Зеркальный бог

– Вот именно.

Я покорно вздохнул и стал слушать, как найти в Саратове Николая Эльпидифорова. Затем она задула свечу. Часы на башне пробили три раза. Перед моими глазами заплясало зеленое пламя, я крепко зажмурился…

Саратов. Улица Московская-Радищева

Ярко светило летнее солнце. По площади позапрошлого века катили пролетки и кареты, перед Гостиным двором прогуливались мужчины в цилиндрах, женщины в больших шляпах, украшенных цветами и лентами.

Я был в восторге – я и впрямь оказался в позапрошлом веке.

Только успел так подумать, как с моей головы свалился самый настоящий цилиндр, а ветер тут же подхватил его и покатил по улице. Я догнал головной убор и посмотрел на свое отражение в стекле ближайшей витрины. Ах-ах, одет я был в узкие брюки, сюртук, облегающее талию пальто! Начищенные до блеска, остроносые ботинки нисколько не жали.

«Вот это я понимаю! Вот это – настоящий Администратор Былых Событий!» – снова восхитился я, и взгляд мой уперся в вывеску над витриной.

«Книжная лавка О. МЕРКУРЬЕВА»

Я толкнул дверь, зазвенел входной колокольчик. В просторной высокой комнате, от пола до потолка заполненной стеллажами с книгами, за конторкой стоял невысокого роста человек средних лет, в очках, чуть лысоватый, полноватый, с большим бантом шейного клетчатого платка. Завидев гостя, он оставил бумаги и с приветливой улыбкой быстро поднялся ему навстречу.

– К вашим услугам! – сказал он. – Орест Меркурьев!

Я представился полным титулом: сказочник-волшебник 2-го разряда – такой-то!

– Неужели?! – вдруг воскликнул букинист и радостно промолвил: – Вас послала к нам сама судьба!

– Вообще-то меня направила к вам Варвара Карповна, – заметил я.

– Варвара Карповна!.. – задумался на миг букинист. – Нет, не припомню! Но кто бы она ни была – вы так вовремя здесь очутились! Я хочу спасти одного славного человека. Поможете мне в этом? Ребенку грозит опасность!

– Ребенку?! Опасность?

– Огромная! – Господин Меркурьев снял с вешалки цилиндр и трость. – Пойдемте, здесь недалеко.

По дороге он рассказал мне о том, что было их три друга с гимназических лет: Эльпидифоров, Чижов и Меркурьев (своих друзей букинист описывал взволнованно-торжественным тоном – словно оду слагал). Малолетний сын архитектора Эльпидифорова остался круглым сиротой, и опекунство над ним взял второй друг – губернский чиновник Чижов, человек богатый. Однако мальчик оказался сиротой дважды: недавно скончался и его опекун!

– Теперь по уговору, – объяснил букинист, – заботу о ребенке должен взять на себя я. Но мне Николеньку не отдают! И вот почему…

– Наверное – наследство? – догадался я.

– Наследство! Но какое!..

Оказалось, родственникам покойного друга мало оставленных им домов и земель. Они потеряли остатки совести и разума, желая заполучить редкостный зеленый гранат под названьем «Зеркало Явлений», подаренный некогда Чижову якутским шаманом.

– По завещанию – наследником, а, следовательно, и хозяином камня, является Николай. Хранителем – до совершеннолетия Николеньки – я.

– А почему вы не опасаетесь за свою жизнь?

– Дело в том, – объяснил букинист, – что камень обладает особыми свойствами, которые проявляются лишь в руках законного владельца. Украсть его невозможно. Для вымогателя или грабителя он – пустая безделица. Но родственники моего друга просто замучили мальчика! К нему приставили гувернантку мадмуазель Передрягину. Это чудовище! Ребенок перестал есть, спать, всего боится… Его воля подавлена, он может согласиться на добровольный отказ от наследственного камня в пользу губернатора.

– Но ведь по закону опекун Николая – вы!

Господин Меркурьев горько усмехнулся:

– По какому закону?!.. О чем вы говорите?! В нашем городе действует лишь один закон: воля генерал-губернатора! А желание у него тоже одно: завладеть камнем. Именно он больше всех жаждет получить таинственный гранат! Остальным, должно быть, даст в качестве отступного солидную сумму. Видимо, он рассчитывает с помощью «Зеркала Явлений» распространить свое влияние на Петербург!

Мне пришлось возразить:

– Но что я могу сделать?! Ведь я не адвокат и не лекарь!

– Плохо же вы себя знаете! – воскликнул букинист. – Одна хорошая сказка делает порой больше чудес, чем любой закон или пилюля! Николеньку надо поддержать, укрепить, просто развеселить, в конце концов! Ведь если они добьются своего, и он добровольно отдаст «Зеркало Явлений»…

Владелец лавки даже руками замахал, словно отгоняя призрак…

– Послушайте, а действительно, почему нельзя от него отказаться?.. Хотя бы ради спасения ребенка?

Господин Меркурьев буквально взвился:

– Предсказывающий камень – им – алчным, тщеславным властолюбцам?! Им отдать духовную власть над миром?!.. Тогда мир перестанет существовать! Потом, голубчик, не сдаваться же на милость подлецам!.. – Букинист не договорил: внезапно возле нас остановилась полицейская карета. – Мы не успели!.. Это – полицмейстер, – упавшим голосом сказал он и шепнул: – На всякий случай запомните адрес: Московская улица, дом Чижова!

Возле хозяина книжной лавки встали по бокам два пристава.

– Молчать! Руки за спину! – раздался громовой голос. – Вперед! – Его повели по дощатому тротуару.

– Вас попрошу сюда! – любезно приказал полицмейстер и распахнул для меня дверцу казенного экипажа. – Трррогай!.. К губернатору на дачу!..

Повести Николая Эльпидифорова

Услышаны из Времени

и опубликованы

    Егорием ДАВЫДОВЫМ

ГУБЕРНСКИЙ ПОВЕЛИТЕЛЬ

1.

Итак… Жил в небольшом имении невдалеке от слободки Черный лес один отставной интендант. Уж, как ни выслуживался он с младых лет в казармах, как ни старался, а выше капитана, увы, не допрыгнул.

Капитала особого сколотить не сумел, жениться – не женился. Так и жил один-одинешенек. Обладал всего десятками тремя крепостных крестьян, потому и считался среди соседей-помещиков человеком бедным и неуважаемым, хотя неглупым. Никто его к себе в гости не звал, а сам он и рад бы кого пригласить – да денег на закуску не хватало. Только с полковником Албинским иногда виделись, да гостил у него изредка двоюродный племянник матушки пристав Скворцов.

Ел капитан, что Бог пошлет: на завтрак – молоко с булкою, в обед костлявую утку с мочеными яблоками. А перед сном позволял себе иногда чарки две-три винца пропустить да поблагодарить Господа за то, что живет себе на свете тихо, что смерти на войне избежал, что ни к кому не в претензии. А уж коли и забыли его – то, может, оно и к лучшему: подальше от людских речей, склок да темных дел. Только в сновидениях иногда видел он себя могучим да знатным в окружении больших чинов и первых красавиц целой губернии. Все ему улыбались и кланялись, кланялись… После таких снов он в течение нескольких дней ходил сам не свой – надутый и важный.

Да, чуть не забыл, звали его Викентий Гаврилович Передрягин.

Как все военные в отставке, любил он охоту и часто выезжал на старом гнедом рысаке – точно такой же был у него еще в Отечественную, когда Передрягин сопровождал телегу с провиантом для пленных французских офицеров.

Случилось ему как-то раз с Албинским на кабана охотиться. Снарядились ранним утром, пока не встало осеннее солнце, и отправились к Лысой горе. Вершина ее была действительно голой, зато склоны обрамляли эту «лысину» густой порослью лесов. У подножия охотники спешились, оставили часть слуг с лошадьми, поделились на четыре группы и разошлись. Передрягин пошел один: какие уж кабаны с его-то ружьишком! Но уток собирался настрелять изрядно. К тому же, настолько отвык от людского общества, что привычней чувствовал себя в одиночестве.

Он спустился к подножию горы в болотистое место. Сапоги, в которых капитан с трудом вышагивал по топкому дну, франтовато покрылись бархатом ряски. Стоячая вода, если на нее долго смотреть, иногда казалась ровной зеленой поляной. Легавая бежала впереди и часто делала стойку на камышовые островки. Натаскана сука была прекрасно, да и стрелком Викентий Гаврилович был отменным, так что часа через полтора на поясе его охотничьей перевязи, растопырив перепончатые лапы, болтались пять будущих обедов. Передрягин притомился, поэтому стал выбираться из низины на сухой склон. Тут-то и решил передохнуть…