Ожившие мертвецы. Начало

– В голову стреляй, в голову! – одновременно завопили Редькин и Мякинин. Саныч явно не успевал. Из-за его плеча мелькнул обух топора, и лезвие с глухим стуком воткнулось в череп ожившего.

– Молодец, Олег! – вырвалась из Мякинина похвала Инженеру. Сам он пытался трясущимися от адреналина руками вытащить из пачки сигарету, не получалось.

– Здоровый, видать, мужик был при жизни, чуть троих не задрал, – сказал подошедший к месту битвы Фархад. Посмотрел на кряхтяще поднимающегося Редькина, уточнил:

– Четверых.

Лапшунов был основательно избит: из носа и губ сочилась кровь, обе скулы заплыли, Редькин же был поцарапан и помят. Лёха, победно оглядел Лапшунова, спросил:

– Ну что, получил?

– Я победил! Если бы не зомби, я бы задушил тебя, – с вызовом ответил Саня.

– Может, продолжим? – посерьезнев, снова спросил Редькин, хотя воинственный вид из него куда-то испарился.

Лапшунов не успел ответить, подошедший Витёк, нервно хихикая, хлопнул обоих драчунов по плечам:

– Добро пожаловать в хату, бродяги!

В доме темнота сгустилась до ночной. Вахтовики, включив фонари и опасаясь нападения, обыскали его, стараясь не разбегаться друг от друга. В доме было смрадно, пахло разлагающейся кровью. Источник вони нашли на кухне. Видать хозяин, прежде, чем умереть, собирался что-то приготовить из большого куска мяса, потом, обратившись, сожрал его, разбрызгивая везде кровь. Из полезного нашли различные консервы: тушёнка, горох, фасоль, сгущёнка и даже пару банок красной икры. Собрав всё в кучу получили наполненный ящик. Редькин с Витьком нашли немного золотых побрякушек и тысяч десять рублей, рассовали всё по карманам.

– И зачем вам всё это теперь-то? – подивился Фархад.

– Пригодится, – ответили друзья.

В зале, пробегая лучом фонаря по пустому дивану, стенам и старому кинескопному телевизору, Доктор задумчиво спросил, ни к кому не обращаясь:

– Сюда дошла эпидемия, или кто-то заразил отшельника?

– А где тут подпол? – спросил чей-то приглушённый деревянной перегородкой стены голос.

– На улице посмотри, там вход должен быть! – ответил Саныч.

Вход скорее всего был тщательно замаскирован от людей и скорее всего, мертвецов, поэтому его не нашли в окончательно спустившейся на землю тьме. Инженер, не участвующий в обыске дома, развёл из разломанных заборных досок костёр, наполнил взятый из кухни котёл снегом и грел в растаявшей воде консервы. Голодные вахтовики подтягивались к огню.

– Ну что, поужинаем и поедем? – сказал Олег.

Мужики жадно умяли тушёнку с консервированной гречкой в прикуску с черствеющим хлебом. Отужинав и сыто рыгая, полезли в охладевший «Апельсин». Инженер завёл машину прогреть, вылез обратно на улицу, где оставался теперь только Бетке.

– Слышь, Саныч, поведёшь ты теперь?

– Конечно. Что случилось, Олег? Ты к еде едва притронулся.

– Да устал чего-то, подстыл ещё, наверное. Знобит слегка. Позови Мишу в кабину, мне в будке бы посидеть.

Бетке кивнул, хмурясь смотря на Варламова:

– Ты береги себя. Вы с Доктором самые нужные люди у нас в бригаде.

Машина снова затряслась по дороге. Часа в три ночи поменялись. ДжиПиЭс пропадал местами, но когда появлялся, было ясно, что едут правильно. Впрочем, и свернуть здесь было особо некуда.

Печору увидели в развеявшихся сумерках. Частные дома пошли гуще, образовывая небольшое приречное сельцо, вымершее, не дымящее трубами печей, выметенное от людей, машин и даже собак. Село закончилась, и дорога снова побежала через лес, а затем и вовсе закончилась, уперевшись в стынущую подо льдом реку. Лёд уже обтаял у берегов, готовый вот-вот тронуться.

Михаил, чертыхаясь, включил свет в кабине, развернул карту, сомневаясь, что правильно свернул с основной трассы. Пробудившийся Бетке потянул к себе карту, прошёлся по рисунку заспанными глазами, выругался:

– Блин, тут нет моста через реку! Только железнодорожный. Видишь пунктиры? Паром ходит летом, а может пантоны наводят.

– Твою же ты налево! – выругался Мякинин. Он выскочил из кабины, как будто могло произойти чудо и мост, как в сказке, соединит Печору и берег, где они стояли. Из будки вылезли вахтовики, сонно потягиваясь.

– Чё, приехали? – осведомился Витёк.

– Ага, только не въехать в город нам без моста, – зло ответил Михаил.

– Как так? Какого, на хрен, моста?

– А так, не сказали нам, что в город только зимой и летом попасть можно.

– Я говорю – козлодои! – крикнул Редькин.

Мужики заматерились. Михаил включил мобильный телефон, поднял вверх, поводил туда-сюда, вылавливая связь. Ничего. Несколько мужиков сделали тоже самое, запищали мелодии включаемых смартфонов, как из другого мира. Фархад выругался – его телефон разрядился.

– Как Варламов? Где он вообще? – спросил Бетке.

– Температура у него. Тридцать восемь. Грипп, по всей видимости, – ответил Доктор.

– Нам надо в эту драную Печору, а то Инженер перезаражает нас всех к чертям! –сказал Витёк.

– Да где ему грипп подхватить? Простыл от чего-то, а она не заразная. Может, продуло где-нибудь, – защищал доктор Серёга Попов.

Как раз из будки показался Варламов со стянутой с лица марлевой повязкой.

– Ты чего, ёлки-палки, Инженер, намордник снял? – встрепенулся Витёк.

– Я всё слышал, – ровным голосом сказал Олег, – обо мне не беспокойтесь. Едем дальше.

– Что там дальше, Михаил? – обернувшись к Мякинину, спросил Бетке.

– Ухта. Около трёх сотен километров.

Лапшунов, физиономия которого от побоев к утру совсем заплыла, и он стал похож на японца, грустно изрёк:

– Часов пять-шесть, если форс-мажора не будет.

– Какие, блин, мажоры, Ботаник? Мертвяки кругом. Тебе, по ходу, Редькин совсем башку отбил, – упрекнул Лапшунова Витёк. Лёха, что примечательно, промолчал.

Михаил молча залез в машину и завёл мотор.

Всю дорогу ехали молча. Бетке, хоть и не спал, всё смотрел в окно, на мелькавший лес, редкие вымершие посёлки. Мякинин даже не пробовал заговорить, скрывая раздражение от всей ситуации, усталости, Редькина с Витьком, Лапшунова, у которого была блестящая возможность свернуть Лёхе шею, от Инженера, который заболел и мог стать обузой. Через три часа поменялись, и Миша лёг спать.