейчас все планы да чертежи приготовил.

– И вся эта благодать, что здесь прямо в воздухе разлита, сразу исчезнет, верно?

– А то как же! Ничего не останется.

– А чем ее сын занимается?

– В основном недвижимостью. Тем же, что и мы. Только разница между нами – как между небом и землей. Или между «Роллс-Ройсом» и самокатом. Фирма у него огромная, местной землей вертит так, что снимает с супа весь навар. А нам, простым работягам, даже объедков с их стола не достается. Куда катится белый свет?

– Я там недавно проходил мимо. Красивая усадьба – невольно залюбуешься…

– Да, пожалуй, это самый благородный дом в округе. Как подумаю, что такие прекрасные ивы посрубают под корень, прямо сердце сжимается. – Старик с горечью покачал головой. – Так что дай бог госпоже Огате пожить подольше…

– И не говорите, – согласился Усикава.

Усикава позвонил в «Консультацию для женщин – жертв бытового насилия». К его удивлению, именно такое название значилось в телефонном справочнике. Коллектив этой некоммерческой организации состоял из нескольких опытных адвокатов, да еще с десяток добровольцев помогали вести дела. Приют госпожи Огаты взаимодействовал с ними напрямую, принимая женщин, которые сбегали из дома, но не знали, куда идти. На сей раз Усикава попросил аудиенции от имени своей настоящей конторы – «Фонда поддержки искусства и науки новой Японии», ибо нутром чуял, что разговор может запросто коснуться вопроса о материальной поддержке. И договорился о времени встречи.

При встрече он тут же передал собеседнику свою визитку (такую же, какую вручил Тэнго) и сообщил, что его фонд занимается поощрением организаций, работающих на благо японского общества. И что в их список кандидатов попала «Консультация для женщин – жертв бытового насилия». Хотя сам Усикава не вправе раскрывать имя спонсора, стипендиат, получивший эти деньги, может распоряжаться ими по своему усмотрению – и помимо того, что в конце года напишет краткий отчет, никакими обязательствами не скован.

Собеседник Усикавы – молодой адвокат – оглядел его с головы до ног и не пришел в восторг от увиденного. Да, внешность Усикавы к доверию не располагала. Но средства были скромные, и приходилось улыбаться любому, кто предлагал хоть какую-то помощь. Отставив личные сомнения в сторону, адвокат пригласил Усикаву за столик для посетителей.

– Прежде всего, – сказал Усикава, – хотелось бы узнать подробнее о деятельности вашей организации.

И адвокат поведал ему, как была создана их «Консультация», чем она занимается и каким образом они, адвокаты, перешли сюда, оставив другие хлеба. Слушая все это, Усикава в душе невыносимо скучал, но продолжал делать вид, что страшно интересуется рассказом. Прищелкивал языком, кивал, строил сочувственную мину. В результате адвокат понемногу успокоился и, как видно, решил, что Усикава – человек вполне достойный, несмотря на внешний вид.

И тогда Усикава аккуратно перевел разговор на тему приюта.

– Куда же деваются бедные женщины, которым некуда больше идти? – поинтересовался он. С таким выражением, словно искренне беспокоился о судьбах тех, кого жизнь завертела, точно палые листья на холодном осеннем ветру.

– Для этих случаев у нас открыты специальные прибежища, – ответил ему адвокат.

– Прибежища? В каком смысле?

– Временные приюты, если угодно. Их немного, но все они предоставлены различными благотворителями. Один из наших спонсоров даже пожертвовал для этого небольшой многоквартирный дом.

– Многоквартирный? – якобы удивился Усикава. – Неужто в нашем обществе еще встречаются такие добрые самаритяне?

– О да! Когда о нашей «Консультации» упоминают в газетах или журналах, нам начинают звонить люди, которые предлагают помощь. Без их помощи наша организация, к сожалению, просто не выжила бы. Ведь мы существуем исключительно на добровольные пожертвования.

– Мне кажется, вы делаете очень большое и нужное дело, – проникновенно сказал Усикава.