Обо всем и ни о чем (сборник)

На следующей неделе состоялось заседание комиссии.

– Это ваша справка? – таков был первый вопрос председателя комиссии, после того как он охватил просителя пронизывающим взглядом.

– Да, сударь! – отвечал Мирза Махмуд. Он не поднимал головы и усердно разглядывал на ковре узоры из цветов.

– К сожалению, мы не можем утвердить эту справку, поскольку вы не подпадаете под льготную статью, – с горькой улыбкой сказал председатель.

– Но почему же, господин председатель?

– А потому, что, во-первых, вы государственный служащий, а во-вторых, взгляните на себя – разве похожи вы на нуждающегося человека?

Видя, как после стольких мытарств, после пережитого позора все его усилия разлетаются в прах, Мирза Махмуд потерял над собой контроль, слезы залили глаза. Сквозь стиснутые зубы он заговорил, почти закричал:

– Да… да, господин председатель, совершенно верно, я не нищий, но у меня нет – вы понимаете, господин председатель? – нет у меня этих двух тысяч двухсот туманов! Вам не понять, что это значит… Вы покрыли мое имя позором, вы обесчестили меня в глазах моей семьи, выставили меня на всеобщее посмешище и посрамление. Все, включая старьевщика нашего квартала, знавшие меня как честного и порядочного человека, поняли, что я нищий, голодранец… Да, уважаемый господин председатель комиссии по оказанию помощи, я государственный служащий! У меня за спиной двадцать четыре года безупречной службы. Но моего трехмесячного жалованья не хватит на то, чтобы покрыть сумму, которую вы хотите содрать с меня в качестве платы за обучение!

…Вы поняли? Я государственный служащий, но до сих пор моя жена и дети не знают, что такое кино. Да, по виду моему не скажешь, что я бедняк. Да, я и впрямь состоятельный. Но это не то богатство, которое доступно каждому! Мое богатство – это моя чистая совесть, моя честность, моя независимость, моя гордость!

Мое богатство заключалось в том, чтобы не дать соседям и торговцам квартала почувствовать, что у меня есть и чего нет!.. Но вы отняли у меня это богатство, вы опозорили меня! Вы раззвонили повсюду, что человек, который сегодня стоит перед вами, должен столько-то бакалейщику Мешхеди Раджабу и столько-то мяснику Аббас-аге. Даже жена одеяльщика Ибрахима поставила отпечаток пальца под документом, подтверждающим мою неплатежеспособность. Нет уж, увольте!.. Мне не нужна такая справка, пусть мои дети не посещают школу, пусть останутся неучами!

Разве те, кто сегодня ворочает миллионами, грамотны, разве ходили они в школу, кончали университет? Те, кто может, забрав свой вклад из заграничных банков, довести эти банки до разорения, разве они учились? Нет… господин председатель, мне ничего не надо! Отдайте эту бумажку тем, кто посылает своих детей учиться в Европу и Америку… Они ее достойны, а я отказываюсь от такой справки!

В мертвой тишине растерянные члены комиссии услыхали, как хлопнула дверь. Мирза Махмуд выбежал из комнаты и… отправился все туда же – на службу.

В обеденный перерыв ему возле дома преградил дорогу пекарь Хосейн:

– Извините, Махмуд-ага… Сегодня опять приходили и расспрашивали, кто вы такой да на какие средства живете. Что же вы такого натворили, что вот уже сколько дней подряд какие-то люди неустанно допрашивают нас, собирая о вас сведения?

Мирза Махмуд воздел руки к небу и в исступлении закричал:

– Я?! Ты знаешь, пекарь Хосейн, что я натворил?! Я предал свою родину! Я шпионил в пользу врага! Я продал свою честь и совесть иностранцам! Понимаешь, пекарь Хосейн, кто я такой? Я – шпион, презренный шпион!.. Вот теперь и приходят и собирают обо мне сведения! Собирают материал против шпиона. Иди и расскажи всем!.. Скажи, что Мирза Махмуд – шпион!

И, не взглянув больше на застывшего в изумлении пекаря Хосейна, он побежал домой.

На следующий день по кварталу разнеслась страшная весть: Мирза Махмуд покончил с собой. Любопытные, пришедшие взглянуть на покойника, судачили:

– Да, бедняга испугался, что его схватят… Сам вчера рассказал обо всем пекарю Хосейну… А с виду какой был приятный человек!.. Никому и невдомек, что за почтенной внешностью таилась мерзкая душа… Да, он оказался шпионом… Вай-вай-вай, да не приведи Аллах такой участи ни одному гяуру… Никогда не надо жадничать… Скромнее надо быть и жить честно. Алчность никогда к добру не приводит… Ради мирских благ так опозорить свое имя, продаться чужеземцам!.. Аллах велик!.. Какие только волки не рядятся в овечью шкуру!

* * *

А через неделю семья Мирзы Махмуда, которая не в силах была жить в этом квартале и выслушивать злобные и язвительные речи, неожиданно выехала в неизвестном направлении. С тех пор никто ни разу не встречал ни жены его, ни детей, никто не знает, что стало с ними. Но и теперь еще, если случайно в старом квартале речь заходит о Мирзе Махмуде, вспоминают его с руганью и проклятиями.

Помешанный

В тот день в нашем городе состоялось открытие медицинского семинара на тему «Психические расстройства и их диагностика». Семинар проходил в конференц-зале одного из тех заведений, которые именуются психоневрологическими клиниками и которые вернее было бы назвать домами несчастных. Было намечено, что семинар продлится неделю.

С восьми утра психиатры и невропатологи, доктора и профессора – специалисты по душевным болезням – в сопровождении студентов, их будущих коллег, заполнили зал.

Заседание началось в половине девятого. На трибуну поднялся доктор господин Диванэшенас[6 - Диванэшенас — букв, «психовед».], досконально изучивший душевные болезни в Институте психоведения нашей страны, пополнивший свои знания в одном из крупных университетов штата Калифорния (США) и после этого с блеском защитивший диссертацию на тему «Как отличить помешанного от нормального человека». Да, чуть не забыл: в течение четырех лет доктор Диванэшенас работал в Парижском университете на кафедре психических расстройств.

Господин Диванэшенас несколько, раз передвинул с места на место микрофон, поосновательнее утвердил на своем орлином носу очки с толстыми стеклами, отхлебнул воды из стоящего на трибуне стакана и начал:

– Дорогие коллеги! Уважаемые гости!

Присутствующие затаив дыхание уставились в рот докладчику.

– Одним из симптомов душевного заболевания, – продолжал доктор Диванэшенас, – является комплекс неполноценности, поражающий индивид.

Слушатели согласно закивали головами.

– …Мне довелось учиться и преподавать в клиниках различных университетов, передо мной прошли тысячи невротиков и душевнобольных. Обобщив собранный за многие годы материал, я пришел к выводу, что девяносто восемь процентов нервнобольных составляют люди, страдающие комплексом неполноценности.

Многие рождаются некрасивыми – потому ли, что родители их были лишены внешней привлекательности, или по каким-то иным причинам – и это так или иначе становится причиной комплекса неполноценности.

Такой субъект часто уходит в мечту, выдумывает себе очаровательную возлюбленную, ухаживает за ней – и все это в воображении, потому что в реальной жизни на него не обращает внимания ни одна девушка. Со временем ему начинает казаться, что некогда и сам он был красавцем и пользовался успехом у женщин, пока однажды соперник в драке не плеснул ему в лицо серной кислотой, чтобы навек обезобразить. В конце концов он замыкается в себе, на всех и вся смотрит с подозрением, впадает в депрессию и сходит с ума.

Другие хороши собой, но страдают оттого, что судьба не одарила их богатством и знатностью. Эти мысленно переносят себя в мир аристократии, полный роскоши. Воображение их настолько живо, что они сами начинают верить своей грезе. Им кажется, будто когда-то у них была земля, поместье, дом, машина, но некто из сильных мира сего отнял все это. Они впадают в депрессию, и дело кончается умопомрачением…

Со всех сторон послышались одобрительные возгласы: «Так! Верно! Правильно!»

Доктор Диванэшенас, окрыленный поддержкой коллег, разделивших его взгляды, победоносно улыбнулся. Признательно поклонившись аудитории, он продолжил:

– Таков результат моего многолетнего опыта и наблюдений за душевнобольными. А чтобы продемонстрировать достопочтенным коллегам неопровержимые доказательства этих выводов, я покажу вам больного, который вот уже четыре года содержится в данной клинике. Он утверждает, что некогда был владельцем поместья, но враги якобы лишили его всего состояния. Выслушайте его, и вам станет ясна причина душевного заболевания моего пациента. Кстати, несколько дней назад этот молодой человек написал премьер-министру и, изложив свою историю, просил рассмотреть его дело и вернуть ему свободу. Письмо это, естественно, не попало в почтовый ящик и оказалось у нас в руках… А теперь я попрошу своего уважаемого коллегу, господина доктора Диванэпарвара[7 - Диванэпарвар – букв. «воспитывающий сумасшедших».], занять место рядом с кафедрой и, когда мы приведем сюда больного, выдать себя за главного инспектора, присланного премьер-министром, чтобы выслушать историю юноши и помочь ему.

Через несколько минут служители ввели высокого, но тщедушного молодого человека в длинной белой рубахе, бледного, с запавшими щеками, наголо обритого. Лицо у него было спокойное, но взор настороженный. По знаку доктора молодой человек сел на стул возле господина Диванэпарвара лицом к публике. Он внимательно оглядел зал, задержался взглядом на сидящем рядом докторе и опустил глаза.

Доктор Диванэшенас произнес короткое вступление, в котором излагались сведения о больном.

– Дорогие коллеги! Прежде всего разрешите представить вам нашего молодого друга. Его зовут Хамдолла[8 - Хамдолла – букв. «хвала Аллаху».], но он сам именует себя Сиахбахтом[9 - Сиахбахт – букв. «злосчастный».]. Ему двадцать пять лет. В каждом, кого он встречает, он видит инспектора или прокурора, принимается жаловаться им на свою судьбу, просит вернуть ему имущество и свободу.

Саркастические улыбки появились на лицах присутствующих. До кафедры долетали обрывки фраз:

– Несчастный… Ну ясно – комплекс неполноценности… Бедняга! Так он считает…

– Ну, сынок, – обратился в это время доктор Диванэшенас к Хамдолле, – господин, сидящий рядом с тобой, – главный инспектор премьер-министра. Твое письмо передано прямо в руки господину премьер-министру, который и прислал этого человека, чтобы ускорить рассмотрение твоего дела. Господа же, присутствующие в зале, пришли, чтобы выслушать твою историю, засвидетельствовать твою полноценность и освободить тебя. Ну, а теперь рассказывай!

Искра надежды промелькнула в глазах Хамдоллы.

– Значит, мое письмо дошло до премьер-министра? – глядя в лицо доктору Диванэпарвару, радостно спросил юноша.

– Да, сынок! И мне поручено рассмотреть ваше дело. Рассказывайте же!

По кивку доктора Диванэшенаса молодой человек поднялся на кафедру.

– Господа, клянусь Аллахом, все, что я говорю, – правда… я вообще не умею лгать. Я не сумасшедший, но уже четыре года никто не верит моим словам. Заклинаю вас вашей честью, во имя Пророка и всех святых, поверьте мне и помогите. Мне ничего не надо, только освободите меня.

Краем рукава Хамдолла смахнул слезу, скатившуюся на его худую щеку.

– Уважаемые господа! Всего несколько лет назад в родной деревне Ранджабаде меня называли Хамдоллой, но теперь я не Хамдолла, теперь я называю себя Сиахбахтом.