По ту сторону сияния. Книга вторая

– Генерал, – спросил я, – за что мы удостоены такой чести?

– Ты помог во всем разобраться, твои друзья тоже на заднице не сидели. И вообще, я бы хотел видеть их в рядах тех, что будет штурмовать станцию. А там я не хочу получить внезапно поглощенного.

Стэйси, Курт и Райан понимающе закивали.

– Значит, – решив уточнить кое-какую информацию, начал я, – МРТ вызывает ускоренное формирование и развитие нейронов, а чип препятствует этому?

– Да, – ответил Сергей Сергеевич.

– Если во мне уже проявился пришелец, но поглощать он меня не собирается, значит, его альтернативная нейронная сеть уже развита и этот чип не повлияет ни на что?

– Все верно.

– Тогда нет смысла ставить его мне. Верно?

– Это действительно так, – опять пустился в объяснения ученый. – В вашем случае, нейроны полностью прошли процесс взросления и миелинезации. Связи наработаны, митохондриальные процессы вернулись в норму. Вам я и не предлагаю ставить этот чип. Для вас он бесполезен.

Все, кроме меня, подходили поочередно к ученому и получали от него быстрый укол под кожу левого запястья. Крохотные ампулы с чипом, контролирующим биохимические процессы, вводились неглубоко. При прощупывании их можно было почувствовать, словно под кожей застрял кристаллик сахара. Закончив «вакцинацию» Сергей Сергеевич сослался на то, что у него еще много дел и, коротко попрощавшись, вышел.

– Генерал, вы уверены, что это поможет? – спросил Иван.

– Это обезопасит вас и меня от неожиданностей. Мало ли как пойдет дело. Возможно, этот чип способен справится и с излучением лунной станции. Все, мне пора. Поступили хорошие новости из Красноярска, они требуют моего участия.

Я порывался спросить, что за новости, но Евгений Петрович спешно ретировался вслед за ученым. Мы вновь остались одни.

– Ребята, пока вы все здесь, я хотел бы с вами поговорить, – начал я. – Есть один вопрос, который я бы хотел обсудить со всеми вами. Вдруг коллективный разум сможет породить интересную идею.

– Давай уже вываливай, не тяни, – попросил Николай Иваныч.

– В общем, дело такое…

Я рассказал друзьям про свой странный сон и про то, что надумал относительно вопроса «Почему именно мы». Не знаю, что я хотел получить в ответ, но думать обо всем этом в одного уже выходило за рамки комфорта. Правда, я ограничился только первым вопросом. Касательно второго, я промолчал. Пока было не время.

– Ты хочешь сказать, что мы как те индейцы? Нас уничтожают только потому, что мы ничего не можем противопоставить кремниевым ружьям? – спросил Валера.

– Ты же понимаешь, что с точки зрения бессмертных, а это как ни крути, бессмертие, мы действительно отсталые. Я не говорю о технологиях. Я о духовной, моральной и этической составляющей. Они прошли все эти муки совести еще черт знает сколько веков назад. У них есть четкое понимание, что жизнь не кончается со смертью телесной оболочки. А нам, до этого расти и расти. И не нужно говорить, что мы готовы к бессмертию. Что мы его понимаем и принимаем. Уверен, что не все так просто. К таким вещам нужно быть готовым на каком-то другом уровне. Менталитет, должен быть другим, если хочешь знать мое мнение.

– Ага, идеология у нас, не той системы, – пошутил Валера. Остальные пока только слушали наш диалог, не вступая в разговор.

– Мы не о том сейчас говорим, – сказала Вика, и все перевели на нее взгляды. – Марк хотел понять, как это знание может защитить нас от уничтожения. Ведь так? – я был рад, что она понимала меня с полуслова.

– Да, именно об этом я и хотел поговорить. Я не знаю их логики. Не знаю для чего они вообще это затеяли, но возможно тут есть что-то важное. Почему-то они не напали на тех, кто такой же бессмертный, как они сами?

– Откуда ты знаешь? – вступила в разговор Стэйси. – Возможно, они уничтожили уже не одну цивилизацию.

– Возможно, – согласился я с ней. – Но мне кажется, нет, я уверен, что мы первые на их пути.

– Откуда такая уверенность?

– Ниоткуда, – вздохнул я. – Просто знаю. Возможно, мой постоялец вложил это знание мне в голову. Не знаю.

– Вы общаетесь? – спросил Валера.

– Иногда. Он может со мной говорить даже не во сне, как раньше, но не слишком настроен это делать.

– Ты можешь спросить его обо все этом? Поговорить с ним по душам?

– Могу, но если он раньше ничего не сказал по этому поводу, то и сейчас вряд ли поможет.

– Ясно, – произнес Валера, но было понятно, что он не оставил эту идею.

– Ребята, как на счет перекусить? – вдруг спросила Вика. – Могу сделать бутербродов. Пища поставляет мозгам топливо. Работать они будут лучше, может что-нибудь и придумаем.

– Я помогу, – вызвался я.

Мы отошли к столу и принялись нарезать серый хлеб и сухой твердый сыр, добытый Николаем Иванычем у интенданта базы. Ребята обсуждали поднятую мной тему, но пока все мысли были в рамках того, о чем думал я сам.

– Что, загрузил народ, а теперь ретировался? – усмехнулась Вика.

– Пусть подумают, полезно. Я об этом уже думал и чуть голову не сломал.

– Не уверена, что мы сможем что-то придумать. Нет возможности получить подтверждение. Валера прав, только твой постоялец может подтвердить или опровергнуть наши умозаключения. И то, если он будет честен с тобой.

Вика налегла на нож, стараясь отрезать плохо поддающийся сыр. Нож соскользнул и вонзился ей в ладонь, оставив глубокую рану. Кровь брызнула и ярко-алой лужицей начала растекаться по столу. Вика другой рукой смахнула подальше продукты и постаралась зажать рану. Кровь начала протекать меж пальцев и капать на пол. Испуганный взгляд Вики вывел меня из состояния столба.

Я подскочил к ней и, отведя ее руку, постарался зажать рану. Я сжимал края пореза гораздо сильнее, и кровь перестала сочиться. Никто из ребят даже не заметил наших занятий.

Я осторожно подвел Вику к раковине и пустил холодную воду. Вместе со своей рукой поднес руку девушки под струю и осторожно ополоснул, продолжая крепко сжимать ладонь. Медленно разжав пальцы, постарался смыть кровь с ладони, чтобы лучше рассмотреть края раны. Порез был глубокий, оказалась рассечена мышца ладони, но до кости нож не дошел. Вика смотрела в сторону, стараясь не видеть раны. Я прижал края пореза друг к другу и плотно придавил своей ладонью в надежде прекратить кровопотерю.

Мы так и стояли, взявшись за руки, какое-то время. Посчитав, что этого достаточно для остановки кровотечения, я отвел ладонь и взглянул руку, желая лучше рассмотреть последствия неосторожного обращения с холодным оружием. К моему немалому удивлению на ладони оказался тонкий порез, практически полностью затянувшийся. Было похоже, что пару недель назад Вика слегка порезалась и сейчас кожа заросла, восстанавливаясь. Не поверив своим глазам, я снова прижал ладонь к ране.

– Все в порядке? – спросила Вика. Оказывается, она уже какое-то время смотрела на меня в упор.

– Да, наверное, – неуверенно ответил я.

– Что у меня там? – спросила девушка. – Все серьезно? Я если честно не могу смотреть на свою кровь. С детства боялась сдачи анализов, если кровь брали из вены. Да и кровь из пальца, помню, пару раз вызывала обморок, – Вика смущенно улыбнулась.

– Но на чужую кровь ты так не реагируешь, – удивился я.

– Ну да, она же не моя, – весело подтвердила девушка.

– Сильно болит? – спросил я Вику.

– Как только ты взял меня за руку практически сразу перестало. Вот что делают прикосновения любимого человека.

Я поднял глаза. Вика смотрела на меня, не отводя взгляда, и улыбалась.

– Ты меня любишь? – почувствовав себя не то ослом, не то придурком с отвисшей челюстью, спросил я.