Застолье с визирями

– Это я, я прожил жизнь. Я стал старше, я постарел от всей этой мудрости, которая была мне не нужна.

– Поехали, я отвезу тебя домой.

Нурлан с трудом попытался поставить на ноги все время качающегося друга.

– Не то чтобы я прямо не верю в гравитацию. Просто в последнее время ощущение, что меня не столько притягивает к земле, сколько пригибает, – пьяно, глумясь надо собой, объяснял Болат.

Нурлан, зная от многочисленных знакомых, что Болат ушел от семьи и проживает теперь у матери, указал адрес водителю. В детстве Нурлан после тренировки или после школы часто бывал у них, поэтому он знал маршрут и расположение дома.

Мухлиса, накаченная успокоительными, во сне тихонько стонала, поскуливая, как маленький щенок. Душевная боль, непроходящая и мучительная, преследовала ее теперь всегда и везде. Прошло уже несколько месяцев с пропажи младшего сыночка, и надежды все мало и мало оставалось. Тоска, отчаяние захватили ее душу и не было больше желания дальше жить. Не найдя Дулата в этом мире, она надеялась, что встретит его в другом, там.

Только мысль о Болате и его семье, не давала ей покоя. Как же они справятся без меня? Но те, кто остаются, потом как-то справляются. Таковы законы природы. Казахи говорят: «Такова жизнь».

Сыновья очень часто пытаются воплотить в жизнь несбыточные мечты своих матерей. Она видела стремление детей стать успешными. И нескрываемая гордость за обоих сопровождала ее, когда они всей большой семьей выходили в свет.

Неся на себе пьяного и уснувшего Болата, Нурлан просто толкнул незапертую калитку. Войдя в темный дом, он попытался на ощупь пройти прямо, не произвольно поднимая шум. Мухлиса, проснувшаяся от грохота, слепо вглядывалась в силуэты двоих мужчин в прихожей, едва освещаемого от света, всегда теперь включенного в гостиной. В пьяном, отдыхающем на плече путника она сразу узнала Болата, во втором…

Неведомая сила толкнула старенькую женщину навстречу. В темной комнате мать с криком обняла двоих мужчин.

– Дети!!! Дулат! Болат, ты вернул его!

Покрывая в темноте лицо Нурлана поцелуями, мокрыми от слез, старуха все шептала и шептала: «Дулат, ты вернулся, айналайын».

Вдруг отшатнувшись от постороннего запаха, от чужой энергии, она включила свет в прихожей. Прижав руки к губам, она щурилась, вглядываясь в мужчину, который растерянно смотрел на нее. А внизу на полу сидел Болат и обняв колени, как когда-то в детстве, опустив голову, беззвучно плакал.

Глава 15 – Снова клиника

Пациентки обычно прямо говорят: у меня унылое настроение, мне скучно, неинтересно, грустно. А вот пациенты молчат, не делятся, а вытесняют негатив. Ударяются в азартные игры, употребляют наркотики, алкоголь, увлекаются опасными гонками. Так они пытаются снять депрессивное состояние с помощью мощной стрессовой нагрузки на организм. При этом нередко круг замыкается.

Часто стали поступать мужчины с синдромами алкоголиков. Успешные в своей деятельности, люди для снятия стресса в конце рабочего дня, не замечая, как это превращается в пагубную привычку, употребляли регулярно спиртные напитки.

Как маленькие дети, не ограничивая себя, они не следили за дозой, не умея остановиться. А ведь все должно быть в меру. Любое вещество может быть и лекарством, может стать и отравой, если не соблюдать ограничения. Гульзима, соблюдающая правило: «принимай пищу, как лекарство, чтобы потом не пришлось принимать лекарство, как пищу», не понимала мужчин, сильных снаружи, но не умеющих держать под контролем свои внутренние потребности, соблюдать чувство меры.

Таких мужчин привозили их жены. Похожие друг на друга истории она выслушивала от плачущих красивых женщин.

Обмыл успешную сделку и ушел в запой. На своей должности приходится встречаться с людьми, начал пить и ушел в запой. Боится на своей должности попасть в переплет, поэтому снимает стресс и ушел в запой.

Пациента, которого сегодня привезли, отличало от других, что его привез друг. Но вместе с алкоголиком была и его мать, которая сама нуждалась в психологической помощи. Оба были истощены внутренней болью. Только мужчина старался убежать с помощью алкоголя, а его мать не могла справиться.

Приятным сюрпризом было, что обоих привез добрый знакомый, Нурлан.

В ежедневной суете, рабочих дней ей было приятно увидеть знакомое лицо из прошлого. Память – как крутящая карусель. Гульзима с улыбкой вспоминала свое предыдущее место работы, своих коллег, ставших для нее близкими.

Нурлан, как всегда, внимательный и помнящий об отсутствии у Гульзимы меркантильности, принес цветы и еще одного божка, нэцкэ.

– Как супруга, Нурлан?

– Благодаря Вам, Гульзима, замечательно.

Уважая его просьбу, помочь другу справиться с алкоголем, а матери друга дать хоть какое-то душевное равновесие, она выделила лучшую зарезервированную палату для обоих.

Зная, что алкоголикам нельзя давать снисхождения, Гульзима строго приступила к первой беседе. На пьяницу противно смотреть, его неприятно слушать, его жалость к себе ничтожна. Уставшее, одутловатое лицо кого-то ей напоминало, кого она не могла вспомнить. А впрочем, все алкоголики в стадии запоя похожи друг на друга.

– Болат, понимаете, почему Вы здесь?

– Я снимаю напряжение.

– Это ведь не значит, что Вы пьете?

– Нет, разговариваю с прошлым, глотая слезы.

***

В ходе череды сеансов первоначальные выводы были сделаны. С одной стороны, безымянный пациент, которому дали прозвище «тигренок», искал того, кто его узнает. А с другой стороны, он смирился и более того, мысль поселилась в нем, что он должен умереть. Психи внутренне правы и в этом их трудно разуверить.

После окончания первого сеанса Гульзима сделала скриншоты с видеозаписи. И отправила их в местное управление полиции. Затем такие же снимки отправила на областное телевидение, чтобы опубликовали в какой-либо из передач. Вдруг объявятся знакомые, близкие? Но проходило уже несколько месяцев, а результатов не было. Региональная полиция и вся область не признали этого человека.

Постепенно центр освобождался от жертв январских событий, полицейские и военных возвращались по своим домам, большинство к прежним местам службы. Только потерявший память одиноко бродил по летним аллеям центра.

Продолжая сеансы психотерапии, Гульзима задавала вопросы, пытаясь отговорить пациента от негативных поступков.

– Подумайте о душе. Самоубийство – это грех. Каким Вы предстанете перед Богом?

– Перед Богом все одиноки, – просто отвечал ей пациент.

– А как же обязанность по отношению к Богу – быть счастливым?

– Ты рождаешься в боли, и большую часть времени проводишь в боли. И чем больше боли – тем больше ты ищешь Бога и дороги к Нему.

Она никогда не видела человека, шедшего на смерть с таким спокойствием и смирением. Он был вполне готов к смерти и не нуждался в молитвах.

Раскрываясь с каждым сеансом, мужчина поразил Гульзиму своим кругозором. Впервые она встретила такого умного человека. «Счастлива женщина с таким мужчиной», – думала врач, глядя на пациента.

А то, что он может быть не одинок, она догадывалась. В первую очередь, детская игрушка, плюшевый тигренок. Такой обычно бывает у детей или молодых женщин. Ему его подарили. А во-вторых, образованный, умный и привлекательный мужчина не может находиться в одиночестве.

– Почему Вы ощущаете, что Вы путник? – на одном из многочисленных сеансах задала вопрос Гульзима.

– У меня в голове постоянно крутится фраза, что люди поколение за поколением пересказывают всего лишь две истории: о сбившемся с пути корабле, кружащем по Средиземноморью в поисках долгожданного острова, и о Боге, распятом на Голгофе.

Где мой остров, который я ищу и есть ли он вообще? За какие такие грехи я несу крест? Вот по этим вопросам к себе сужу о себе, что я путник.

«Неужели он ощущает себя Иисусом Христосом, который вечный укор для близких?» – обеспокоенно подумала Гульзима.

Но он не похож на душевнобольного. Ему нужна поддержка.

Добрый человек – это тот, кто наделен достаточной силой воображения, чтобы представить себе, каково приходится другому. Поэтому врач представила себе: каково это подняться до сильного возраста и потерять все, пройти жизненный путь с детства до зрелости и не помнить об этом? Каково это жить без воспоминаний, без выстраивания планов, без прошлого, без мечты? Без родных и близких.

Содрогнулась Гульзима, отгоняя от себя такие мысли и ужасаясь состоянию «тигренка».