Детство Егорки

Детство Егорки
Игорь Игнатенко

В год своего 75-летия Игорь Данилович Игнатенко дарит читателям новую книгу. Она посвящена его ровесникам, рождённым в Великую Отечественную войну. Воссозданы наиболее яркие фрагменты жизни главного героя повести от рождения до поступления в школу. Родители, Родина, народ – этими однокоренными словами выражены главные духовные ценности России. Они – как краеугольные камни, лёгшие в основание характеров и судеб большинства советских людей, в том числе дальневосточного мальчика Егорки и его сверстников.

Игорь Игнатенко

Детство Егорки

Автор благодарен своей семье –

Ларисе Игнатенко,

Ларисе Рахматулиной,

Нине, Александру и Даниилу Кристьевым,

Валерии, Андрею и Тимуру Уманцевым,

Денису, Анне и Алисе Рахматулиным,

Яне Матушкиной, —

а также Александру Урманову,

Николаю Георгиевскому,

Екатерине Варламовой,

Владиславу Лецику,

помогавшим в работе над книгой.

Особая признательность –

министерству культуры и национальной политики

Амурской области,

Амурской областной научной библиотеке

им. Н. Н. Муравьёва-Амурского

за спонсорское содействие

в издании повести «Детство Егорки»

Калейдоскоп воспоминаний

Каждый из нас хранит воспоминания начиная от младенчества. У одних эти картинки живут в памяти с пелёнок. Другие помнят свой первый шаг, когда резко расширилась граница с окружающим миром. Кто-то бережёт впечатления, рождённые сильными ощущениями – теплом матери, вкусом грудного молока, ярким светом солнца, болью, страхом и радостью. Словом, начало жизни запечатлевает каждый по-своему. Подобно разноцветным осколкам в калейдоскопе, содержатся в мозгу, меняясь порой местами, разные случаи из того, что с нами происходило.

Егорка, как говорится, впитывал жизнь с молоком матери. Разумеется, понимание того, что с ним творилось, пришло значительно позже. Сил и ума набирался по мере роста.

Позднее знание, словно луч волшебного фонарика, помогает памяти проникать в толщу давних событий. Как ни ярки бывают картинки раннего детства, но они то заслоняют одна другую, то вовсе сливаются в нечто целое или же стушёвываются. Вырастая помаленьку, мы спрашиваем у родителей, что с нами происходило – при каких условиях и каким образом. А потом нам кажется, что такими смышлёными мы были в свои и год, и полтора, и три года.

Вот и Егорка многое видел в своём прошлом глазами матери и отца. Общее знание помогало личным переживаниям не теряться под наслоениями будней. Но случалось и так, что родители не могли ничего ни добавить, ни объяснить.

Листая страницы книжки, постарайтесь разделять собственно Егоркины впечатления от тех подробностей, которые додумал и дорисовал автор. А он вынужден был это сделать – иначе возникло бы много недоумённых вопросов. Прежде всего это относится ко времени и месту действия. Ведь говорить о точной датировке не приходится. Да и большинства слов, которыми описываются приключения, Егорка ещё не знал. Простите автора за невольный произвол – ведь подвиги главного персонажа начались так давно!

Это важно понимать, потому что родился Егорка посредине огромной войны. Людям жилось трудно и скудно, многого не хватало. Кусок хлеба был удовольствием, кружка молока – наслаждением, а липкая конфетка-подушечка – настоящим счастьем. Мера ценностей не совпадала с нынешними запросами.

То же самое касается людей, окружавших героя повествования. Что-то вам в их поступках и словах покажется странным с сегодняшней точки зрения. Но именно так всё и происходило. Запоминается ведь главное и настоящее. Разумеется, на первом месте стоит мать. За ней идут остальные родственники – отец, бабушки, дедушки, тётушки, дяди и так далее. Где-то рядом с Егоркой находился и я. Мы ведь с ним ровесники. Уверен, вы справитесь с несложной задачей и сумеете отличить, где Егорка, а где автор.

Ну вот и всё. Вступление сделано. Осталось только перелистнуть первую страницу «Детства Егорки» и начать путешествие по его прошлому, которое живёт в настоящем.

НЕИЗГЛАДИМЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ

Распутица

В жизнь герой нашего повествования въехал на санях. В селе Сосновка, где жили и работали его родители, Нина и Даниил, больница только строилась. Молодая женщина, готовящаяся стать матерью, волновалась и очень опасалась за здоровье будущего первенца. Надо было собираться в дорогу. Ближайший фельдшерский пункт находился за двадцать пять километров в деревеньке под названием Хохлушка.

Начинался месяц май. Просёлочные дороги развезло основательно. Мартовские бураны намели огромные сувалы. Остатки снега медленно дотаивали на полдневных солнечных сугревах. Ночью и по утрам грязь замерзала до ледяной твёрдости. Машины раздобыть нигде не удалось – в войну весь автотранспорт был на строгом учёте.

Хорошо, что в распоряжении Даниила был конь Гнедко. Ехать на телеге в такую пору тряско, это могло повредить матери и будущему ребёнку. Так что пришлось ранним утром запрягать коня в сани-розвальни. Поскольку железные подрезы[1 - Подрезы – железные полосы, набитые на деревянные полозья саней. Защищали полозья от стирания и облегчали скольжение по зимней дороге.] не годились для езды в эту пору, Даниил выбрал сани с голыми полозьями из прочной свилистой берёзы.

Положил на дно саней большую охапку сена, покрыл суконным одеялом и вынес из дому две подушки. На кожаном ремне, перекинутом через плечо, висел пистолет системы «Маузер» в кобуре из орехового полированного дерева. Ему, как военфельдшеру и заведующему районным отделом здравоохранения, согласно законам военного времени полагалось иметь оружие. Да и предстоящий путь по таёжной окраине заставлял быть начеку. Известное дело, по весне волки особенно опасны. Расплодилось их без ушедших на войну охотников бессчётно.

Покончив с приготовлениями, Даниил усадил со всеми предосторожностями молодую жену Нину, одетую по-зимнему в овчинную шубу-борчатку и валенки. Сверх того укрыл овчинным тулупом и примостил подушки наподобие кресла.

Сам снарядился в дорогу не менее основательно. Гулами – охотничья куртка из шкуры дикой козы до колен, красноватым пошарканным мехом наружу – подпоясана широким офицерским ремнём. На голове будёновка с пододетым шерстяным шлемом. Обут в яловые сапоги, которым ни снег, ни грязь нипочём. Рукавицы-верхонки позволяли держать вожжи, не давая рукам замёрзнуть на долгом пути.

Оглядев повозку и убедившись, что всё в порядке, Даниил взял вожжи, легонечко прихлестнул ими по спине Гнедка:

– Н-но, ретивый! Не вздумай рвать постромки!

Гнедко тронул с места рысцой. Берёзовые полозья ходко скользили по заиндевевшей земле. Однако на ухабах ощутимо швыряло, и пришлось, как ни спешили, перейти на шаг.

Двадцатилетняя Нина стойко переносила тяготы пути. Она даже находила силы улыбаться, думая о Егорушке. Почему-то им с мужем казалось, что у них обязательно родится сын. Имя подобрали заранее, мечтая о том, как будут растить и пестовать своего «мужичка».

По прибытии на место долго залёживаться не пришлось: тряская дорога сказалась.

Родился Егорушка с радостным криком. Старенький фельдшер Иван Иваныч поздравил мать и отца с первенцем.

– Получайте помощника! Путешественник будет – вон в какую даль приехал, ещё не родившись.

Отдохнув пару суток и набравшись сил, в обратную дорогу отправились посредине дня. Солнце растопило дорожный ледок, но застоявшийся сильный Гнедко уверенно тянул розвальни по неглубокой грязце.

Новый человек мирно спал на руках матери, запелёнатый фланелькой, укутанный в пуховый платок и заранее припасённое детское одеяльце.

Ничто не смогло помешать появлению новой жизни: ни майская распутица, ни грохочущая далеко на западе война.