Российская империя, Аравия и Персидский залив. Коллекция историй

После Октябрьского переворота находился в эмиграции, в Париже. Возглавлял Совет бывших послов; входил в состав Русского политического совещания; являлся представителем генерала Петра Николаевича Врангеля при командовании союзников.

Вторым браком (28.01.1897) женат на разведенной жене действительного статского советника барона Таубе, баронессе Марии Николаевне Таубе.

Скончался и был похоронен в Париже (46).

Часть III

Торговая деятельность Российской империи в бассейне Персидского залива

«Купечеством всякое царство богатится, а без купечества и даже малое государство быть не может».

Оценивая роль и место портов Персидского залива в торговле края, титулярный советник Александр Алексеевич Адамов, посетивший их в 1897 г. со специальной миссией русского правительства, отмечал, что «главнейшим из них» являлся в то время Бендер-Бушир, «связанный караванными путями с такими крупными торговыми центрами Южной Персии, как Шираз и Исфахан». В 1895 г. «суммарный ввоз в Бушир», как следует из отчета А. Адамова, составил 1 016 917 фунтов стерлингов (1).

«Вторым по значению», в торговом отношении, портом Персидского побережья А. Адамов называл Бендер-Аббас, а «следующим за ним» – Линге (2).

Что касается портов Аравийского побережья зоны Персидского залива, то ключевыми из них А. Адамов считал Маскат, Кувейт и Бахрейн.

Морскую торговлю в районе Персидского залива, информировал внешнеполитическое ведомство России управляющий генеральным консульством в Бушире Г. В. Овсеенко, поддерживали следующие порты: Басра, Мохаммера, Кувейт, Манама, Бендер-Бушир, Бендер-Аббас, Линге, Маскат и приморские города-порты Оманского побережья, из которых «наиважнейшие» – это Шарджа, Ра’с-эль-Хайма, Абу-Даби и Дубай. Все они, докладывал Г. В. Овсеенко, «находились между собой в постоянных торговых сношениях». Маскат «обслуживал рынки восточной части Омана»; Манама – «группу Бахрейнских островов, соседний с ними Катар и береговую полосу Эль-Хаса», которую контролировали турки; Кувейт – Внутреннюю Аравию и частично Ирак Арабский. Роль Кувейта, как «крупного самостоятельного торгового центра», по мнению Г. В. Овсеенко, «уже в недалеком будущем» должна была «определенно усилиться» (3). О торговле в крае в целом Г. Овсеенко говорил, что почти всю ее в то время «забрали в свои руки англо-индийский коммерсанты» (4).

Суммарный ввоз в порты Персидского залива за 1894 г. А. Адамов оценивал в 2 907 869 фунтов стерлингов, из «коих на долю Великобритании и Индии приходилось 2 168 349 фунтов стерлингов». Суммарный вывоз, по его подсчетам, составлял 2 131 187 фунтов стерлингов, в том числе в Индию и Англию – 942 267 фунтов стерлингов. «На основании вышеприведенных цифр, – резюмировал А. Адамов, – неоспоримым является тот факт, что весь почти ввоз через порты Персидского залива – в руках англичан» (5).

Что касается торговли в Ираке Арабском, сообщал А. Адамов, то «85 % багдадской торговли» приходилось на Англию с Индией. Практически все финансовые операции и оптовые торговые сделки в Южной Месопотамии находились, по его словам, «в прямой или косвенной зависимости от английского кармана» (6); «90 % багдадского ввоза» контролировали «торговцы-евреи»; а вывоз являлся «привилегией английских торговых домов» (7).

Рассказывая о ввозе в Басру, А. Адамов, писал, что при посредничестве английских негоциантов «сахар (головками) поступал туда из Франции. Стекло и фаянс шли из Германии, Австрии и Голландии. Оконное стекло завозилось из Бельгии; спички – из Англии, Швеции и Японии; хлопчатобумажные изделия – из Англии». А вот керосин был «русского происхождения». Впервые его поставил в Басру, в 1888 г., Тифлисский торговый дом Манташева.

Согласно данным, собранным А. Адамовым, ввоз русского керосина в Месопотамию с 1890 по 1895 гг. «выразился в нижеследующем количестве двухпудовых ящиков: 1890 г. – 22 000; 1891 г. – 30 000; 1892 г. – 57 000; 1893 г. – 39 000; 1894 г. – 99 793; 1895 г. – 45 512» (8).

К 1910 г. доля англо-индийских коммерсантов в товарообороте стран бассейна Персидского залива (в сделках по ввозу и вывозу) составляла не менее 83 %. На багдадском рынке англичане удерживали за собой 55,7 % ввоза и 35,3 % – вывоза (9).

Касаясь в отчете вопроса о торговом судоходстве, А. Адамов обращал внимание на то, что и в 1897 г. в устье Шатт-эль-Араба все еще «водилось немалое число арабов-пиратов», которые «при всяком удобном случае» нападали на «парусные суда индийской, персидской и других наций», шедших с товарами в Мохаммеру и Басру (10).

Становление морского торгового сообщения между Российской империей и портами Персидского залива

Одной из причин, «основательно стопоривших русскую торговлю» в бассейне Персидского залива, российские дипломаты называли «выпадение всего этого района» из сферы деятельности российского морского торгового флота.

«Отсутствие русского коммерческого флота на Персидском заливе, – говорится в известном уже читателю отчете А. Адамова, – лишает Россию всякой возможности успешно конкурировать там с Европой». Европейские товары, завозимые туда морем, «обильно растекаются» через порты Персидского залива по всей Персии, Месопотамии и Аравии (11).

Соображения российских дипломатов и соответствующие рекомендации МИД по данному вопросу были услышаны. Установленная правительством торгово-пассажирская линия Одесса – порты Персидского залива стала важным инструментом Российской империи по реализации коммерческих планов в бассейне Персидского залива, Аравии и Месопотамии. Линия эта, как явствует из документов АВПРИ, успешно функционировала 14 лет (1901–1914), несмотря на «козни бриттов» и непростую политическую обстановку в крае. «Появление торгового флага России в водах Персидского залива», отмечали в своих донесениях французские дипломаты, можно было приветствовать уже только потому, что «русские подорвали дьявольскую монополию англичан на морские перевозки в бассейне Персидского залива». Суммарный тоннаж грузов, доставленных в 1990 г. в Персидский залив пароходами, составил 400 000 тонн; и только пять судов пришло не под британским флагом: 1 австрийский и 4 турецких. Неудивительно поэтому, докладывал французский консул в Бомбее, г-н Восьон, что «рождение линии Одесса – порты Персидского залива вызвало такой переполох в стане британцев» (12).

Англичане в Бушире, да и в других портах Персидского залива, сообщал российский генеральный консул в Багдаде А. Круглов (08.04.1901), ссылаясь на его беседу с французским вице-консулом в Мосуле г-ном Д’Орвилем, невероятно «озлоблены установлением русской пароходной линии в порты Персидского залива… Всюду твердят, что линия эта недолговечна, и что попытка русских закончится неудачей. Видят в ней не торговое, а политическое предприятие, направленное в ущерб их интересам и престижу» (13).

Г-н Д’Орвиль, работавший в Джидде, а затем во французском посольстве в Константинополе, добирался до Багдада, к новому месту службы, через Бомбей и Персидский залив. Не раз потом, со слов А. Круглова, вспоминал, что англичане, с которыми он встречался и беседовал по пути следования, «никак не могли допустить мысли, что новые русские дипломатические посты в Бомбее, Бушире и Бассоре, и другие начинания русских» продиктованы «простыми и естественными соображениями». Не хотели понять и принять того, что все эти начинания имели целью «развитие и охрану интересов русской торговли и коммерции в здешних краях». Полагали, что «за всем этим кроется какая-то задняя мысль, некий тайный план России по приближению к Индии и тому подобные угрозы английской нации».

Когда г-н Д’Орвиль, находясь в Бомбее, беседовал с губернатором города, пишет А. Круглов, то «был немало удивлен тем недоумением, как сам говорил, что вызвало у этого английского чиновника появление г-на Клемма [русского генерального консула] в Бомбее», где, как заявил губернатор, будто бы не проживало тогда, насколько ему известно, ни одного русского подданного; и потому российским дипломатам делать в Бомбее, как он считал, было нечего (14).

Деятельность «Русского Общества Пароходства и Торговли» (РОПиТ) по налаживанию регулярных коммерческих перевозок в порты Персидского залива, подчеркивал в своих донесениях А. Круглов, не на шутку встревожила англичан. Бритты «открыто заявляют, что начнут действовать жестко», и готовы будут «за ничтожную плату» перевозить все грузы, идущие в Персидский залив, «лишь бы не оставить ничего судам “Русского Общества Пароходства и Торговли”».

Заявления такого рода, как следует из документов АВПРИ, подкреплялись практическими действиями. Великобритания, по выражению французских дипломатов, делала все возможное, чтобы «покончить с российским Посейдоном в аравийских водах», раз и навсегда (15).

«Открытие рейсов РОПиТ в Персидский залив, – доносил из Берлина граф Остен-Сакен (12.04.1902), – истолковывается в здешних финансовых кругах как доказательство уничтожения английской монополии в водах оного». У немцев, судя по всему, «возникает желание последовать нашему примеру, и, не теряя времени, захватить в свои руки часть торговли в Персидском заливе» (16).

Договор, заключенный Отделом торгового мореплавания с правлением РОПиТ «по содержанию Обществом срочных пароходных рейсов между Одессой и портами Персидского залива и Бассорой» от 29 апреля 1903 г., фиксировал ряд конкретных обязательств РОПиТ. Так, начиная с 1 января 1903 г. и в течение последующих 12 лет, Общество должно было «содержать сообщение между Одессой и портами Персидского залива, делая по четыре рейса в год» (ст. 1).

«В каждом рейсе, как по пути следования из Одессы в Бассору, так и обратно» корабли Общество обязаны были «заходить в следующие порты: Константинополь, Смирну, Бейрут, Яффу, Порт-Саид, Суэц, Джидду, Джибути, Аден, Маскат, Бендер-Аббас, Линге и Бендер-Бушир» (ст. 2).

Обществу предоставлялось право направлять свои суда, когда оно сочтет это нужным, в порты Ямбо, Ходейду, Кувейт и Мохаммеру (ст. 3).

До ввода в эксплуатацию двух новых судов, предназначенных специально для рейсов в Персидский залив, Общество обязалось «содержать сообщение» на новой линии пароходами «Трувор» и «Корнилов» (ст. 9).

Особо оговаривался в договоре вопрос об агентах РОПиТ. Общество подтвердило готовность держать агентов в Бендер-Бушире и Бассоре, по возможности, «из русских подданных». В остальных же портах РОПиТ «дозволялось назначать агентами иностранных подданных, но не иначе, как с разрешения главноуправляющего торговым мореплаванием и портами» (ст. 13).

Для выполнения «ежегодных срочных четырех рейсов из Одессы в порты Персидского залива» правительство России выделяло РОПиТ субсидию в размере 200 000 рублей в год» (17).

«С открытием в Персидский залив русской навигации», докладывал управляющий генеральным консульством Российской империи в Бендер-Бушире Г. В. Овсеенко (27.12.1902), РОПиТ назначило в персидские порты своих агентов. В Бушир – представителя Торгового дома «J.C.P.Hotz and Son»; в Линге – перса Хаджи Абдуррахмана бен Казима, состоявшего в то же время и французским агентом в том же порту; и в Бендер-Аббас – перса Сеида Сулеймана.

«Русский торговый флаг, – замечает Г. Овсеенко, – поднимаемый над конторами агентов РОПиТ и их шлюпками во время стоянок в портах Персидского залива русских пароходов», – чрезвычайно важный элемент в деятельности наших агентств, так как «способствует популяризации русского торгового имени в Персидском заливе». Это хорошо понимают англичане, и потому пакостят нам, что есть мочи.

Первым персидским портом, где над агентством РОПиТ взмыл «русский торговый флаг», стал Бендер-Бушир. И англичане сразу же «начали интриговать, – говорится в донесениях Г. Овсеенко, – дабы не допустить вслед за Буширом поднятия русского флага в Линге и Бендер-Аббасе». Однако после «вмешательства в это дело» генерального консульства в Бушире и российской миссии в Тегеране «губернаторы Линге и Бендер-Аббаса получили указание от центральных персидских властей не только не чинить препятствий к поднятию русскими торговыми агентами флагов РОПиТ, но и оказывать им полное содействие при совершаемых ими торговых операциях» (18). Русские, как шутили по этому поводу французские дипломаты, нанесли очередную пощечину бриттам в Заливе.

«Одним из главных тормозов развития русского товарооборота с Южной Персией, – информировал главную контору РОПиТ в Одессе Г. Овсеенко, – а, следовательно, и косвенной помехой умножению грузооборота и доходности наших пароходных рейсов в Персидский залив продолжает служить отсутствие там надлежаще поставленного представительства наших торговых фирм и банковских учреждений» (19). Сказывается на результативности торговли и «отсутствие на местах агентов РОПиТ из числа наших подданных».

Мнение российских дипломатов насчет назначения агентами РОПиТ в порты Персидского залива лиц из числа русскоподданных руководство РОПиТ нашло обоснованным. В мае 1903 г. «главным агентом РОПиТ для южных портов Персидского залива – Бушира, Линге и Бендер-Аббаса – был назначен Петр Степанович Горский (отбыл в Бушир 30 мая 1903 г. на пароходе «Корнилов»), а летом 1903 г. агентом РОПиТ в Бассору направлен г-н Павлов» (20).

Г-н Гамильтон, некоторое время исполнявший обязанности агента РОПиТ в Басре, относился к порученному ему делу, по словам российских дипломатов, мягко говоря, «избирательно». Считал нужным советоваться с русским консулом и обращаться к нему за содействием «лишь по тем делам РОПиТ, в которых были замешаны его личные интересы».

Желательно, чтобы местное агентство РОПиТ, писал руководству Общества российский консул в Басре, «по примеру здешних английских торговых домов, взяло на себя и некоторые банковские операции, чтобы облегчить денежные расчеты между нашими и местными коммерсантами» (21).

Из донесения управляющего российским консульством в Басре от 22 января 1904 г. следует, что «уже первые четыре срочных рейса РОПиТ по линии Одесса – порты Персидского залива» показали, что «намерение завязать сношения с местными рынками» продемонстрировали несколько русских фирм, приславших товары с пароходами РОПиТ, а именно:

1. Комиссионная контора «Черкес» в Одессе, направившая в порты Персидского залива «партию ситцев, стеклянную и фаянсовую посуду, пришедшиеся по вкусу арабам самовары и другие предметы домашнего обихода».

2. Одесская фирма «Братья Зензиновы», поставившая на рынки Южной Персии и Месопотамии «цемент, сахарный песок, свечи и керосиновые лампы» (фирма открыла агентства в Басре, Мохаммере и Бушире).

3. Одесская «мукомольная фабрика “Олов и Дурьян”, приславшая муку».

4. Новороссийский цементный завод.

5. Лесопильный завод Рабиновича в Херсоне, «доставивший образцы строительного леса и ящиков для фиников» (22).

Первая русская революция (январь 1905 – июнь 1907 гг.), породившая стачечное движение, волнения и восстания в армии и на флоте, не обошла стороной и РОПиТ.

Документы АВПРИ упоминают о бунте экипажа одного из пароходов РОПиТ, имевшем место в ноябре 1905 г., во время рейса в Персидский залив. «На прибывшем в Бассору пароходе “Веста”, – говорится в рапорте управляющего российским консульством титулярного советника М. Попова от 8 ноября 1905 г., – полная анархия команды, открыто грозящей капитану бунтом. Зачинщики – Архипенко и Нагродский».

В следующей депеше М. Попова (от 10.11.1905) сообщалось, что «снятие зачинщиков бунта с парохода и временное их заключение в тюрьму» отрезвляюще подействовало на команду, «еще вчера предававшуюся безобразному пьянству и грозившую офицерам» (23).

Донесение русского посла в Константинополе, действительного тайного советника Ивана Алексеевича Зиновьева по данному вопросу, датированное 11 ноября, кратко и лаконично: «Оба зачинщика бунта при содействии турецких властей с парохода сняты. Буйствовавшая команда присмирела» (24).

Большой вклад в развитие отечественной торговли в зоне Персидского залива внес капитан парохода «Трувор» Б. А. Венгржиновский. По отзывам российских дипломатов, он проявлял «живой интерес» к вопросам установления прямых торговых сношений России с этим краем, «заботился о повышении конкурентоспособности российских пароходных товариществ». Правление РОПиТ назначило его своим агентом в Басре. Когда стало известно об отзыве г-на Венгржиновского в Одессу, докладывал М. Попов (20.09.1905), то «бассорские негоцианты обратились в консульство с просьбой исходатайствовать об оставлении Венгржиновского в Бассоре». «Считаю долгом присовокупить, – отмечал консул, – что оставление в Бассоре Венгржиновского, человека энергичного, пробывшего здесь полтора года, хорошо ознакомленного со страной, было бы желательно в виду его полезной для нашей торговли деятельности» (25).