Автобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 1

– Потому что, – разъяснял Рыбников?, – легальными являются только документы, которые ЦК посылает по партийной линии. А вы нарушаете положение о конспирации, причем в пограничном районе.

Интересен и случай Ивана Ивановича Брыкина?, члена партии с 1917 года, участника одесского революционного подполья. Рыбников знал, что Брыкин? «выступает на собраниях, предлагает резолюции, добавления, поправки, говорит резко, демагогически, но не выходит за рамки устава. Но вот до нас дошли сведения, что Брыкин? инициатор сбора подписей под „заявлением 83?х“, и что у него они концентрируются».

Брыкин? таил обиду на аппарат: «Я хотел выступить в прениях по вашему докладу, но слова не получил, хотя и был записан, – выпалил он Рыбникову?. – Когда обсуждали резолюцию, я предложил обсудить и мою, но это тоже не получилось. Потом я пытался внести поправки в принятую резолюцию, но и тут ничего». А через месяц, к возмущению Брыкина?, у него потребовали его резолюцию. «Очень странно. Я ее уничтожил, и вспомнить не могу. Вам не хватило мужества зачитать ее собранию и разбить меня идейно. Такой была борьба при Ильиче, такой она должна быть сейчас».

– Значит, вы подписали [заявление 83?х] и предлагаете это сделать другим? – интересовался Рыбников?.

– Как член партии, считая, что во многих вопросах у ЦК неправильные действия, имею право написать в свой собственный ЦК о его ошибках. И я задаю вопрос контрольной комиссии, считает ли она нелегальным или фракционным документ, направленный в ЦК? Это вполне легальный документ, который каждый член в отдельности или группой имеет полное право подавать в ЦК, и многие так и делают, несмотря на преследования.

– Значит, вы подписали, – закручивал гайки Рыбников?, – и другим предлагали и фамилий не назовете? А документ считаете легальным, несмотря на то что он не послан в ЦК? <…> Ответьте на мой вопрос, – Вы признаете организационными действиями то, что вы, член партии, отдельно от партии собираете подписи и организуете массы. <…>

– В истории партии было много случаев, когда меньшинство, подчас единицы, подавали заявления в партийные комитеты, в ЦК, и никогда сбор подписей не считался антипартийным делом. <…> Я поддерживаю точку зрения, что ЦК делает ошибки, и это может поколебать диктатуру пролетариата. Я знаю, что в ЦК сейчас поданы заявления за подписью Шкловского?, Каспар? и группы Смирнова? – Сапронова?.

Член РСДРП с 1907 года, Владимир Михайлович Смирнов? был одним из руководителей вооруженного восстания в Москве в 1917 году. В 1918?м он занимал должность наркома торговли и промышленности РСФСР, с которой ушел в знак протеста против заключения Брестского мира в 1919 году. Смирнов был одним из лидеров «военной оппозиции», в 1920–1921 годах – внутрипартийной группы «демократического централизма», в 1927?м возглавил радикально-оппозиционную «Группу 15-ти» и был одним из авторов ее платформы. Также упомянутый Рыбниковым? член РСДРП с 1912 года Тимофей Владимирович Сапронов? был после Февральской революции членом Исполкома Моссовета, избирался депутатом Учредительного собрания. В 1919–1920 годах – член ЦК КП(б)У, затем председатель Малого Совнаркома, зампредседателя ВСНХ РСФСР. Как и В. Смирнов?, Сапронов? постоянно находился в оппозиции: в 1918 года он примыкал к «левым коммунистам», в 1919–1921 годах – к «демократическим централистам» (децистам), с 1923 года вместе с В. Смирновым? возглавлял радикальное течение в оппозиции. Два этих вождя левого крыла оппозиции всегда будут появляться в нашем повествовании в паре.

Рыбников отметил, что в резолюциях ЦК и съезда этих людей осудили.

– Знаю, – перебил его Брыкин?. – Но на Х съезде параллельно с решением о выводе из ЦК за недисциплинированность сам Ильич? внес в резолюцию, что самый лучший метод борьбы с фракционностью будет положение, когда партия не будет ничего скрывать от своих членов, не будет бояться своей тени. (Брыкин? считал, что это делается для выпрямления линии ЦК. – И. Х.) Компартия – это не ЦК, а партия класса, и класс стоит выше ЦК.

– Значит, вы утверждаете, – расставлял точки над i Рыбников?, – что документ легальный, хотя он исходит не от ЦК, и не скажете, кому давали подписать и от какой группы его получили?

– В партии никогда не пользовались некрасивыми методами по отношению к тем, кто относится критически к власть имущим. <…> Партийный комитет ведет неправильную политику – борется с оппозицией экономическими мерами, не дает работать на одном месте, снимает с работы.

– Не снимаем, – поправил Рыбников?, – и не оппозиционеров.

– Да, – согласился Брыкин?, – но за склоки, развал работы, за преступления. Но когда снимают с союзной работы Брыкина?, Голубенко?, когда снимают Смилгу?, Каменева?, Крестинского?, все ленинское политбюро – это другое дело. При Ленине? политбюро – Ленин?, Зиновьев?, Каменев?, Троцкий?, Преображенский?, Смилга?, Сталин? – семь человек. Теперь только один Сталин? остался ленинцем, а остальные – антиленинцы. Это странно.

Следующий виток опроса напоминает ситуацию с Беленьким? в ЦКК годом ранее. Обвиняемый требовал равного голоса в споре, напоминал, что контрольные комиссии должны стоять над партийными спорами.

Рыбников? напомнил, что член партии не может что-нибудь не сообщать контрольной комиссии. В ответ Брыкин? формулировал свой этический код: «Сейчас контрольная комиссия, которая была создана для сохранения партии, отсекает многих лучших товарищей вместо того, чтобы с ними бороться идейно. Если партия, а вернее, ЦК будет и дальше проводить свою политику ошибок, уйду работать рабочим». «Раз вам нечего терять и вам не по пути с партией, ЦК ошибается, в нем не ленинцы, почему вы остаетесь в партии?» – недоумевал следователь. «Я был бы не пролетарием и не большевиком, – стоял на своем подследственный, – если бы бросил свою партию. Я останусь в партии и буду бороться за свои убеждения»[315 - Материалы партийного следствия, проведенного Окружной контрольной комиссией КП(б)У в июне – июле 1927 года по делу оппозиционной группы Одессы // Жизнь как сказка (май 1999 года) [Электронный ресурс: http://samlib.ru/a/akitinowa_l_b/lifelikefairytale.shtml].].

Последние слова значимы: оппозиция видела себя частью партии. Ее критические нападки на ЦК выражались в пределах, позволенных партуставом, считала она и требовала, чтобы ей не затыкали рот.

2. В преддверии дискуссии: противоборство Ляпина? и Кутузова?

«Первое место по количеству учащихся по Сибирскому краю занимает город Томск» – с этим никто не спорил[316 - ГАНО. Ф. П-6. Оп. 4. Д. 13.]. Ячейка ВКП(б) СТИ – главная арена интересующих нас событий – объединяла 2000 учащихся института, 200 рабочих и служащих, 100 человек профессорско-преподавательского состава и насчитывала примерно 200 коммунистов[317 - ЦДНИ ТО. Ф. 77. Оп. 1. Д. 38. Л. 28.]. Куда же она склонялась в политическом отношении? Хроника райкома подозревала членов ячейки в нечестной игре: «Характерно отметить, что ячейка СТИ, давшая впоследствии наибольшее число оппозиционеров, 19 сентября по докладу 1?го секретаря райкома тов. Зимова о решениях Августовского пленума еще молчала»[318 - ЦДНИ ТО. Ф. 17. Оп. 1. Д. 883. Л. 9.]. «Настолько неудачно был сделан этот доклад в смысле удовлетворительного для вузовской массы изложения существующих партийных разногласий, что его пришлось сделать вторично», – признавали в райкоме[319 - Там же. Д. 38. Л. 28.].

24 октября по докладу секретаря Томского окружкома тов. А. И. Ляпина? «Партия и оппозиция» впервые ряд товарищей выступил с критикой ЦК и ЦКК. Из 13 выступлений по докладу 8 были оппозиционные. Судя по отчету райкома, критика в основном сводилась к следующему:

– Отсутствие в организации внутрипартийной демократии, [ссылка на прикомандирование к нам тов. Ляпина? и списочную систему при выборах бюро ячеек].

– Неправильные методы борьбы с оппозиционерами [недопущение Зиновьева? к работе пленума ИККИ].

– Неопубликование материалов оппозиции [вербовка «несознательных сторонников»].

– Нереальные способы борьбы с бюрократизмом.

– Требование «широкой» дискуссии по всем вопросам.

– Жалобы на политику «застращивания инакомыслящих».

– Неверная политика в регулировании зарплаты рабочих и служащих[320 - Там же. Д. 883. Л. 9–10.].

Несмотря на то что все эти проблемы предлагалось обсудить часа за два, собрание оказалось нервным и гораздо более затяжным.

Ляпин? имел подробные инструкции, как и о чем говорить; регламент предоставлял ему 1 час 15 минут, а на прения были отведены всего 10 минут – как вскоре станет ясно, далеко не достаточных. Ляпину? противостоял Иван Иванович Кутузов?, проходящий в материалах как студент 3?го курса мехфака и член правления института по студенческим делам. Титаническая конфронтация этих двух коммунистов будет занимать томичей до конца дискуссии, если не дольше, и новости о ней долго не будут сходить со страниц местной газеты и различных партийных бумаг для внутреннего пользования.

Фамилия Кутузова? появляется в нашей истории внезапно. В отличие от родственников и друзей ленинградских вождей или Ивановой?, уже не в первый раз вступившей с партией в открытую конфронтацию, Кутузов? был начинающим томским оппозиционером. Харизматичный, но немного прямолинейный коммунист не был до этого замечен в политическом инакомыслии. Однако именно он, а не звезды оппозиционных баталий Москвы и Ленинграда окажется самым опасным противником ЦК в Томске. То, с каким ожесточением Кутузов? противостоял официальному докладу Ляпина? в своем институте, станет притчей во языцех и началом его оппозиционной карьеры.

С одной стороны Ляпин?, партийный аппарат и студенты СТИ середины 1920?х годов. С другой – Кутузов? и горстка студентов, недовольных внутрипартийной ситуацией. Один – высокопоставленный партийный аппаратчик, другой – харизматичный оппозиционер, непонятно откуда взявшийся. Чтение стенограммы удивляет: невероятно, чтобы дискуссия на уровне студенческой ячейки была организована совершенно так же, как дискуссия на партийном съезде! Доклад, содоклад, если есть в нем надобность, вопросы и ответы, прения. У всех право на мнение, все могут записаться и попросить высказаться. Партийный дискурс был един, и этим правилам игры подчинялись все участники.

В начале своего выступления Ляпин остановился на «кратких объяснениях борьбы с оппозицией» и на недавнем обещании оппозиции «сохранить партийное единство». В октябре 1926 года вожди оппозиционеров согласились подписать «перемирие». В русле этого перемирия «объединенная оппозиция» признавала некоторые свои ошибки, но получала право отстаивать свои взгляды в рамках устава ВКП(б). Ляпин? сожалел о том, что лидеры оппозиции, увы, не сдержали своего слова. «Оппозиция, не получив поддержки со стороны ячеек, подала заявление, где она отказывалась вести фракционную работу. На деле мы видим, что она <…> обманула интернационал. После этого обещания Зиновьев? выступил в клубе печатников о „Правде“, он забросал наш Центральный орган грязью»[321 - ЦДНИ ТО. Ф. 320. Оп. 1. Д. 20. Л. 19–20.].

Ляпин? не называл заявление 83?х, но говорил именно о нем; не столько излагал обстоятельства его происхождения, сколько полагался на то, что они общеизвестны: 9 мая 1927 года Г. Е. Зиновьев?, выступая в Колонном зале Дома союзов на собрании по случаю 15-летия «Правды», отмечал, что международная обстановка обострилась и встал вопрос о возможности новой интервенции против СССР. Сигналом к разговорам о новой войне стала угрожающая нота английского министра иностранных дел О. Чемберлена? в адрес СССР от 23 февраля 1927 года. Речь Зиновьева? транслировалась по радио, и его многочисленные слушатели были удивлены острой критикой, с которой выступающий обрушился на внешнюю политику СССР в Англии и деятельность Коминтерна в Китае. Широкая забастовка в центре Британской империи и рост революционного движения в самой многочисленной стране мира являлись для оппозиции весомым аргументом в пользу скорого начала мировой революции. Происходившие события позволяли ее вождям подчеркивать зависимость событий в СССР от мировых процессов. В своем обращении к XV партконференции Троцкий? писал: «Ни на одну минуту партия не должна забывать о том, что хозяйство СССР может развиваться только как часть мирового хозяйства <…> Зависимость хозяйства СССР от мирового хозяйства <…> должна будет в дальнейшем не ослабевать, а возрастать». Записка от руки Троцкого? «Теория социализма в отдельной стране» доказывала, что «не только теоретическая несостоятельность, но и политическая опасность теории социализма в одной стране должны быть поняты и оценены не только ВКП, но и Коминтерном в целом». Объявив себя и своих сторонников «левым крылом» международного рабочего движения, он провозгласил намерение «всеми силами вести внутри Коминтерна борьбу за изменение <…> грубо-оппортунистической политики». Троцкий? выражал уверенность, что «линия будет исправлена» и «революционный большевизм победит»[322 - Коммунистическая оппозиция в СССР. Т. 3. С. 39.]. А по партии пошел троцкистский анекдот: «Когда-то Сталин? пас овец на высокой горе и пел песню о построении социализма в одной стране. В это время проходил мимо охотник и услышал песню. Подошел к Сталину? поближе и стал целиться в него из ружья. Сталин? увидел это и стал упрашивать охотника не стрелять, говоря: „Я ведь песню пою своим баранам!“»[323 - Мельниченко М. Указ. соч. С. 214.]

Слушатели Ляпина? должны были понимать, что попытки Зиновьева? обратиться по радио в том числе к непартийной аудитории подрывают единство партии. 10 мая 1927 года бюро Московского комитета ВКП(б) и 11 мая бюро Ленинградского комитета ВКП(б) охарактеризовали выступление Зиновьева? как «величайшее преступление перед партией» и призвали ЦК и ЦКК ВКП(б) привлечь его к партийной ответственности. 12 мая ЦК ВКП(б) объявил выступление Зиновьева? «дезорганизаторским» и передал его дело в ЦКК ВКП(б)[324 - Емельянов Ю. В. Троцкий. Мифы и личность. М.: Вече. 2003. С. 135.]. Заявление 83?х разоблачало «серьезные ошибки, допущенные в деле руководства китайской революцией»[325 - Коммунистическая оппозиция в СССР. Т. 3. С. 60.]. Горе-руководство ЦК в Китае, желчно писали оппозиционеры, «на деле сводилось к тому, что нельзя вооружать рабочих, нельзя организовывать революционных стачек, нельзя поднимать до конца крестьян против помещиков <…> – чтобы „не запугать“ мелкую буржуазию, чтобы не поколебать правительство „блока четырех классов“. В ответ на это, в благодарность за это, как и следовало ожидать, китайская „национальная“ буржуазия, выждав удобный момент, беспощадно расстреливает китайских рабочих»[326 - Там же. С. 61.]. Подступив к Шанхаю, вспоминал Виктор Серж?, «Чан Кайши? обнаружил город во власти профсоюзов, чье выступление было прекрасно организовано при содействии русских агентов. День за днем мы следили за подготовкой военного переворота, который неизбежно должен был завершиться резней шанхайских пролетариев. Зиновьев?, Троцкий?, Радек? требовали от ЦК немедленного изменения политики. Было бы достаточно телеграммы ЦК в Шанхай: „Защищайтесь, если нужно!“, и китайская революция не была бы обезглавлена. <…> Но Политбюро требовало подчинения компартии Гоминьдану». Как раз накануне шанхайских событий у Сталина? на собрании московского партактива в Большом театре вылетела фраза: «Говорят, что Чан Кайши? собирается повернуть против нас. Я знаю, что он хитрит, но его-то и надуют. Мы выжмем его как лимон, а затем избавимся от него». Получилось, констатировали в оппозиции, как раз наоборот. «Правда» печатала эту речь, когда гоминьдановские войска «холодным оружием и пулеметами очищали предместья Шанхая»[327 - Серж В. От революции к тоталитаризму: Воспоминания революционера / Пер. с фр. Ю. В. Гусевой, В. А. Бабинцева. М.: Праксис; Оренбург: Оренбургская книга, 2001. С. 263.]. «Еще вчера, – продолжало заявление 83?х, – доказывали всем, что национальные армии в Китае суть красные, революционные армии, что Чан Кайши? – их революционный вождь, что Китай не сегодня-завтра пойдет по „некапиталистическому“ пути развития. А сегодня, в борьбе против подлинно ленинской линии большевизма, появляются беспомощные статьи и речи о том, что в Китае-де совсем нет промышленности, нет железных дорог, что Китай переживает еще чуть ли не начало феодального периода, что китайцы неграмотны и т. д., что в Китае рано выдвигать программу революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства и создавать Советы. Вместо исправления ошибок происходит их усугубление»[328 - Коммунистическая оппозиция в СССР. Т. 3. С. 61.].

Партийный спор свидетельствовал об огромном внимании к китайским событиям. Китай был всегда на первых полосах газет, информацию о нем искали, и все грамотные партийцы были в курсе происходящего там. И все, включая томских студентов, имели свое мнение по поводу Гоминьдана и тактики шанхайских коммунистов. В «партийном сознании» многое ставилось на Китай, по сути – столько же, сколько на Германию. Чуть меньше говорили в институте о столкновении с Британией, но и в этом случае звучала критика в отношении Англо-русского комитета, куда на паритетных началах вошли представители ВЦСПС и Генерального совета тред-юнионов. Англо-русский комитет должен был стать оплотом единого рабочего фронта в Европе, но итоги всеобщей стачки в Великобритании показали, что опора на «оппортунистов английского рабочего движения» иллюзорна[329 - Стенограммы заседаний Политбюро. Т. 1. С. 860.]. Оппозиционеры высказывали опасение, что в случае войны против СССР эти горе-рабочие выступят на стороне своего правительства и будут играть такую же предательскую роль, как в период Первой мировой войны. Не сотрудничество советских профсоюзов с английскими, вызывавшее беспокойство у правящих кругов Англии, а отсутствие прямого вмешательства ВКП(б) в дела рабочего движения объявлялось ими причиной того, что возможность революции в Великобритании упущена. Оппозиция находила корень зла в «мелкобуржуазной», «не имеющей ничего общего с марксизмом» «теории социализма в одной стране» и утверждала, что «неправильная политика», исходящая из этой теории, «ускоряет рост враждебных пролетарской диктатуре сил: кулака, нэпмана, бюрократа»[330 - Коммунистическая оппозиция в СССР. Т. 3. С. 63.].

Редкое выступление оппозиционера обходилось без детальных разборов ситуации внутри Гоминьдана или стачечного движения в Англии. Каждый коммунист этих лет был «человеком мира», обостренно воспринимал международные события: «мировая революция» была для него совершеннейшей реальностью, которая прямо касалась его жизненных устремлений. Студенты и слышать не хотели о жестком разделении на «международную жизнь» и «внутреннюю политику»: в какой-то мере это были вопросы близкого порядка, часто шедшие через запятую. Это был мир без жесткого национализма и с достаточно мягкими и аморфными «границами государств и культуры», что подчеркивалось «международным» опытом революционеров до 1917 года.

Ляпин? попытался заявить, что вопросов международного положения ему касаться не положено. Но для Кутузова? трагедия в Шанхае была еще свежа, и ему было не под силу молчать. «Китайскую революцию нужно расценивать не как Китайскую революцию, а как способ революций в колониальных странах, – говорил он. – ЦК обвиняет оппозицию в недооценке либеральной буржуазии в Китае, а оппозиция говорит, что ЦК слишком располагает на нее. История нам показала, что тов. Сталин? и тов. Бухарин? ошибались в этом вопросе, ибо Чан Кайши? или Фэн Юйсян? съели наш „овес“ и теперь нас же бьют. Мартынов? уверяет, что в Китае может быть блок четырех классов, чего нигде в марксистской литературе не было. Оппозиция утверждает, что в китайском блоке диктатура принадлежит буржуазии и надо скорее обратить внимание на образование Советов. В действительности вышло то, что говорила оппозиция». Ляпину? пришлось как-то отвечать. «Тов. Кутузов? говорит, – отметил он, – что буржуазия победила в Китае потому, что партия неправильно смотрела на Китайскую революцию. Ленин? говорил, что в колониальных и полуколониальных странах нужно использовать союз с мелкой буржуазией, сохраняя пролетарское руководство, что мы и делали. Ведь до сих пор не было в Китае компартии, комсомола, профсоюзов. Теперь все это имеется. На втором этапе буржуазия должна была уйти от нас, от революции. Об этом Коминтерн говорил разное. Китайская революция не погибла, массовое движение есть. Китайская революция, несомненно, одержит победу (аплодисменты)»[331 - ЦДНИ ТО. Ф. 320. Оп. 1. Д. 20. Л. 35.].

Ляпин? отдавал себе отчет в том, что студенты были знакомы с заявлением 83?х: кто-то его читал в привезенных из центра перепечатках, а кто-то знал содержание понаслышке. Поэтому он имплицитно построил свой доклад как серию опровержений тезисов, изложенных в этом документе:

«Заявление 83?х»: Между неправильной линией в китайском вопросе и неправильной линией в вопросе об Англо-Русском комитете есть теснейшая внутренняя связь. Та же линия проходит ныне по всей политике Коминтерна. В Германии исключаются из партии сотни левых пролетариев-передовиков только за то, что они солидарны с русской оппозицией. <…> Все это вместе взятое лишает Коминтерн возможности по-ленински подготовить и провести борьбу против войны.

Ляпин?: Троцкий? и Зиновьев? стремились все наши споры перенести в другие коммунистические партии <…> Своим заявлением «83» они обманули многих товарищей, и теперь эти товарищи, видя, что они обмануты, снимают свои подписи и выходят из оппозиции. На пленуме ЦК и ЦКК они держали себя весьма несдержанно. Заявление от 8?го августа они не выполнили, до сих пор продолжают конспиративную работу. <…> Затем оппозиционеры игнорируют постановления ЦК, как, например, Вуйлович? отказывается ехать в Воронеж. <…> Затем на проводах Смилги? они устроили целую демонстрацию[332 - Там же. Л. 28.].

В партии в то время много говорили о «почетной ссылке» И. Т. Смилги? на Дальний Восток, куда ЦК направил его председателем Экономсовета. «9 июня 1927 года с Ярославского вокзала уходил поезд, которым уезжал Ивар Тенисович?, – вспоминали очевидцы. – Провожать его пришло множество оппозиционеров и, в том числе, Л. Д. Троцкий?, выступивший с речью, в которой указал на отправку Смилги? из Москвы как на пример расправы с оппозицией»[333 - Абрамович И. Л. Воспоминания и взгляды: В 2 кн. Кн. 1. М.: КРУК-Престиж, 2004. С. 69.].

Далее Ляпин? остановился на «основных» пунктах партийной повестки в историософском ключе. На кону были принципиальные вопросы: идет ли революция по наступающей или она отклонилась? Кто ведет нас – достойные наследники Ленина? или упадочные элементы? В центре внимания был нашумевший тезис кадета-сменовеховца Н. В. Устрялова?. «Удар по левым будет иметь своим неизбежным последствием торжество устряловщины, – говорилось в заявлении 83?х. – Такого удара по оппозиции давно требует Устрялов? во имя неонэпа. <…> Самодовольные администраторы, равняющиеся по начальству чиновники, мелкие буржуа, дорвавшиеся до командных постов и высокомерно глядящие на массы, все тверже чувствуют почву под ногами и все выше поднимают голову. Это все элементы неонэпа. За ними стоит устряловец-спец, а в следующем ряду – нэпман и кулак под фирмой крепкого мужика». Троцкий? до сих пор не понял «роли крестьянства в нашей стране, в строительстве социализма, – отвечал Ляпин?, – уже по этому основному непониманию мы не можем причислить Троцкого? к возглавляющим линию социализма». Ультралевое «Заявление 15-ти» также «солидаризируется с Устряловым? <…> и другими врагами СССР», которые пытаются «самочинно начать дискуссию, несмотря на большую опасность, грозящую СССР и ВКП(б) со стороны капиталистического мира».

Интересно то, как Ляпин? представлял разницу в политических оценках между большинством ЦК и оппозицией: «В стране 2 линии, говорит оппозиция, – бюрократическая и пролетарская», то есть линии не индивидуализированы. «ЦК и партия болтается между этими линиями, делая крен вправо». Ляпин? видел выбор между партией, которая не может колебаться, и оппозицией. Для оппозиционеров же существовала проблема центризма: были Устрялов? и Троцкий?, между которыми колебалась партия, и за ее-то душу боролась оппозиция. В их видении ситуации партия выбирала между оппозицией и дальнейшим соскальзыванием по пути «устряловщины» и «термидора». Партия как таковая не являлась вариантом выбора, поскольку оппозиционеры предполагали, что она уже не является носителем истины сама по себе.

Когда Ляпин? слышал от вождей оппозиции, что «наша партия идет к термидорианству», он выходил из себя. «Это совершенно не подходящее сравнение, так как великая французская революция была в момент буржуазных революций, а наша в эпоху пролетарских революций, следовательно, налицо имеется другая хозяйственная сторона. Французская революция руководила мелкой буржуазией, в недрах конвента была правая буржуазия, она и подавила все левые течения. Она возглавляла сильные хозяйства, идущие вперед. Робеспьер? же возглавлял мелкую буржуазию, отсталые формы хозяйства, почему и представители сильного капиталистического хозяйства одержали победу. У нас же во главе революции идет пролетариат, а не мелкая буржуазия. Он возглавляет прогрессирующее хозяйство <…> для развития которого нет никаких преград. Это не надо оппозиции забывать. 2?я разница – буржуазная французская революция переживала падение хозяйства, а у нас идет подъем социалистического хозяйства. Сравнение с термидором в этом случае так же не выдерживает никакой критики»[334 - ЦДНИ ТО. Ф. 320. Оп. 1. Д. 20. Л. 29.].

Кутузов? и тут не остался в долгу: «Тов. Ляпин? здесь сказал, что оппозиция обвиняет партию в термидорианстве. Это неверно, оппозиция на пленуме это отрицала, она говорила, что есть элементы термидорианства в стране и что их нужно опасаться. Затем оппозицию обвиняют, что она идет к меньшевизму, и это обвинение обосновывают заграничной печатью, [которая якобы выказывает симпатию к меньшинству ЦК]. Это неверно <…> социал-демократы оценивают оппозицию не как идущую на сближение с ними, а наоборот, они говорят, что победившая сторона в партии ведет к сближению с социал-демократами»[335 - ЦДНИ ТО. Ф. 76. Оп. 1. Д. 587. Л. 13.].

Спор шел о словах. Предметом рассмотрения были не события, а их дефиниции. Сама природа политической дискуссии предполагала в отношениях «докладчик – слушатель» как асимметрию, так и симметрию, поскольку, используя общий для них язык, слушатель легко сам становился вещателем. «С одной стороны, – говорит о таких ситуациях Покок?, – относительная устойчивость и пластичность языка позволяют каждому участнику обсуждения выбирать и заново интерпретировать значения конкретных терминов. С другой, акторы не способны действовать вне сложившегося практического (социального) и риторического узуса, который во многом формирует их взгляд на политические феномены». Благодаря сочетанию свободы интерпретаций и устойчивости используемых общих языковых конструкций выступающий мог прямо воздействовать на оппонента, который «не может не отвечать» на сильный ход или инновацию в публичной полемике[336 - Атнашев Т., Велижев М. Указ. соч. С. 23.].

Ляпину? приходилось относиться к Кутузову? как к равному, как-то парировать его доводы. В аргументах оппозиции представитель окружкома видел демагогию – особенно в заявлении своего главного оппонента, что никто не пугал термидорианством в партии. «Почитайте стенограмму, где Троцкий? говорит, что во Франции сначала якобинцы расстреливали термидоров, а затем получилось наоборот. Так же и у нас получится. [Еще] он говорит, что партия идет между двумя линиями, делая крен вправо. Я повторяю, что ни Зиновьеву?, ни Троцкому? не удастся свести с правильного пути Ленинское большинство. Во главе ЦК стоят испытанные товарищи, без таких огромных противоречий, с которыми шел Троцкий?». В таких высказываниях мы обнаруживаем ряд полускрытых и скрытых чужих слов разной степени чуждости: Ляпин? связывал выступление Кутузова? с разговорами оппозиции о термидорианстве. «Поэтому высказывание изборождено как бы далекими и еле слышными отзвуками смен речевых субъектов и диалогическими обертонами», – отмечал Бахтин?. Предмет речи говорящего уже обозначен, оспорен, освещен и оценен по-разному, на нем скрещиваются, сходятся и расходятся разные точки зрения. «Высказывание обращено не только к своему предмету, но и к чужим речам о нем»[337 - Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. С. 288.].

На обсуждение был поставлен «2?й тезис, выдвинутый оппозицией»: ЦК недооценивает ущемление рабочего класса в нэповской России. Заявление 83?х гласило: «Без улучшения <…> положения рабочего класса <…> невозможно ни поднятие хозяйства, ни социалистическое строительство. <…> Безработица растет <…> за счет кадрового промышленного пролетариата. <…> Жилищные условия рабочих в ряде мест продолжают ухудшаться». Ляпин? повторял за оппозицией, что промышленность якобы отстает от роста потребностей, растет безработица, роль рабочего класса в стране сужается. «Но так как мы видим, что промышленность растет, то каким образом может сужаться роль рабочего класса? Если есть в этой аудитории товарищи-сторонники оппозиции, то пусть скажут, где наша промышленность отстает. <…> [Данные указывают на] повышение реальной зарплаты каждый год по сравнению с предыдущими годами. <…> Оппозиция утверждает, что рабочие отошли от производства. Никогда еще мы так не отчитывались в своей работе перед рабочей массой, как теперь. Были ли у нас прежде производственные совещания, комиссии и др.? Нет, не было. Теперь есть».

Финансовая политика остро критиковалась в заявлении 83?х: «Снижение цен на промтовары удается лишь в крайне небольшой степени. <…> Между тем недовольство и нетерпение городского и деревенского потребителя растут». «Политику снижения цен все время проводило ЦК, а оппозиция этому все время мешала, а теперь она говорит, что все время была за снижение цен. Здесь она просто хочет замести свои грехи».

Все это имело самое прямое отношение к классовой борьбе в деревне. «Дифференциация крестьянства идет все возрастающим темпом, – писалось в заявлении 83?х. – От лозунга „обогащайтесь“, от призыва к кулаку „врастать“ в социализм, руководящее ядро ЦК пришло к замалчиванию расслоения крестьянства <…> с одной стороны, и к практической ставке на крепкого крестьянина – с другой». «Далее оппозиция говорит, – пересказывал это на свой лад Ляпин?, – что мы берем ставку в деревне на кулака. В опровержение этого обвинения можно привести пример заявления двух кулаков, которые говорят, что „вы напрасно взяли в деревне курс на бедняка, вы на этом проиграете, так как деревенский бедняк это лодырь“ и т. д. <…> Середняк является центральной фигурой в земледелии, а раз это так, то наша политика партии в деревне является правильной, когда мы не забываем середняка. <…> Оппозиция не верит в силы пролетариата, не верит, что он в этих условиях может строить социализм. Отсюда недооценка кооперации в деревне. Она раздувает силы кулака, говорит, что мы только на словах помогаем бедноте. Цифры говорят совсем иное».