Хмель свободы

– Хорошо бы в Москву, – вздохнул Задов.

– А-а, – махнул рукой Махно. – Хоть здесь помирать, хоть в Москве. Один черт!

– Разочарованный, стал быть? – спросил дедок.

Махно не ответил.

– Это бывает. Ты, видать, хотел жисть переобустроить, а она сама тебя переобустраиваить. Это как на болоте. Прямиком итить нельзя. По кочкам надо бы, по кочкам… – Подсвечивая себе лучиной, дедок стал тщательно осматривать потолок «внутрянки». Потом обратился к Левке: – Слышь, бамбула! У тебя силы на десятерых хватит. Вот ежели ту досочку подломишь – поднимешь край крыши. А энтот, – кивнул в сторону Нестора «анархист Заволжья», – он пролезет. А там в заборе дырку найдет… Жить захочешь – змеей станешь!

Дедок подтащил к стене несколько досок, валявшихся во «внутрянке».

– А часовой? – спросил Задов.

– Часовой об энту пору спит в копнушке в саду. Мобилизованные парни, они спать горазды.

Левка, встав на доски, могучими руками приподнял край тяжелой крыши. Поскрипывали гвозди. Левка то и дело приостанавливался, прислушивался. И снова напрягал могучие плечи. Пот катился по его лицу.

Дедок ему подсвечивал.

Наконец между крышей и стеной образовалась щель, сквозь которую завиднелось звездное небо.

– Полезай! – прокряхтел Задов.

– Слушай, Левка, я вернусь! Я тебя выручу!

– Полезай! – хрипел бомбист. – В Москву пробирайся! Правду нашим донеси! Правду!

– Стой! – Дедок достал откуда-то из-под подкладки пачку бумажных денег, сунул Нестору в карман. – Москва, вишь ты, слезам не верит, а денежки береть…

– Откуда они у тебя, дед?

– Я ж сказал: я и тещу в рукаве пронесу, не то что деньги…

Левка только тяжело дышал, когда Нестор карабкался по нему, как по дереву, и мало-помалу ввинчивался в щель. Спустя несколько мгновений он мягко спрыгнул на землю.

Левка опустил край крыши на место, сел в угол, вытирая рубахой лицо.

– Я тебя вытащу, Левка! – донесся снаружи громкий шепот Махно.

– Уходи!.. – Задов переводил дух. – Чуть жилу не надорвал. Как батя покойный…

– Животом дыши, животом, – посоветовал дедок.

Задов пыхтел.

– Доберется ли? – спросил он у старика.

– Энтот?.. Энтот куда хочешь доберется. Только пока он доберется, да пока что к чему, нас просто стрельнут. Оченно даже возможно.

– Не хочется, – пробасил Задов.

– Ясное дело… А ты по кочкам ходи, по кочкам, не ступай прямо. Да и невыгодно им тебя расстреливать. В тебе почитай бочка крови, ты им все подвалы позатопишь.

– А ты как же?

– Я – в песню, сказал же. Как услышишь, что про деда Сову, так это аккурат про меня песня будет…

Глава одиннадцатая

На Царицынском базаре, хоронясь и ускользая от красноармейских патрулей, Махно высматривал, кто чего продает.

В скобяном ряду, переходя с одного места на другое, он долго наблюдал за торговцем, перед которым на дощатом лотке были разложены старые и новые замки, гвозди, рашпили, скобы, всякая хозяйственная мелочь.

Торговец был лохмат, с костылем. Глаза глядели дико и настороженно. Мужичок на полторы ноги, а не простой.

Махно долго перебирал на его лотке железки. Затем наклонился к хозяину этого богатства:

– Слышь, браток, мне бы замок под десять ключей да пару пасхальных яиц с громким звоном…

Торговец посмотрел по сторонам, нет ли кого поблизости.

– Добра этого хватает, да цена кусает, – тихо сказал он. – Такая вот недоразумения. Какие будут мнения?

– Сговоримся.

– Приходи в грузовой порт, да не ищи сортир, а ищи буксир. «Прыткий» называется, на берегу валяется. Там у меня куры поют да яйца несут… Только приходи попозднее, как стемнеет.

– А может, раньше можно? Может, сейчас сходим?

– Сейчас-то сейчас, да вокруг много глаз. А ночью, где Волга-река, совсем не ходит ЧеКа. – И торговец перешел на прозу: – Сам видишь, что делается, браток. Скоро стенок в Царицыне не хватит… народу много развелось, укорачивают Россию… Ты не из тех, которые вчера на станции?..

– Нет, я из тех, которых…

– А-а… Ну, приходи, чайку попьем, да решим, как остаться живым!

Днем Махно, стоя в тени акации, наблюдал за особняком ЧК. Туда подъехал грузовик с охранниками у бортов и людьми, сидящими посередине. Кого-то со связанными руками поволокли в подъезд. Машина отъехала, заполнив улицу сизым дымом.

Нестор внимательно осматривал сад за забором. Как бы примеривался. Рассчитывал. Но услышал вдали топот идущего в ногу небольшого отряда. Потом из-за лабазов появился и сам отряд. Впереди, оборачиваясь, суетился военный с длинной шашкой, которую он то и дело придерживал рукой. Судя по всему, это был кадровый вояка. Фабричная звездочка на его фуражке сверкала на солнце красной эмалью.

– Четче! Четче! – кричал он. – Ставь ногу на ступню!.. Носок тяни!.. Левой, левой!.. Ать, ать!..

В переднем ряду на правом фланге, как самого рослого, Махно заметил Левку Задова. Рядом с ним вышагивали еще несколько уцелевших бомбистов из его отряда. Их переодели, они были в выцветших шароварах, в солдатских рубахах, на фуражках самого разного покроя поблескивали кое-как вырезанные из консервных банок жестяные звездочки.

– Больше задору!.. Задору!..

Задов тяжело бухал разбитыми ботинками по брусчатке. Он был слишком громоздкий для строевых упражнений.

Левка тоже заметил Нестора, хоронящегося за деревом. Но расстояние не позволяло ему понять, увидел ли его Нестор. Ни крикнуть ему, ни рукой махнуть Левка не мог.