– Стоп! – остановил друзей Нестор и сам встал как вкопанный. Глаза Лепетченков и Калашника проследовали за его взглядом. Там, чуть на отшибе, стояла легкая бричка-одноконка, доверху груженная горшками, глечиками, макитрами. Хозяин выкрикивал свои зазывалки. Лошади рядом не было – хозяин привязал её неподалеку под акацией, в тенечке…
– А як? – поняв все, спросил Иван Лепетченко.
– Шут його знае, – задумчиво ответил Нестор.
Стояли. Озабоченно глядели на воз с горшками. Размышляли.
– У кого деньги есть? – спросил Нестор.
– У нас – пятьдесят копийок, – ответил Сашко Лепетченко. – Мамка далы, шоб пшеныци курам купылы.
– Давай.
– А як же… – поколебался Сашко.
– Верну!.. Федос, Калашник!
Те отрицательно помотали головами.
– А ты, Тимош? – Нестор обратился к Лашкевичу. – Ты ж только вчора сизарей продав.
– Гроши мамка забралы.
– Вси?
– До копийкы.
Нестор дернул Лашкевича за штаны. Раздался мелодичный звон.
– Як свинья-копилка дзенькаешь, – обрадовался Щусь.
Лашкевич, вздыхая, достал из кармана несколько монет. Прежде чем отдать их Нестору, спросил:
– А процент буде?
– Буде, – уверил Нестор. – По шее!
В ладонь Нестора легла мелочь.
– Там же товару рублив на сто.
– Я поторгуюсь! – весело подмигнул Нестор. Он оторвался от компании и, пробиваясь сквозь базарную толпу, направился к бричке с горшками.
Друзья издали видели, как он подошел к пожилому крестьянину – владельцу посуды, вступил с ним в переговоры. Вот Нестор показал туда, где над широкой, призывно открытой дверью белела надпись «Корчма». Дедок некоторое время колебался, и Нестор горячо его уговаривал. Потом старик принял у Нестора деньги и направился к корчме. По пути он пару раз оглянулся, видимо, чувствовал какой-то подвох в предложении хлопца.
Лепетченки, Щусь, Калашник и Лашкевич, разгадав замысел Нестора, стали подтягиваться к бричке.
Едва дедок вошел в корчму, как они оказались рядом с приятелем.
Понимали друг друга без слов. Нестор, Щусь и Калашник взялись за оглобли, братья Лепетченки и Лашкевич толкнули бричку сзади. И она тронулась, легко покатилась…
Вот они уже свернули за угол, в узкий переулок. Ускорили ход. Перешли на бег.
– По траве! По траве! Шоб без слидов!
Бежали, хохотали.
– Як тоби удалось?
– За казенкой дидка послав. Сказав, шо мени по малолетству не продадуть. Пообищав и йому половину штофа за труды.
– Ну, артист!
Бежали. Гремели на ухабах горшки и макитры.
Сгрузили все добро в старой кузне. Прикрыли бурьяном. Пустую бричку толкнули с пригорка вниз…
Под вечер все четверо, груженные макитрами и глечиками, пришли во двор соседки.
– Позвольте вернуть долг, тетка Дунька!
– Де взяли? – сурово спросила соседка. – Чуже! Не визьму!
– Купылы! – успокоил ее Нестор.
– Брешете!
– Собака бреше! Забирайте. А то у мене патроны ще есть! Все перебью!
– Ну, грець з вами! Заносьте!
Занесли в хату, расставили на доливке возле печи. И вышли. Нестор задержался в двери.
– Тот дидок, шо горшки продавав, сказав, шо таку посуду лучше в темноте держать. Не так выгорае. Так вы их это… под припичок.
– Я так и знала, шо крадени! – всплеснула руками соседка.
– Куплени, шоб мене чорты на том свити… Рубь заплатылы!..
…Вечером при свете лампы Нестор в который раз разбирал кольт. Протирал каждую деталь. Любовался. Снова собирал.
Медленно и тщательно наполнил барабан патронами. Из гильз приметно выглядывали округлые головки пуль. Они были чуть срезаны.
Прицелился в заплаканное оконце, повел стволом дальше.
Положил на стол. Оглядел хату, стены, сволок с засушенными пучками травы – куда бы спрятать. Встал на лежанку и сунул револьвер за икону Богоматери…
Глава седьмая