Пингвины зовут

– Мой папа скучает по Патрику, – выпаливает она. – Думаю, ты тоже.

Такая мысль не приходила мне в голову, но, кажется, в ней есть доля правды.

– Разве не удивительно, Вероника, что у тебя есть медальон, а Патрик работает на острове, который называется Медальон, – замечает Дейзи.

– Но ведь именно из-за этого медальона остров и привлек мое внимание, – объясняю я. – А Патрик там оказался из-за меня.

– Значит, твой медальон творит чудеса? – спрашивает она.

– Вполне возможно.

Я думаю о болезненных воспоминаниях, которые таит в себе медальон.

– Кажется, теперь самое подходящее время рассказать мне, что спрятано внутри, – намекает Дейзи.

– Однажды я все тебе расскажу. Но не сейчас.

Эйлин начинает греметь щеткой и совком, но Дейзи целых полминуты сидит совершенно неподвижно, погрузившись в свои мысли. Затем она вскакивает, и я слышу, как она вбегает вверх по лестнице. Она тут же возвращается и кладет мне на руку маленький лоскуток. Я рассматриваю его сверху вниз. Это тонкая полоска, сплетенная из разноцветных нитей, на которые нанизаны бусины в форме ромашек и сердечек.

– Это для тебя, Вероника. Я ведь знаю, как ты любишь украшения, – говорит она.

– Я сама его сплела.

Эйлин перестает греметь и приближается к нам, чтобы посмотреть, о чем мы говорим. На ее лице появляется хорошо знакомое мне выражение любопытства.

– Какая прелесть, Дейзи! – восклицает она, просияв.

Прелесть не совсем подходящее слово, но я хмыкаю в знак признательности.

Выясняется, что этот предмет – «браслет дружбы», сплетенный из набора, который девочке подарила одна из школьных подруг, когда Дейзи только заболела.

– Мои браслеты дружбы творят чудеса, прямо как твой медальон, – говорит она мне.

По правде говоря, я не в восторге от идеи носить эту неудобную штуковину, но позволяю девочке повязать ее вокруг моего запястья. В конце концов, это очень милый жест.

Сэр Роберт, когда не занят на съемках, которые заставляют его отправляться в опасные путешествия в разные уголки планеты, живет в Эдинбурге. Город находится всего в паре часов езды от Балахей, и, если Эйлин не сможет меня отвезти, я смогу легко добраться до него на общественном транспорте или на такси. В последнее время я скорее выбираю второй вариант. Все чаще приходится выбирать комфорт, и это не просто прихоть – отнюдь, все дело в моем стареющем теле. Оно и само является своего рода транспортным средством, я больше не могу его контролировать, но вынуждена пользоваться им по мере возможностей.

Таким образом, я оставлю Дейзи на несколько часов в надежных руках Эйлин, и отправляюсь в Эдинбург на такси. Я устраиваюсь на заднем сидении и расправляю юбку. Теперь, когда можно ненадолго отдохнуть от ухода за ребенком, мои мысли возвращаются к Патрику, и меня охватывает сильное беспокойство. Как я ни пытаюсь, я просто не могу понять своего внука. Я снова и снова прокручиваю слова из его электронного письма. Там была только одна фраза: «Прости, бабуля. Тебе это не понравится, но мы с Терри расстались. Патрик».

От этой фразы меня охватывает тревога. Как такое могло произойти? Я снова и снова задаюсь этим вопросом. Патрик ведь правда любит Терри, я уверена в этом. Я всегда была убеждена, что эти двое подходят друг другу как чашка блюдцу. Они оба по-своему практичны, оба готовы идти на компромиссы и уступать. Этим двоим важно поступать правильно, но они также очень любят друг друга. Эдакие крепкие орешки с мягкой сердцевиной. Он нуждается в ее свете, чтобы разогнать мрак, который съедает его изнутри, а ей нужна его преданность, чтобы исцелить свое одиночество. Что же такое могло стать причиной столь внезапного разрыва?

Если бы я только была там, с ними, я бы наверняка нашла способ помирить их… но что я могу сделать, находясь здесь? Придется надеяться, что они смогут решить эту проблему самостоятельно. Придется верить, что в следующем письме он напишет: «Забудь о том, что я писал тебе, бабуля. У нас с Терри все снова хорошо. Целую».

Голос таксиста прерывает мои размышления и возвращает к реальности.

– Почти приехали, мэм.

Мы заворачиваем на Принсес-стрит, и на фоне голубовато-серого неба вырисовываются до боли знакомые очертания замка. Мысль о скорой встрече с сэром Робертом приободряет меня. Я еще ничего не решила, но его предложение, бесспорно, мне польстило. Я вся дрожу от предвкушения.

Сэр Роберт уже на месте, когда мы подъезжаем. Он выглядит просто великолепно в своем пальто классического кроя, его густые белые волосы красиво обрамляют его аристократические черты лица. У него серьезный вид, но глаза по обыкновению заговорщически сверкают. Знаменитый озорной огонек. Мы под руку идем в ТерлстонХаус, наш любимый ресторан. Он располагается в красивом здании с колоннами на входе, окна которого выходят на Трон-Кирк и Королевскую милю. Сэр Роберт открывает передо мной дверь, как всегда – безупречный джентельмен. Я вхожу внутрь, в нагретое камином помещение, и меня окутывает пьянящий аромат приправ, чеснока, жаркого и свежеиспеченного хлеба. Каждый стол убран, как полагается, белой скатертью с льняными салфетками, свечой по центру и небольшой вазой с вереском. Настоящие цветы – знак качества, вот что я думаю.

Мы присаживаемся недалеко от камина и заказываем вареного морского сазана, а затем вкуснейший кранхан на десерт.

Сэр Роберт внимательно разглядывает меня с другого конца стола, и у меня создается ощущение, что он видит меня насквозь. Мне было бы некомфортно, будь на его месте ктото другой, но я чувствую, что сэр Роберт фокусируется на моих положительных качествах.

– Когда я впервые узнал о вас из блога Терри, я подумал, какая же вы храбрая, что решили отправиться в Антарктиду в свои… восемьдесят? Я не ошибся?

– Да, мне за восемьдесят, – не хочу называть свой точный возраст.

– Чрезвычайно храбрая и бесстрашная женщина, – замечает он.

Обычно я не доверяю льстивым речам, но в случае с сэром Робертом я готова закрыть на это глаза.

– О, это пустяки, – скромно отвечаю я. – Как вам известно, сэр Роберт, Южные Шетландские острова расположены вдоль антарктического побережья, к северу от полуострова. К тому же, я отправилась туда во время антарктического лета. На острове Медальон в среднем тридцать пять градусов по Фаренгейту, почти столько же, сколько бывает в Шотландии зимой, а к такой температуре я привыкла.

Он слегка наклоняет голову.

– Ах да, я понимаю в градусах Фаренгейта, – отвечает он, что не может не радовать (Эйлин понимает температуру только по Цельсию). – Но я знаю, что полевой центр плохо оборудован. Насколько я помню, там совсем скромные удобства.

– Да, полевому центру и в самом деле далеко до того уровня роскоши, к которому я привыкла в Баллахеях, где провела большую часть своей жизни. Но я ведь пережила войну, так что такие материальные мелочи меня не волнуют. Сложнее было справиться с недоверием ученых.

Я вспоминаю, как Дитрих и остальные изо всех сил пытались отговорить меня оставаться на острове.

Сэр Роберт понимающе кивает,

– Ах, да. У меня самого были некоторые проблемы из-за скептиков.

Он примерно на десять лет младше меня и находится в прекрасной физической форме, но мне известно, что уже много лет общественность задается вопросом, когда же он уйдет на пенсию.

С ним я могу позволить себе говорить все, что думаю, без прикрас.

– Из-за нашего преклонного возраста молодежь думает, что мы уже свое отгуляли, – ворчу я. – Они думают, что нам следует поумерить свой пыл, что мы уже все успели. Но дело в том, что я не успела. Я совсем ничего не успела.

Я отдаю себе отчет, насколько эмоционально я реагирую, но будь, что будет.

Сэр Робер сочувственно отвечает:

– Что же, я надеюсь, вы чувствуете, как ситуация меняется. Вы уже пережили великое приключение, а теперь я дарю вам возможность пережить еще одно. Преподношу на блюдечке, – добавляет он, когда официант приносит обед и ставит тарелки прямо перед нами. Роберт делает глоток вина, и одаривает меня игривой улыбкой.

– В наших с вами руках доказать скептикам, что они ошибаются.

– Вы совершенно правы, сэр Роберт. Итак, расскажите мне об этом проекте поподробнее.

Его лицо принимает серьезное выражение.

Он сообщает мне, что морские птицы находятся в смертельной опасности. Морские птицы в общем – группа позвоночных, которая больше всех других обитателей планеты находится под угрозой вымирания, и именно поэтому он так стремиться снять эту программу. Судя по всему, часть программы уже отснята. В прошлом году сэр Роберт уже успел съездить в Скомер и на Фарерские острова, чтобы рассказать про тупиков, и уже собрал некоторый материал про альбатросов.

– Теперь пора взяться за бакланов.