Сюжеты в ожидании постановки. Выпуск 3

Речь фюрера была густо пересыпана скрытыми угрозами. Я делал вид, что внимательно слушаю. Гитлер закончил свою речь. Он сидел напротив меня и утирал носовым платком чуть вспотевший лоб. И тут я внезапно попросил у Гитлера согласия на захват испанцами части французских колоний в Северной Африке. Моя просьба выглядела по меньшей мере насмешкой. Но я её изложил столь серьёзно, что фюрер несколько опешил и задумался: «С кем он разговаривает? В здравом ли уме его собеседник? Ничего, по сути, не ответив на германские предложения, как будто их и не было, Франко осмелился просить разрешения на новые колонии?»

– Как понимать вашу просьбу? – спросил Гитлер. – У меня такое впечатление, что вы забыли о том, что Германия помогла вам в гражданской войне, что без нашей помощи вы бы не выиграли свою войну. А ведь это большие затраты, сумма которых вам хорошо известна.

– Я помню о вашей помощи, – ответил я, – Испания будет вечно благодарна дружеской Германии за неё. Но разве между друзьями уместно говорить о каких-то финансовых затратах? Ведь мы союзники, наша дружба скреплена кровью наших солдат. И разве мы сказали, что не будем помогать великой Германии? Я не помню такого. Но нам необходимо время, чтобы восстановиться. И поверьте, все ваши просьбы Испания выполнит.

Я понимал, что мне удалось решить необыкновенно сложную задачу: заболтать Гитлера так, чтобы тот с одной стороны, не имел претензий к Испании, а с другой, не начинал активных военных действий против неё. И тогда я добавил:

– У нас с вами один враг – коммунисты и их главный пособник СССР. – Я знал больное место Гитлера и вовремя подкинул эту тему. – Предлагаю сосредоточиться на ней.

Гитлер заверил меня, сказав: «В следующем году я начну военную кампанию против Советского Союза и надеюсь, что Испания поможет мне в этой войне».

Так и не договорившись о сроках, я, уже окончательно наглея, ещё раз высказал свои пожелания.

Но Гитлер мою речь даже не слушал. Он понимал, что встреча провалена, сидел злой и меньше всего думал, как удовлетворить испанские требования. Оставалось только как-то завершить встречу. Наступило тягостное молчание. А я снова уполз в воспоминания.

(Еврейская мелодия «Николич» – 1 мин. 32 секунды.)

Однажды, когда я был маленьким мальчиком, я попросил мать, чтобы она рассказала мне историю её рода. Откуда пошли Баамонде, и откуда – Пардо. Мать начала издалека.

– Мои предки Баамонде жили в Галисии более двух веков назад. Это старинный и очень уважаемый род. Ты должен гордиться, что принадлежишь к этому роду.

– Я понял, – ответил я, – а что ты мне можешь рассказать о Пардо?

– Пардо – ещё более старинный род. Он такой древний, что мы не знаем его истоки. Но род Пардо всегда состоял из порядочных людей.

– А кто они были?

– Предание говорит, что они жили на испанской земле более тысячи лет, а затем род распался. Часть рода покинула нашу страну, а другая осталась. Говорят, что его потомки и сейчас ещё живут в разных странах Европы. А те, что остались, в далёком пятнадцатом веке приняли христианство.

– Они что-о-о? Были маранами? Евреями??

– Ну, зачем ты так говоришь. Насколько я знаю, они всегда были добрыми христианами. В их жилах течёт истинно христианская кровь. Запомни это, сынок.

С тех пор прошло много лет, но я не забыл этот разговор. Я никому о нём не рассказывал, но голова цепко держала в своей памяти все его детали. Собственно, можно было бы и не говорить об этом малозначительном событии. Мало ли о чём говорят мать с сыном, но незадолго до назначения меня главой государства мне приснился странный сон.

(Мелодия «Николич» усиливается на 15—20 секунд, затем понижается.)

Стою я на берегу реки, вдали виднеются невысокие горы, покрытые лесами, поодаль пасутся овцы. И подходят ко мне три седовласых старца. Меня поразил их вид. Длинные нечесаные белые, как снег, бороды, странные чёрные одеяния… Я обратил внимание на их руки – жилистые, натруженные руки, хорошо поработавших людей. Один из них обратился ко мне на непонятном языке. Я мог поклясться всеми святыми, что слышу его впервые. Но самое удивительное заключалось в том, что вскоре я начал понимать этот язык, словно всегда на нём говорил.

– Франсиско, – сказал один из старцев, – наш Бог, Царь Вселенной, дарует тебе возвыситься и стать первым среди первых в этой стране. Помни, кто ты есть, помни свои корни! Не посрами свой род и всегда действуй на благо Испании. Франсиско, на Европу надвигаются тяжёлые времена. Сделай, что будет тебе по силам, но чтобы те, кто когда-то бежали из Испании, вернулись обратно на эту землю. Верни нас в Испанию. Франсиско, мы вновь хотим увидеть родной Эль Ферроль. Впусти нас, Франсиско… Да будет на то воля Господа нашего, Царя вселенной! Амен!

Я проснулся и долго не мог понять, где нахожусь. Я чувствовал, что сон вещий, но, что он мог значить? И вспомнил свой старый разговор с матерью.

«Значит эти старцы мои предки? Они евреи? Мама мне сказала правду, но не всю правду. Неужели во мне течёт и еврейская кровь? Как же так, я ведь католик, христианин! Что же делать?»

Пожалуй, впервые я не знал, что делать. В душе бушевали новые неизведанные ранее чувства. И я постарался забыть этот сон и не вспоминать его. А когда я поднялся на верхнюю ступень в испанской иерархии, мысли сами вернулись к нему. Значит, старцы знали что-то не ведомое мне.

Став главой государства, я заявил: «Надо верить в Бога и Родину… Вы отдали мне Испанию. Моя рука будет твёрдой. Мой пульс не дрогнет. Я добьюсь, чтобы Испания заняла достойное место в истории…».

Почти сразу, не афишируя, не оставляя следов на бумаге, в числе своих первых указаний посольствам, находящимся в Европе, я дал поручение: «всем евреям, сообщившим, что они потомки сефардов, немедленно выдавать разрешение на въезд в Испанию».

Ещё одно моё поручение носило тайный характер, его я дал своему старшему брату Николасу: «Поезжай в Европу и постарайся найти следы рода Пардо. Никто не должен знать, с какой миссией ты находишься в Европе».

Николас объездил немало стран, он посещал синагоги и собирал сведения о предках Пардо. Через два месяца он вернулся. Я принял его в своём доме. Ввёл брата в молельную комнату, проследил, чтобы за нами никто не шёл, и только после этого попросил рассказать всё, что тому стало известно из поездки по Европе.

(Мелодия «Николич» – не более 30 секунд.)

– Франсиско, – начал Николас, – если бы ты знал, где я только не побывал. Никогда не думал, что мне придётся бывать в синагогах. Но не жалею, я узнал столько интересного.

– Николас, прошу тебя, рассказывай только о Пардо. Всё остальное, как-нибудь потом. Не томи.

– Хорошо, буду только о Пардо. Честно говоря, когда я получил это задание, не думал, что мне удастся хоть что-либо отыскать. Но сейчас рад, что поехал. Итак, о Пардо. Оказывается, их хорошо знают в Европе.

Действительно, часть рода Пардо в 1492 году бежала из Испании в Амстердам. Там они осели и жили довольно длительное время. И в каждое время кто-то из них прославлял свою фамилию. Пожалуй, наиболее известными были три представителя этого рода.

Иосиф Пардо, он родился уже в Амстердаме, прожил там всю свою жизнь и умер в 1619 году. Я видел его могилу. Он был известным раввином и, как говорили в амстердамской синагоге, хорошим поэтом. А последние 22 года своей жизни считался главным мудрецом амстердамской еврейской общины.

Его сын Давид бен Иосиф также прославился своей мудростью. Его тоже избирали главным мудрецом амстердамской общины. Но это произошло только в 1638 году. Он также как и его отец, всю жизнь жил в Амстердаме и умер в 1657 году.

Наконец, его сын Иосиф бен Давид Пардо. Он из Амстердама переехал в Лондон и там был главным раввином. Эти трое были самыми известными из той части рода Пардо, который находился в Европе. Хотя в полученных сведениях упоминаются и другие.

Так что в Европе Пардо не затерялись и с честью несут свою фамилию. Все они родились евреями и покинули землю евреями. Вот что мне удалось узнать, дорогой Франсиско.

– Брат мой! Я очень благодарен тебе за эти сведения. Теперь я знаю, кто в великий для меня час являлся мне. Я горжусь, что у нас с тобой были такие предки. Моё сердце переполняется любовью к ним. Сейчас мы выйдем отсюда. Я прошу тебя, забудь всё, что ты мне рассказал. Я тоже постараюсь никогда не вспоминать об этом. Но их завет, клянусь тебе, я исполню. Я верну евреев в Испанию. Также как и верну Испании короля. Король и евреи – это два вечных символа испанской государственности. Так было. Так будет!

(Пауза)

Другому своему родственнику Серрано Суньеру я поручил подобрать мне, что-либо в качестве резиденции. Вскоре он нашёл то, что меня вполне устроило. По странному стечению обстоятельств, а, может быть, странному только для нас, непосвящённых, это местечко называлось Эль Пардо. Там я и поселился в марте 1940 года.

(Звучит метроном – 5—6 ударов.)

По всем признакам встреча и переговоры подошли к концу. В заключение я Гитлеру заявил, что для окончательного решения всех вопросов, мне нужно время. Скажем, до 10 января 1941 года. Тогда я смогу сообщить окончательное решение.

Гитлер понял, что на сей раз, впервые за долгие годы и с того момента, как он стал фюрером, он получил полный отказ. Всё, чего он добился – уверения Испании участвовать в войне с большевиками. Я сказал, на слова Гитлера о том, что в 1941 году тот нападёт на СССР: «Я отправлю на войну с Советским Союзом дивизию отборных солдат. Я даже название для неё уже придумал. Это будет «Голубая дивизия». Правда, я фюреру не сказал, что в дивизии будут служить те офицеры, которые не поддержали меня во время путча. Я не возражал, чтобы они сложили свои головы на полях России.

Сухо попрощавшись, не глядя мне в глаза, Гитлер пробормотал несколько ничего не значащих фраз. Я же, наоборот, при прощании, улыбаясь, жаль фюрер не видел этой лучезарной улыбки, сказал, что Испания была и остаётся лучшим другом Германии.

Затем я вошёл в свой вагон, сел и попросил оставить в купе меня одного. Я закрыл глаза, думать ни о чём не хотелось. Я только что выдержал самую большую битву в своей жизни. Битву, ставкой в которой была Испания.

Германский поезд давно ушёл, а я всё сидел. Мне требовалось время, чтобы отойти от труднейшего нажима. Но вот я встал, вышел из купе и просто сказал адъютанту: «Поехали». Поезд медленно отошёл от перрона.

(Звучит «Марш тореадоров» – 1 минута, 16 секунд)

Espa?a, mi Espa?a puede dormir tranquilo!Еспанья, ми Еспанья пуэде дормир транкуильо[2 - Испания! Моя Испания может спать спокойно!!]!

КОНЕЦ

Блюз «Осенняя грусть»