Будущее в подарок

Иван выглядел озадаченным – он вновь замер.

– Я понял, – проговорил он после ощутимой паузы.

– Пойду делать ужин.

– Вот и прекрасно…

К началу занятий удалось найти опытную учительницу русского языка. Она работала в колледже, но согласилась дополнительно преподавать в их школе. А вот учителя европейских языков не было. Питер предложил заняться преподаванием Линде, но та отказалась: языки она знает, а вот как учить им – нет. Оставалось одно: искать дальше.

Питер очень волновался в первый день. И смущался этого. «Ты же не мальчик, – корил он себя. – Страшно подумать, сколько тебе лет». Но продолжал волноваться. Особенно, когда выступал, рассказывая о школе, о том, как будет проходить учеба. Порой запинался, делал чересчур большие паузы и почему-то начинал смотреть на Владимира, сидевшего в зале рядом с Викторией. Внук спокойно слушал его, никак не реагируя на так огорчавшие Питера «досадные осечки».

– Вам предстоит научиться многому, – говорил Питер. – Но самое главное – научиться мыслить, анализировать, находить решения. Тот багаж знаний, который вы получите, – всего лишь подспорье. Важное подспорье, но не более того.

– Ну, голова-то у нас есть, – озорно ввернул курносый Никита Удальцов.

Зал оживился. Снисходительно улыбнувшись, Питер произнес:

– При пустой голове и решения будут пустые.

Все рассмеялись, а громче других – Никита. Питер почувствовал себя спокойнее. Немного подождав, он продолжил:

– Конечно, современные компьютеры значительно упрощают работу следователя. Но они предлагают ответы на основе анализа собранных фактов. Стоит упустить нечто важное, и ошибка гарантирована. Кроме того, в случае сложных ситуаций компьютер дает лишь варианты ответов. Окончательное решение за следователем. А он права на ошибку не имеет. Потому что за его решением – судьбы людей. – Питер пристально оглядел сидевших перед ним учеников. – Если из-за вашей ошибки или неаккуратности окажется сломанной чья-то судьба, вы накажете сами себя. А кто этого не понимает, тому лучше поискать себе другое занятие…

Как только он закончил выступление, и был объявлен перерыв, Питер подошел к дочери и внуку.

– Плохо выступал? – хмуро поинтересовался он.

– Почему плохо? – удивилась Виктория. – Нормально. То, что поначалу волновался, заметно было. Но в остальном все нормально.

– Слушай, дед, – Владимир смотрел на него с некоторым смущением, – а если мне тоже поучиться? Как полагаешь, не помешает?

До сих пор Питер не думал об этом, сам не знал почему.

– Что ж, согласен. Хотя развивать семейственность в официальных структурах нехорошо, но в данном случае, думаю, это допустимо. Будешь девятнадцатым слушателем. Тебя отпустят на год?

– Ради такого дела отпустят. А потом, я вечерами работать буду, чтобы совсем уж своих ребят не оставлять.

– Пожалуй, это лучший вариант из возможных…

Глава 14

Четыре месяца пролетели быстро. День прилипал к следующему дню, выстраиваясь сплошной чередой. С утра до второй половины дня шли занятия, а вечерами Питер, все так же обстоятельно, готовился к лекциям – писал конспекты, читал то, что забыл или не знал. Ему было приятно, что его жена поступала так же. Он убеждался в основательности ее отношения к работе. На выходных они с Линдой гуляли в расположенном неподалеку парке, если была хорошая погода и если Ивану удавалось вынудить их оторваться от привычных занятий.

– Человек должен дышать свежим воздухом, – назидательно повторял он. – Вам надо прерваться на время и выйти на улицу для прогулки. – Убедившись в отсутствии реакции, продолжал. – Это крайне важно для здоровья. Врачи советуют. Прошу пойти погулять. Вам надо прерваться на время и выйти на улицу для прогулки.

Иван быстро освоился на новом месте: готовил, прибирался, поддерживал правильный ход вещей. Он пытался даже ввести изменения – просил купить специальные устройства, которые позволили бы ему использовать имеющиеся компьютеры для управления разными процессами. Питеру было не до того, он просил подождать. Тогда Иван отыскал телефон ближнего магазина, договорился с его руководством и стал заказывать продукты по е-мейлу, а посыльный приносил их. Питер был доволен, что Иван умудрился освободить его от серьезной заботы.

Зима раскатала свой белый покров по всему окружающему пространству. Питер поначалу смотрел на снег с удивлением – в Лондоне его трудно увидеть, да и во Франции, куда он потом перебрался, далеко не везде бывает зимой минусовая температура. На улице прохожих стерегла стужа. Пришлось покупать теплую одежду, которой ни у Питера, ни у Линды сроду не водилось.

Вскоре наступило Рождество Христово. Питер и Линда отметили его в узком кругу – вдвоем. Они знали, что в России этот праздник справляют позже. Зато Новый год встречали всем большим семейством. Собрались у Виктории и Владимира. Приехал Петр с женой и сыном. Виктория приготовила богатый стол. Выпили много шампанского. Танцевали. Потом Виктория с сыновьями пели старые песни. Питер слушал их с удовольствием. Веселились до утра – Питер и Линда уехали к себе около шести.

Когда они отоспались после шумной ночи и сели позавтракать, Питер задумчиво проговорил:

– Что-то мы совсем увязли в работе. Давай завтра съездим в Москву. Сходим в Третьяковскую галерею, а потом – в Большой театр. Прежде всего, чтобы встряхнуться. Ты не против?

Ласково улыбнувшись, Линда кивнула.

– Согласна.

Утром следующего дня они приступили к осуществлению задуманного – поймали местное такси и доехали до границы зоны, где пересели на другое, роботизированное. Довольно скоро Третьяковская галерея приняла их. Народу оказалось совсем немного. Питер не сомневался, что в мире громадных электронных возможностей, да еще в первые дни нового года, в залах галереи могли находиться только редкие чудаки.

Восхитительно было неспешно ходить по гулким залам, останавливаться у полотен выдающихся мастеров, пристально всматриваясь в них, постигая замысел или просто наслаждаясь пейзажем, портретом.

И вовсе не думая о том, что это – общение с великим искусством.

Линда, которая не была знатоком живописи, частенько высказывала удивление.

– Фантастическая картина, – она смотрела на луну, светящуюся в ночи, и широкую мерцающую дорожку на воде.

– По-моему, это Куинджи.

– Да, Архип Иванович Куинджи, – прочитала она, подойдя ближе к картине. – «Лунная ночь на Днепре».

– Не слышала про такого художника?

– Нет.

Глубокомысленно помолчав, он спросил также негромко:

– Ты говорила, что нынешний век – гуманитарный. Но живопись, похоже, не в почете?

– Ты прав. Сейчас больше внимания к языкам, психологии, социологии. Принято много путешествовать. Что касается искусств… Кино популярно, различные шоу… – Она глянула на Питера с некоторым вызовом.

– А что, в начале века больше было настоящих ценителей живописи?

Лицо Питера прямо-таки искрилось улыбкой:

– Настоящих – нет. Но тех, кто немного разбирался в живописи, проявлял к ней интерес, было больше. Интеллигентному человеку без этого никоим образом нельзя. Как и без музыки, литературы. Само собой разумеется, хорошей музыки и хорошей литературы.

– Ну… это интеллигентному человеку, – с деланной рассудительностью протянула она. – Где их теперь взять?

– Здесь. – Питер беззаботно засмеялся и поцеловал ее в щеку.

Линда отмахнулась от него, двинулась в соседний зал.

Обедали они в ресторане при галерее. Потом отправились к Большому театру. Билеты на вечернее представление нашлись, правда, не самые лучшие. Питер не стал отказываться. В этот вечер давали «Щелкунчика». Питер видел этот балет давным-давно, когда Большой театр приезжал на гастроли в Париж. Но ему хотелось ощутить прикосновение к тому Прекрасному, которое создавалось сочетанием живой музыки и танца. В отличие от него, Линда «Щелкунчика» не видела и вообще раньше не интересовалась балетом.

Питер с удовольствием погрузился в музыку, неотрывно следя за вторящим ей действием. В какой-то момент он вспомнил о Линде, повернулся к ней. Ее глаза были устремлены на сцену.