Найти самого себя. Перевод с немецкого Людмилы Шаровой

– Нам пора идти, – сказал Грегор, слегка потерев свой подбородок. – Идем, Виктор, уже пробило девять!

– Вы, Альтен, останьтесь, – почти приказала Роуз Мари, властно протягивая руку в его направлении. – Я хочу еще поговорить с Вами! – Разумеется, он остался, и у Грегора, когда он ушел один, возникло ощущение, что он совершил какую-то глупость.

– Сядьте рядом со мной, – сказала Роуз Мари и притянула маленький табурет ближе к шезлонгу, на котором она расположилась сама. – Мне грустно за Вас, друг мой, за оковы, которые Вы надели на себя. Расскажите мне о своей жене.

Ее большие серые глаза выражали сочувствие.

– Она молода, как Вы, не так ли? – спросила Роуз Мари, чтобы прервать его затянувшееся молчание.

Альтен утвердительно кивнул и неожиданно для самого себя рассказал ей свою короткую историю любви.

– Я жил в своем мире и был доволен доволен своей жизнью, пока я не встретил ее. До этого ни один женский взгляд не потревожил мой сон, ни одна женщина не заставила мое сердце биться сильнее.

– Счастливчик! – сказала Роуз Мари с легким вздохом. – А что случилось потом?

– Потом пришло разочарование, – признался Альтен со вздохом. – Не внезапно, но очень постепенно сладкое опьянение исчезло, я увидел ее без розовых очков и испугался.

– Да, – спокойно сказала она, – это неизбежная потеря, которая так часто случается в человеческой жизни, потеря божественного очарования, которое влечет за собой и возбуждает наши чувства, но бесследно исчезает, как только оно становится частью нашей повседневности, становится похожим на воздушный шар, из которого выпустили воздух. Кто никогда не испытал этого на себе?

– И Вы тоже? – изумленно спросил Альтен и внимательно посмотрел на склонившееся к нему еще красивое, спокойное лицо. – Даже Вы?..

– Ничто человеческое мне не чуждо, – ответила Роуз Мари.

На миг Альтену показалось, что перед ним предстала египетская статуя правды Саис, скрытая под вуалью, и у него появилось страстное желание приподнять край этой вуали. Слова Роуз Мари вернули его в действительность.

– Давайте не будем говорить обо мне, – сказала она, откинувшись назад. – Лучше расскажите мне еще о себе.

И он стал рассказывать. Против его воли, образ Марты тускнел все больше и больше по мере того как он красочно описывал свои юношеские мечты, свои высокие помыслы, свое страстное желание творить и препятствия, которые стояли на его пути. Ему даже не пришла в голову мысль о том, насколько он был несправедлив к своей жене.

– Мой бедный юный друг, – наконец, сказала Роуз Мари, вздохнув, когда Альтен, наконец, закончил свой рассказ и сидел теперь перед ней с низко опущенной головой. – Теперь я в курсе всех Ваших проблем! Но почему вы, мужчины, всегда так торопитесь жениться? – добавила она с ноткой неодобрения в голосе.

– Теперь Вы знаете мою историю, – прошептал Альтен. – Моя душа в Ваших руках!

– Души нет, – пошутила она. – Это современный взгляд на вещи. Не очень приятно это осознавать, но в конце концов, такое мнение не хуже любого другого.

Альтен посмотрел на нее с нескрываемым ужасом. Ее алые губы улыбались, волнистые светлые волосы в красном свете покачивающейся над ее головой лампы тоже казались красными. Роуз Мари вдруг снова стала серьезной.

– Слушайте меня и запоминайте то, что я Вам скажу. Я желаю Вам добра, Поверьте, я не хочу навредить Вам, как, по-видимому, считает Ваш друг.

Альтен приник губами к ее руке. Это был долгий, страстный поцелуй. По тому, как пылко он схватил ее руку, и по дрожанию его губ Роуз Мари почувствовала, как сильно он был возбужден. Она с любопытством взглянула на него. Возможно ли было для человека испытывать такие сильные чувства? Чувствовала ли она сама когда-нибудь то же самое? Если да, то это было очень давно.

– Я верю Вам, – сказала она таким тоном, каким успокаивают маленьких детей; при этом едва заметным движением головы она указала в сторону эркера. Только теперь Альтен заметил, что там сидела Грета, что они были не одни, как он предполагал. Грета! Впервые за вечер он вспомнил о ее существовании. Он смущенно замолчал.

Грета сидела, окруженная цветами; ее тонкая фигура в темном, пуритански простом платье выделялась на их фоне. Голова слегка опущена; казалось, она не видела ничего, кроме работы, которую держала в руках.

Виктор выпрямился и встряхнул головой. Он глубоко вздохнул, но очарование, которое он чувствовал, не хотело оставлять его. Это очарование как будто исходило от близости Роуз Мари, в присутствии которой даже безжизненные предметы приобретали особую прелесть. Приглушенный насыщенный свет, прекрасные цветы, большие китайские веера, весь сверкающий хаос вокруг – от всего этого исходил тот же волнующий аромат, как от этой необыкновенной женщины, стоящей перед ним. С большим усилием Альтен заставил себя вернуться к реальности.

– Я не решаюсь спросить, что Вы думаете о моем друге, мадам, – выдавил из себя он, наконец.

– Что касается меня, то я оценила бы духовность, интеллект и ум гораздо больше, если бы они не были облачены в запятнанный сюртук и неряшливую внешность, – ответила Роуз Мари. – Мудрец из бочки сегодня не вписывается в наше окружение, Вы не находите? Возможно, Ваш Грегор обладает всеми наилучшими качествами этого мира, но что касается меня, то я не могу увидеть те достоинства, которые находятся у человека внутри, если мне неприятно то, что я вижу снаружи. Видите, Альтен, я очень откровенна!

– Боюсь, Вы устанавливаете очень высокий стандарт для людей, – вздохнул Альтен.

Никогда прежде Альтен не казался себе таким неуклюжим и неинтересным человеком, как сейчас, когда он был рядом с этой безупречной аристократичной женщиной. Он не осмеливался взглянуть в зеркало, чтобы еще больше не потерять уверенность в себе, и поэтому – возможно, именно по этой причине – он еще более упорно старался продлить короткое время, предоставленное ему, чтобы насладиться окружающей его роскошью.

– Возможно, Вы правы! – Роуз Мари посмотрела ему прямо в лицо. – Однако, мне кажется, что с течением времени человек становится очень нетребовательным по отношению к людям – ужасно нетребовательным! Кто может знать это лучше меня!

Она встала и протянула ему руку.

– Теперь, Альтен, идите; Ваша жена, наверное, уже заждалась Вас.

– Бедняжка, – с состраданием сказала Роуз Мари, когда Виктор ушел, – я могу себе представить, что такой брак должен быть необыкновенно тяжелым испытанием для творческой души. У его жены, вероятно, нос картошкой, красные руки и нерасчесанные волосы. Такое случается, когда женятся по любви! – Для него это было не более, чем минутный порыв стать защитником и покровителем слабого беззащитного существа, но когда он осознал, что этого недостаточно для счастья и что, делая это, он совершил глупость и взвалил на свои плечи непосильную ношу, то было уже слишком поздно. Потому что, в конце концов, именно мы женщины ведем за собой мужчин, а не наоборот.

– Ты его погубишь, Роуз, – сказала Грета, с горечью в голосе, стоя перед Роуз Мари и пристально глядя ей в лицо, – и потом…

Роуз Мари положила руки на плечи племянницы.

– Глупышка! Я пытаюсь спустить его с неба на землю и, поверь мне, однажды он поблагодарит меня за это. Мы должны быть практичны, Грета, если мы хотим достичь чего-нибудь в жизни.

Когда Виктор вернулся домой, он обнаружил, что в гостиной темно и пусто. Марты не было и в спальне, она, должно быть, еще не вернулась домой.

Он посмотрел на часы. Одиннадцать! Грегор все еще сидел в своем пабе, а Марта, вероятно, была у Даллманнов! Это случилось впервые, и ее отсутствие в такой поздний час раздражало его, хотя в то же время он почувствовал облегчение. Ему не хотелось, чтобы их повседневные разговоры разрушили то очарование, которое все еще не исчезло в его памяти после возвращения с виллы Мюрнер. Он словно еще ощущал аромат, окружающий эту удивительную женщину, и все еще видел в своем воображении роскошь и другую необыкновенную жизнь, которая ему самому была недоступна. С презрением смотрел он сейчас на простую мебель, которая до этого казалась ему очень красивой.

Как все было уродливо вокруг него, необыкновенно уродливо! И разве Роуз Мари не слушала его внимательно, не кивала одобрительно, когда он рассказывал ей, как чувствительна была его душа к внешним впечатлениям? Она одна его поняла!

Марта скептически кривила губы, а Грегор посмеивался над ним, когда oн хотел поделиться с ними своими чувствами. – В такой обстановке он не мог больше работать! – Он снова позволил себе погрузиться в чарующие воспоминания о сегодняшнем вечере.

Почему он не поднялся до тех высот, которые открывались ему, почему он должен медленно деградировать здесь, рядом с нелюбимой женщиной? … Роуз Мари… возможно…

Он услышал, как ключ повернулся в дверном замке, и Марта вошла в дом.

– Виктор – ах, Виктор, ты уже дома? – произнесла она со смехом и сняла с головы шляпу. – Сегодня был день рождения Лены – и мы были так счастливы – мы пили пунш – много пунша. О, Виктор!..

Виктор с раздражением отвернулся в сторону. Опять он должен выслушивать всю эту чушь о Даллманнах!

Марта начала снимать свой меховой жакет, руки застряли в рукавах, и она по-детски беззаботно рассмеялась.

– Виктор, ты ведешь себя как медведь, – сказала она и села рядом с ним. – Я хочу, чтобы ты время от времени тоже пил пунш – много пунша – и тогда ты, наверное, не был бы таким мрачным!

Виктор облокотился o стол и посмотрел на жену. Чувство горечи перехватило ему горло.

– Марта, что с тобой?

Он почти выкрикнул это. Контраст того, что происходило сейчас, с тем, что он испытал только несколько часов тому назад, поразил его.

Щеки Марты разрумянились, весело смеясь, она откинулась на спинку стула.

– Мы пили пунш – много пунша – пили за здоровье и успехи Лены, – радостно щебетала она. – Это было так прекрасно, Виктор!