Берег скифской мечты. Том 1. В тени затмения

Берег скифской мечты. Том 1. В тени затмения
Яна Баззи

Собития любовно-исторического романа происходят в Тавриде в конце 2 века до н. э. Война и мир античного Крыма. Различные слои скифского и греческого общества находятся не только в конкурирующих, но и дружеских взаимоотношениях. Чувства и эмоции людей античного общества приглашают в мир новых переживаний. Ощущение новых вибраций древнего мира переносит в сложный эмоциональный мир главных героев. Любовная история Северо-Западной Тавриды – трагическая любовь скифов Асии и Олгасия. Жизнь скифских воинов, пиратов-сатархов, скифских царей Неаполиса Аргота, Скилура и Палака отражены при помощи художественного осмысления исторических, археологических и других данных.

Яна Баззи

Берег скифской мечты. Том 1. В тени затмения

Исторический любовный роман посвящаю моему отцу Горному Борису Григорьевичу

Предисловие

Через прошлое в реальность будущего.

В движении от ночной полутьмы истоков человечества, с противоречивой и невнятной эпопеей в сотни тысяч лет, до предрассветных сумерек бесконечного будущего есть небольшой, относительно ясный промежуток современной истории, оттолкнувшись от которого, наш взгляд может быть направлен как в одну, так и в другую сторону. Проникнувшись правдой той разницы, которая возникает при сравнении сегодняшней действительности с сутью времени конца второго тысячелетия до нашей эры, нам, возможно, проще будет, заглянуть в реальность будущего. Какие долгие годы не стояли бы между нами, сегодняшними, они не могут помешать нам, стремиться рассмотреть прошлое, чтобы узреть и выбрать достойный вариант грядущего. Задумаемся, какие сражения проходили в античные времена, каковы были война и мир, тогда получим ответы на вопросы, что делать, чтобы повлиять на прогрессивное разрешение современного противостояния.

Введение

Государству скифов принадлежало большинство земель

Крыма, за исключением Керченского полуострова, входившего

в состав земель Боспорского царства, и небольшой территории

в юго-западном Крыму, принадлежавшей Херсонесу*

(середина – конец второго века до н. э.).

П.Н. Надинский

Одним из ведущих значений в основании, на котором высится культурно-исторический пласт, называемый русской цивилизацией, по праву принадлежит народам, которых принято объединять под одним емким названием – скифы. Окунаясь вглубь веков, мы можем проследить истоки тех потоков, которые определяют нынешнее состояние социальное и культурное, эмоционально-нравственное теперешнего человека, проживающего, как и тогда – более трех тысяч лет назад на территории Тавриды.

Для разрешения двойной задачи – проследить насколько чувства Homo sapiens античности были близки мироощущению современных людей и на сколько над ними довлели общественные отношения, в какой мере человек, живший до нашей эры, мог пользоваться свободой, я попытаюсь использовать разрозненные, богатые исторические источники, научные открытия в археологии и собственную интуицию. Научные данные современных ученых и свидетельства, восходящие к Геродоту и Страбону, помогут прочувствовать личные драмы, любовь античного человека; отношение к миру и войне ведут к пониманию онтогенеза чувств и эмоций человека того и нынешнего времени. Неправильно было бы думать, что происходящие сегодня процессы конкурентной борьбы между государствами начались год назад, или три, или десять, сто лет назад. Корни уходят на века и тысячелетия. Ретроспектива поможет объяснить события далекого прошлого, и затем – увидеть будущее. Желая понять давно минувшие события, необходимо не упускать из виду, что человек того времени был неразрывно связан с природными условиями, он был дитя природы (климата, ландшафта) гораздо в большей степени, чем современные люди. Итак, наш компас – попутный ветер, вперед!

Часть первая

Война и мир степей Тавриды

Скифский холм

Да, скифы – мы! Да, азиаты – мы,

С раскосыми и жадными очами!

Александр Блок

Холм над скифским городищем всегда на страже. Кажется, с момента сотворения мира он на границе нескольких миров; отделяя бирюзовую вселенную моря от зеленой дали степи, наблюдает, как вслед за нескончаемыми облаками скользят годы один за другим. Мириады звезд глядят на холм, суммируя мгновенья в века, спрессовывая события в металл и камни. В атмосфере, среди стереофонических звуков, которые дробятся разной громкостью и тональностью, отталкиваясь от колышущихся видений, отражаемых в реке времени картин, удаляясь, приближается лодка, взгляд из которой превращает мозаику аккордов и призраков в киноленту, доступную нашему восприятию. Читатель, если тебе случилось оказаться на этом судне, вместе с тобой мы отправимся в обнаженную реальность все выше (или все ниже), устремляясь за полетом дерзновенного воображения памяти, туда, где время двинулось вспять.

– Золото, зо-ло-то, дети, де-ти, война, вой-на – многоголосьем раскалываются слова, которые складываются во фразы.

Эти слова становятся громкими, они воскрешают силуэты людей; и теперь явно ощущается прохлада полынной росы, улавливается топот многочисленного табуна выносливых коней и шум близкого прибоя у высоких стен селения, вырисовываются копья мчащихся всадников в островерхих красных шапках.

В то хмурое предзимнее утро, когда холодный, сильный ветер разбивал о берег черные волны и доносил соленые брызги до самых стен башни, скиф почему-то для нас Безымянный, и теперь уже нам никогда не узнать его имени, вышел с дозором на самый верх семи метровой военной башни. В каждом небе есть своя птица, степи и лесу – свой зверь, у каждого города есть своя башня, а в ней – свой воин. Невысокого роста, с черной окладистой бородой, в шапке-митре*, облаченный в серую сисиру*, сшитую из вотолы*, и темные узкие анаксариды* из грубой шерстяной ткани, он всматривался в морское пространство. Скиф смотрел вдаль с напряжением, придававшим строгую суровость его некрупным, правильным чертам загорелого лица – там, на самом горизонте, показалась темная точка, затем еще две, которые росли, и, наконец, стали ясно прочерчиваться силуэты несколько кораблей, борющихся за жизнь с бурной стихией Эвксинского понта*.

В этом краю мало удобных мест для гавани, и появление здесь чужеземных кораблей всегда настораживало скифов. Привлеченные когда-то на этот холм не столько плодородными землями, сколько важным стратегическим положением возвышенности, воинственные племена строго пресекали вражеские вылазки на свои земли. Здесь, между двумя озерами, находилась и развилка древних дорог. Одна из них соединяла Северо-Западную Тавриду с Неаполем скифским*; вторая – поворачивала на юг и тянулась вдоль побережья к Херсонесу*, были и другие тракты. Воины селения, занимавшие самую высокую точку территории, контролировали пересыпи озер и проходившие по ним пути. Возможность просматривать морской залив давала возможность наблюдать и морские границы. Владеющий ключами от башни на холме, владел и воротами в Северо-Западную Тавриду. Скиф с пристальной тревогой всмотрелся в приближающиеся с юго-запада очертания кораблей и заподозрил, что это не были торговые суда. Он подал резкий условный сигнал, и немедленно рядом с ним оказываются еще несколько дозорных.

– Корабль, и не единственный! – говорит один из них, пристально наблюдая за продвижением водных суден. – Прослежу за ними, а вы поднимайте тревогу!

– Что за скорлупки? – выясняет подошедший молодой скиф в красном кафтане из охраны князя, пока не решаясь озвучить страшную новость.

Убегает драгоценное время, пока картина приобретает определенность.

– Не иначе понтийцы, купцы или военные? – продолжают они дознание.

– Люди, сидящие на веслах не простые рабы, они похожи на военных моряков, – уточняет старший дозорный, первым увидевший непонятные объекты.

Дальнозоркий с детства, он и сейчас лучше других может рассмотреть в общих чертах, что происходит с ближним судном. В кормовой его части, над высоко поднятым и загнутым вовнутрь форштевнем*, прослеживался таран в виде трезубца. Корабль, сделанный по типу греческой келеты*, имеющий трюм с большой вместимостью и специальный отсек для перевозки лошадей, пытается развернуться и взять курс к берегу. Людям на сторожевой башне теперь видно, что вдоль борта с левой стороны расположились тридцать гребцов в два ряда и рулевой, кроме них на палубе сгрудились понтийские солдаты. Второй и третий корабли еще не приблизились к берегу, и слабо видны. Скифам теперь понятно, что греки предприняли масштабную морскую операцию, преодолев расстояние в 5500 стадий*, и она требует от ее участников отваги и умения.

– Возможно, прибудут и другие суда кроме этих трех, – предполагает опытный воин.

Скиф не видит лиц понтийцев, но может поклясться, что следя глазами сквозь пенные гребни волн, он силой своего внутреннего чувства осязает уставшую дрожь их тел на холодном ветру, видит тонкие змейки пара в неуютном морском воздухе, слышит резкие, грубые окрики и скрип уключин.

Как того требуют военные правила, он повязывает вокруг талии портупейный ремень, к которому крепятся акинак*, длинный железный нож и медная чаша. К войне готовились, но рассчитывали, что понтийцы не станут торопиться с десантом, предстоящие осенне-зимние холода вынудят их отложить наступление до весны. Беда всегда внезапна, и перед воинами с башни Птэхрама разворачивается неутешительная картина.

– Спешат на помощь херсонитам, порази их гром, – говорит высокого роста, широкоплечий страж, доложивший старшему скифу, что сигнал тревоги для воинов и жителей окрестностей подан.

– Пусть потопят эти корабли Арей* и волны Тана*.

Но ветер наоборот стихает, и на суднах пытаются установить серые паруса. Теперь наблюдателям понятно, что три парусно-весельных корабля, один из которых – таранный, подгоняемые морским орлом на дельфине (герб древнего города), успешно преодолели опасный путь от Синопы* к западным берегам Тавриды. Скифы замечают и то, что от одного из кораблей отделилась легкая камара*, которая с несколькими моряками на борту направляется в сторону Херсонеса.

– Смотрите, вон еще корабль идет к Херсонесу, а эти передумали, видно, причалят здесь. Мчись предупредить Палака*, (в то время войско скифского царя держало Херсонес в осаде), – приказывает старший дозорный своему товарищу, моложе его по возрасту, у которого самый быстрый конь из всех, что запряжены и стоят у ворот башни. – Лети быстрее молнии!

«Tempori parce»* – отбивают копыта под всадником.

И тот спешит на юго-запад, где главные ворота уже открыты, пропуская скифа прямо на развилку дорог. То и дело, пришпоривая коня, он бешено скачет по тракту, ведущему в Херсонес.

Тем временем тревожная музыка, извлекаемая из старинных костяных труб, собирает жителей Птэхрама; сигнальные огни и дым костров на холме у сторожевой башни на берегу моря замечены в Бозайране, Достайри, Акриволофосе* и других селениях Западного побережья понта Эвксинского, в них слышны крики людей, звон металла, фырканье лошадей, дружно собираются пешие и конные воины. И во главе одного из небольших конных отрядов – скифский воин Олгасий.

Кровные силы

В последний раз – опомнись, старый мир!

На братский пир труда и мира,

В последний раз на светлый братский

Пир сзывает варварская лира!

Александр Блок