WW III. Операция «Эпсилон»

– Нет. У нас не лаборатория Касперского, – Шабалин смутился, видимо поняв, что выходит за пределы субординации, робко кашлянул. – Нет, нет у нас такой возможности, и специалистов нет.

– Ясно. Ну, с определением местоположения пусть нас штурмана спасают. Нда… так они что, перепрограммировали свои спутники? Это же и все приёмники надо прошить по новой? Разве нет?

– Примерно. Вероятно, они сменили алгоритм кодирования для неавторизованных пользователей. Данные получаем, только они не читаемы. А их специальный канал военной связи наш приёмник декодировать не может в принципе.

– Да про военный канал понятно, – махнул рукой командир. – Ладно, Артём, я тебя понял. Как связь с «КА-14»?

– Готовы. По графику, предоставленному нам БЧ-1, сеанс откроется предположительно через пять минут.

– Докладывайте по мере изменения обстановки.

– Есть.

Открылось условное окно связи. И снова тишина. Одна за другой истекли минуты ожидания – сигнала не поступило. Был ли вообще спутник на орбите?

Лосев запросил у связистов:

– Что там у нас на очереди?

– Следующим идёт «СОН-2». До открытия сеанса примерно восемь минут.

– Настраивайтесь на приём передачи с него.

Лосев не очень верил, что сеанс состоится, но почему бы не попробовать, если ждать совсем не долго. Потом с чистой совестью можно уходить на глубину. И вот расчётное время связи наступило, однако ближний космос по-прежнему молчал. Прошли три минуты, пять, семь…

Окно ожидания закрылось. В отсеках умолкли разговоры, слышны были только доклады и репетовки. Атмосфера была гнетущей: все понимали, что случилась большая беда. Может быть, и война-то уже закончилась… мгновенный удар, огненный шквал… всё закончилось, но беда не ушла. Далеко отсюда в огромной стране, над которой в эту минуту нависала такая же огромная ночь, оставались близкие люди. Сейчас все мысли членов экипажа были о них, о родных, о любимых, о ждущих. Какой ужас они там переживают? Ведь для многих наступил конец света.

Командир включил громкую связь и обратился к экипажу: «Внимание! Всему экипажу! Слушать всем! Братцы, вы все уже в курсе, наверное, что на сверхдлинных пришло сообщение „Боевая тревога“. Это означает, что наша родина находится в состоянии войны. Некоторое время назад сигнал на сверхдлинных прекратился. Оборвался совсем. Кроме того, не поступают передачи с военных спутников. В общем, сомнений нет – наша страна подверглась нападению. А кто на нас может напасть, думаю, никому объяснять не надо. Наш потенциальный противник стал вполне осязаемым врагом. Его реальное присутствие обнаруживается нашими приборами, его можно слышать и даже видеть. И пришла пора провести по нему не условные атаки, а боевые. Мною вскрыт пакет с планом действий на случай войны, и мы уже начали действовать по нему. Братцы, пришла пора защитить нашу родину в настоящем бою. Мы в одиночку должны атаковать врага. Похоже, никто нам не поможет – но от нас ждут помощи многие. Я надеюсь, что все, кто остался ждать нас на берегу, живы. Живы и верят в нас. Так давайте примем бой за них, за их ожидание, за их надежду, за их молитвы о нас. С нами правда и Бог! Наши предки всегда побеждали в открытом бою – победим и мы!»

Он опустил микрофон, помолчал несколько секунд, потом вновь поднял его.

– Всем! Приступаем к выполнению боевой задачи! Боевая готовность номер один подводная! – повесил микрофон, обратился к стоявшему вблизи старпому. – Зименко, курс сто пять, ныряй на глубину двести пятьдесят метров, дифферент восемь градусов на нос. Я пройдусь по отсекам.

– Есть принять командование кораблём, – ответил старпом и сразу же объявил по громкой связи: – В Центральном старший помощник командира капитан второго ранга Зименко. Убрать выдвижные устройства.

Лосев ещё минут десять-двенадцать был в центральном посту, читая показания приборов, просматривая штурманские карты и обмениваясь с офицерами короткими репликами, задержался у поста координации движения, затем у поста ракетно-торпедной части. Потом командир начал обход корабля, заглядывая во все отсеки, подбадривая людей, иногда отдавая распоряжения, кому-то делая и замечания, но в целом, стараясь поддержать боевой дух.

Возвратившись в Центральный, командир отдал приказ уходить на глубину четыреста восемьдесят метров. Также он распорядился выпустить буксируемую антенну гидроакустического комплекса «Скат», когда корабль достигнет обозначенной глубины. После этого Лосев примерно двадцать минут находился в штурманской и, покидая её, объявил сбор в кают-компании для совещания командирам боевых частей, а также командирам некоторых дивизионов и групп.

Первым делом кратко обсудили организацию вахт: пока лодка шла вдали от авианосных группировок врага, имелся смысл задействовать одну вахту, остальной личный состав займёт места согласно боевому расписанию при обнаружении очевидной опасности или для выполнения запланированной атаки. Исключением был штат радиотехнической боевой части – на него в ближайшие часы ляжет очень серьёзная нагрузка, и здесь командир БЧ со своим заместителем уже по ходу будут определять расписание.

Потом офицеры приступили к обсуждению плана предстоящей атаки на противника.

– Внимание! – чуть повысил голос Лосев. – Послушаем сначала штурмана. Вадим Григорьевич, докладывай диспозицию.

– Да, – прикрепляя карту к доске, сказал штурман Лобанов, – я кратко опишу складывающуюся ситуацию.

– Так, Шакшин, Рукоделов, разговоры закончили! Сюда внимание, – садясь на стул сделал замечание Лосев командиру третьей боевой части и командиру ракетного дивизиона (те шептались).

– Смотрите, мы находимся вот здесь, – Лобанов указал карандашом на кружок с точкой посередине. – Это наше обсервованное местоположение. Ближайшая группа кораблей противника находится здесь, если она не изменила курс и скорость со времени получения последних данных. До неё примерно триста шестьдесят миль. Вот наш путь. Здесь нам пару узлов добавляло тёплое течение, с ним мы прошли над Императорским хребтом, и вот тут намечен поворот на сорок пять градусов…

Штурман вёл карандаш вдоль линии, обозначавшей намеченный путь подлодки, почти касаясь карты. Все внимательно следили за его рукой и слушали.

– …так, чтобы пройти вдоль Гавайского архипелага и на безопасном отдалении от него. Теперь наша задача поменялась. Мы забираем чуть к северу, на пятнадцать градусов, выходим на дистанцию обнаружения противника гидроакустическими приборами, потом на дистанцию торпедной атаки. Вот предположительно точка атаки. Наносим удар – после этого совершаем манёвр уклонения, удаляемся на тридцать миль, встаём на начальный курс сто восемьдесят и идём к Гавайям, для нанесения второго удара.

– Значит, смотрите, – прервал командир штурмана, вставая, – почему я предполагаю действовать так. Зименко, между нами была дискуссия, да? Смотри. Мы имеем течение. Здесь оно раздваивается. Два рукава. Мы сейчас идём в северном рукаве.

– Аляскинское течение, – уточнил Лобанов.

– Да. Второй рукав отделился чуть раньше. Он загибается вот так и проходит между Императорским хребтом и Гавайями. Он с запада обтекает Гавайи. Поэтому мы можем просто лечь в дрейф. Когда дойдём до этого течения…

– Калифорнийское течение называется, – вновь уточнил штурман.

– Да, Вадим, но не перебивай. Когда дойдём до него, то ляжем в дрейф. На крайняк пойдём в тихом режиме и атакуем с юга. А если бы мы шли с севера, то попали бы в противоход другому тёплому течению. Понял да, Зименко? И ещё. Если бы мы атаковали по твоему плану, то не могли бы использовать течения – оно вообще работало бы против нас. Тогда или уходить на запад, к Америке, или плыть против течения. Продолжай, Вадим Григорьевич.

– Да. Только уточню немного. Северо-Тихоокеанское течение, в котором мы пока находимся, медленное, до полуметра в секунду, не более. Калифорнийское, огибающее Гавайи, чуть пошустрее, но сильно поверхностное. Если его использовать, то придётся держаться не глубже пятидесяти-семидесяти метров. В принципе, метеорологические условия это позволяют пока, но это очень условное «пока». Связи с нашими спутниками нет, но БЧ-4 во главе с капитаном третьего ранга Шабалиным Артёмом Максимовичем таки предоставила нам сводку с постороннего спутника. К сведению её принять можно, хотя и с некоторыми ограничениями. Когда мы сейчас всплывали, все почувствовали качку, да? В районе нашей предполагаемой атаки тоже будет штормить, правда, не с такой силой. Волнение моря ожидается шесть-семь баллов, облачность до восьми-девяти баллов, а сила ветра не более семи баллов; штормовой циклон идёт навстречу нам, то есть в восточном направлении. Направление ветра, кстати, в районе предполагаемой атаки будет тоже восточным. Вот основные сведения от БЧ-1.

– Спасибо, Вадим Григорьевич, – поблагодарил Лосев штурмана. – Как видите, товарищи офицеры, погода нам на руку. Облачность сковывает возможности авиации и орбитальных аппаратов противника, волнение моря затрудняют противолодочникам гидролокацию. Хотя для нас тоже есть препятствия. И тут на БЧ-7 особая ответственность. Синицын, Гуревич, слышите? Вы должны показать всё, что можете. Из аппаратуры тоже выдавливайте все возможности.

Командир БЧ-7 Синицын и его помощник Гуревич понятливо кивали Лосеву. Оба офицера были весьма опытными. Синицын Андрей Андреевич, получивший звание капитан третьего ранга накануне похода, имел боевую награду за отлично выполненную работу на специальном задании и собирался вскоре поступать в Военно-морскую академию. Старший лейтенант Давид Гуревич служил прежде на подводной лодке проекта 955 «Борей»; спокойный, сосредоточенный, он рассматривался всеми как будущий командир БЧ-7, который сменит Синицына.

– Мы должны вовремя обнаружить противника… теперь, наверное, можно говорить прямо: врага. Вовремя обнаружить врага, определить численность ближайшей авианесущей группировки, классифицировать в ней цели. Но на первом этапе важно к этому врагу подобраться незаметно. Андрей Андреевич, тебе ведь приходилось подбираться к авианосцу на дистанцию поражения торпедой, а потом уходить незамеченным?

– Так точно, – кивнул Синицын.

– Условия были примерно такие же. А если один экипаж сумел, то чем мы хуже? Тем более и там была лодка нашего проекта.

– Нет, ну условия были другие. Тогда авианосец шёл с небольшой группой обслуги… Нет, это совсем другое.

– Тем не менее, задача перед нами стоит: уничтожение авианосца, уничтожение максимально возможного количества кораблей его охранения и сопровождения.

После этого Лосев подробно раскрыл подчинённым свою задумку.

Погодные условия действительно благоприятствовали выполнению задачи, но командир, произнося ободряющие слова, прекрасно понимал – выполнить её будет крайне сложно. Оборона авианосной группы эшелонированная, простирается на десятки и даже сотни миль. Первую опасность в этих оборонительных эшелонах несут спутники и самолёты дальнего обнаружения. Но их возможности как раз и скованны погодными условиями. Хотя оборудование орбитальных аппаратов позволяет следить за подводной лодкой, идущей даже на довольно большой глубине, облачность в четыре-пять баллов в сочетании с курсовым маневрированием корабля даёт возможность уйти от наблюдения. Самолёты ДРЛО[9 - Самолёты ДРЛО – самолёты дальнего радиолокационного обнаружения.] подлодку могут обнаружить если она использует радиоизлучающие устройства и при этом находится у поверхности воды.

Значительно большую угрозу представляют радиолокационные, гидроакустические и магнитометрические буи, которые сбрасываются в воду с самолётов типа «Орион» на дистанции уже в сто миль от головного корабля группировки. При достаточно сильном волнении водной массы, и если лодка идёт на большой глубине, эти помехи можно пройти незаметно.

Уже на дальности в пятьдесят миль могут выставляться в охранение надводные корабли противоракетной и противосамолётной обороны. Среди них находятся также корабли противолодочной разведки, которые используют активную гидроакустическую и радиоволновую локацию. На этой дистанции применяются и вертолёты, оснащённые сбрасываемыми активными и пассивными буями.

Следующий эшелон защиты из кораблей противовоздушной и противолодочной обороны располагается в пятнадцати-двадцати пяти милях от авианосца. На некотором отдалении от авианосца может находиться группа кораблей ложного ордера, создающая помехи и отвлекающая внимание от флагмана.

Кроме всего перечисленного, в ближних от авиагруппы водах несут дежурство несколько подводных лодок врага. Они могут время от времени всплывать, или отправлять на поверхность малоразмерные радиобуи, чтобы без применения средств подводной связи, в том числе системы «свой-чужой», сообщить оперативному командованию о собственном присутствии, если попадают под пеленг своих кораблей. Перед противником они стараются не обнаружить себя: ни активной эхолокацией, ни радиопередачами, ни шумом механизмов.

Вот такую эшелонированную оборону намеревался преодолеть капитан первого ранга Лосев со своим экипажем. Можно выстрелить ракетами и с расстояния сто восемьдесят миль – но это выстрел наобум. Даже если бы плохая видимость и облачность помогли ракетам без своевременного обнаружения долететь до основного ордера, была очень большая вероятность, что целями стали бы второстепенные корабли. Здесь надо было подойти ближе, чтобы уж наверняка определить мишени. И Лосев хотел нанести комбинированный удар ракетами и торпедами.

***

План командира Лосева был нарушен сообщением от БЧ-7, примерно через час: