Метанойя

– Нет, пожалуй, не надо. Он ведь ничего мне не сделал, только пугал. Я бы домой сейчас пошла. Но страшно как-то. Может, – она замялась, – вы смогли бы меня проводить?

И тут же вскинулась:

– Ой, извините, вы же, конечно, заняты, рабочий же день! Простите еще раз, я вам так благодарна, вы такой хороший и смелый, я сама добегу.

– Нет, нет! – воскликнул Немирович, – я могу, я с удовольствием! Работа – это ничего, это нормально!

– Ой, правда? Спасибо вам, мой спаситель! – и она неожиданно прижалась к нему и чмокнула в щеку.

И Немирович ощутил как вновь сладостно-карамельный тумане понес его куда-то в сказочные и манящие дали, а она взяла его под руку и они пошли.

– Меня зовут Варвара, а как ваше имя?

– Николай.

– Ой, а вы знаете, что Николай в переводе с древнегреческого означает «победитель народов»?

– Правда? Нет, не знал. Как-то никогда этим не интересовался.

– Да вы что, это же очень важно – знать значение своего имени! Оно же всю жизнь человека определяет, его характер, привычки!

– Да я как-то никогда с этой точки зрения не рассматривал. Имя и имя… – замялся Николай.

Варвара рассмеялась, и ее смех зазвенел в его ушах волшебными колокольчиками. Он заслушался и опять потерял нить разговора.

– Эх, вы, мужчины! Вам бы все только работа!

– А что значит имя Варвара? Оно же довольно редкое сейчас?

– Да, сегодня редкое, а раньше Варвар на Руси было много. А означает оно – «чужеземка». Не так красиво, как Николай, правда?

И она опять засмеялась, чем вновь одновременно смутила и восхитила Николая.

– Очень красивое имя! – горячо воскликнул он, сам не ожидая от себя такой горячности. И оттого смутился еще больше.

– Спасибо! – Варвара посмотрела не него, – а вы, кажется, милиционер?

– Не совсем, я служу в следственном отделе КГБ.

– Ух ты, ничего себе! Так вы настоящий чекист?

– Ну, пока еще, наверное, не очень настоящий. Только второй день как переведен из милиции. Если честно, то я просто следователь, расследую различные преступления. Был следователем в МВД, и здесь тоже буду делать то же самое.

– Николай, это же так романтично! Погони, преследования, перестрелки с настоящими бандитами! Прямо, как в книжках! Вы мне всё-всё обязательно расскажете, – она широко распахнула глаза, видимо, очень увлеченная перспективой услышать его захватывающие детективные истории.

– Боюсь вас разочаровать, Варвара, но моя работа мало похожа на детективные романы. В основном я занимаюсь тем, что думаю. И это очень скучно, наверное. Хотя мне думать нравится. И может быть поэтому я люблю свою работу. А кем работаете вы?

– Моя работа очень скучная, – с улыбкой ответила Варвара, – я библиотекарь, работаю в Ленинке[15 - Государственная библиотека СССР им. В. И. Ленина. Ныне – Российская государственная библиотека.].

– Ничего себе, в самой Ленинке? – воскликнул Николай? Казалось, его восхищало вообще все, что она говорила просто потому, что это говорила она.

– Да, я заведующая отделом древних рукописей.

– Да вы что? Вот, где, наверное, по-настоящему интересно! Вот где и правда, захватывающие истории!

Она опять засмеялась, он снова поплыл от ее смеха. Похоже, это у него стало входить в привычку.

– Что же может быть интересного в копании в древних бумагах? Хотя вы правы, мне моя работа, как и вам своя, тоже очень нравится.

Затаив дыхание, и еле слыша самого себя из-за громко бухающего в ушах сердца, Немирович, стараясь, чтобы его голос звучал безразлично и, понимая, что вряд ли это у него хорошо получается, спросил:

– А ваш муж, он, где работает?

– А я не замужем. Если точнее вдова. Мой муж был тоже библиотечным работником, но умер уже давно, больше десяти лет назад.

– Извините. Примите мои соболезнования, – стараясь, чтобы в голосе звучало сочувствие, пробормотал Николай, в душе отплясывая гопака от радости.

– Ну, что вы, это все уже история. Больше обидно, что детишек так и не успели завести.

Немирович сочувственно помолчал, но про себя отметил, что детей у нее тоже нет. И это очень хорошо, поскольку общаться с детьми он умел еще меньше, чем с женщинами.

– Но вы же такая молодая, у вас еще все впереди, будут и дети! Вы ведь еще так молоды, наверное, очень рано вышли замуж?

– Спасибо за комплимент! – кокетливо засмеялась Варвара, – мы, женщины, обожаем комплименты.

– Да какие же комплименты? – удивился Николай, – ну, сколько вам? Я бы сказал, что, максимум – двадцать восемь. А, скорее всего, двадцать пять.

– А тридцать пять не хотите?

– Что? Да нет, не может быть! – совершенно искренне удивился Немирович. Уж он-то, в связи со спецификой работы, как говорят, «собаку съел» в этих вопросах. Возраст человека на глаз он определял практически всегда безошибочно, плюс – минус год, максимум – два. Так что ошибиться никак не мог.

– Может, Николай, может, – с грустью в голосе ответила Варвара, – это чистейшая правда. Перед вами женщина в бальзаковском возрасте. В самом его, так сказать, разгаре.

Немирович пораженно молчал. Варвара точно не выглядела на тридцать пять. Он не мог ошибиться так намного.

– Ну, что, Николай, испугались? Думали, молодая, а оказалась старуха?

– Да я, Варвара, да как вы могли…, да вы знаете, что вы самая красивая женщина в мире! – неожиданно для самого себя выдал Николай.

– Прямо вот во всем мире? – игриво прищурилась Варвара.

– Во всем! – без сомнений отрезал Николай.

* * *

Николай сидел в своем рабочем кабинете, в который ему пришлось вернуться, но не мог думать о работе. Может быть, впервые в жизни. Как он ни пытался, он не мог сосредоточься на задачах следствия. Он думал только о ней – о Варе, о том, какая она красивая, умная, да и вообще – самая привлекательная и обаятельная. Он уже понял, что влюбился и влюбился по уши, чему не переставал удивляться. Он повторял раз за разом одну лишь фразу: вот, значит, как оно бывает!

Не, конечно, это не значит, что он никогда не влюблялся до этого. Было дело и в школе, и в институте, да и потом. Помниться даже по молодости и дурости лет стишки кропал о своих неразделенных чувствах. Целовал фото своей возлюбленной и путался под ногами прохожих у ее окон. В общем, проделывал все те штуки, которые кажутся влюбленной молодежи такими важными и самыми главными в жизни, но у людей более старшего возраста вызывают лишь снисходительные улыбки.