Гуляйполе

– Ну и как, Нестор Иванович?

– Та боже мой! Я про все це, бувало, думав. Не так складно, конечно. А вы – як по пысаному. И все – в точку! Все – в точку!

– Фамилия-то у вас какая? – спросил Антони.

– Махно.

– Звучная фамилия, – одобрительно произнес Антони. – Прямо как пуля! Мах-но!

Он подошел к окну, взял с подоконника какую-то книжечку, вернулся:

– Что читать вы умеете, Нестор Иванович, мы уже знаем.

– Не дуже. Кой-як.

Антони протянул Нестору тоненькую брошюрку:

– Рекомендую прочесть эту книжицу. Буквы здесь большие. Читается не без интереса. О Емельяне Пугачеве. Тут же и его манифест… Надеюсь, вам понравится.

– А манифест – це шо?

– Программа, можно сказать.

– Программа?

– Ну, размышления Пугачева о том, чего он хотел… его взгляды… Он ведь только притворялся, что из царей, а сам был настоящим мужиком, крестьянином. И о крестьянах много думал, как облегчить им жизнь.

Нестор взял в руки брошюрку, взвесил ее на ладони.

– Тонюсенька, – удовлетворенно сказал он. – Совладаю.

Глава шестая

– Жа-лую вас, мо-их под… под-данных… зем-ля-ми, во-да-ми…

При свете тусклого каганца, в одном исподнем, Нестор сидел на лежанке и, медленно шевеля губами, читал по складам.

Григорий, завернувшись с головой в одеяло, спал.

– …Сви… свинцом и по-ро-хом, как вы же-лали. И пре… и пребывайте, как степ-ные зве-ри…

Какое-то время Нестор задумчиво смотрел перед собой, тихо повторил:

– И пребывайте, як степные звери… Грыць! – затормошил он брата. – Грицько! Ну, проснысь!

– Шо тоби? – сонным недовольным голосом спросил Григорий, высунув голову из-под одеяла.

– Послухай!

– Утром.

– Ты ж все равно вже проснувся. Слухай.

– Та читай уже! Только поскорише. Бо спать хочется.

– Слухай! Это ж сам Пугачев манифест напысав: «Жалую вас, моих подданных, землями, водами, лесом, жительством, травами, реками, рыбами, хлебом, законами, пашнями, телами, денежным жалованьем, свинцом и порохом, как вы желали. И пребывайте, как степные звери»!..

– Це як же – «як степные звери»? – не понял Григорий.

– Ну, в том смысле… будьте вольни, як степни звери. Ни царя над вами, ни пана, ни попа.

– И даже без царя? – удивился Григорий.

– И без царя.

– Як же тоди «як степни звери»? – возразил Григорий. – У зверив и то царь есть. Лев.

– Нема у зверив ни царив, ни власти. Нихто у ных ни над ким не властвуе, нихто никого не гнобить. От Пугачев и говорить: люды, жывить и вы, як степни звери: без царя, без пана, без попа. Здорово!

– Дочитаетесь! До тюрьмы! Без царя, без попа! Тьфу! – раздался из дальнего закутка голос матери. Она прошла к столу, погасила каганец. – Спить! Од такых разговорив одна дорога – в разбойныкы!

В хате было темно. Лишь тусклый свет лампадки освещал лик Богоматери. И тихо шептала молитву мать.

…На следующий день Нестор пришел к Антони. Постучал. Дождался, когда выйдет хозяин. Протянул книжечку:

– Ось. Спасыби. Прочитав.

– Так быстро?

– Хороша кныжка. Учытельна!

– Все хорошие книжки обязательно так и пишутся, чтоб человек чему-то учился, – сказал Антони.

– Я хотив у вас спросить, дядя… э-э… Вольдемар Генрихович.

– Называйте меня просто Вольдемаром. Можно Антони. Без «дядя».

– Не, так я не можу. Бо вы старши.

– Ну, это не принципиально. Так о чем вы хотели спросить?

– Скажить, не моглы б вы мени дать таке, як у вас… шоб за поясом… чи в кармани…

– Наган, что ли?

– Може, шо поломате. Я отремонтирую. Я умию.

Антони долго пристально смотрел на Нестора.