Свирели из карамели

увлекся своей волшебной песней. О чем думал подмастерье Кондитера, когда играл на свирели из карамели? Бог знает, мы можем только догадываться об этом.

Сначала в его музыке звучала горечь о покинутой родине и оставленных друзьях – казалось, еще немного и мальчик зарыдает горючими слезами. Тоска по родительскому крову и трудности бродячей жизни, горькие обиды и лишения, оскорбления и невзгоды – все, что вынужден терпеть сирота, изливалось в наивной мелодии. Грусть бесприютности достигла той силы, которая способна разорвать сердце в лохмотья. И вдруг зазвучала новая тема, новый мотив занял место прежнего.

Как произошла эта смена? Изменилось что-то неуловимое. Словно стены мыловарни раздвинулись, и будто стало немного светлее. Так бывает в березняке ранней весной, когда зима еще не хочет уступать свои владения, и все занесено огромными сугробами, но в воздухе уже происходит какое-то брожение. И там, на востоке, небо делается чуть менее графитово-черным, а затем становится грязно-серым, даря нам надежду, на скорый рассвет.

Так и музыка маленького бродяги отогревалась в тепле, словно замерзшая птица, чтобы внезапно расправить крылья и стукнуть в оконное стекло.

Волшебная флейта запела про теплые летние дни в цветущих лугах, наполненных пением птиц и жужжанием пчел, согретых солнцем и умытых росой, когда время тянется точно мед. О привольных ночных кострах, высунувших жадные языки, чтобы лизать ноздреватое звездное небо. Еще там были жаркие пляски на утоптанной земле, блестки рыб в глубине родниковых озер, тишина и свежий ветер, несущий янтарный аромат соснового бора.

И на этой томительной ноте музыка оборвалась, потому что угрюмый Угольщик, давно переставший жевать, вдруг повалился навзничь и зарыдал. Удивленные Ганс и Кондитер растерянно переглянулись, прежде чем подойти и попытаться успокоить Угольщика. Испуганный подмастерье сунул свирель в руку Кондитера.

– У вас что-то случилось?

Угольщик, не переставая рыдать, отрицательно замотал головой.

– Мы вас расстроили?

И опять Угольщик жестами дал знать, что причина его огорчения не в этом.

– Мы вам можем чем-то помочь?

Наконец, после этого вопроса, широко улыбаясь и размазывая угольную пыль и слезы по лицу кулаками, Угольщик быстро-быстро закивал.

Наконец, после этого вопроса, широко улыбаясь и размазывая угольную пыль и слезы по лицу кулаками, Угольщик быстро-быстро закивал.

– Ну, так скажите, что мы можем сделать? – откликнулся на улыбку Кондитер.

Угольщик, вскочил на ноги и побежал в дальний угол своей лачуги. Обернувшись через плечо, он увидел, что друзья, недоумевая, стоят на прежнем месте. Тогда великан вернулся к очагу, вынул из кармана огарок свечи и зажег его от головешки из костра. Затем он замахал свободной рукой, всем своим видом показывая, чтобы они шли за ним. И когда Кондитер и подмастерье нерешительно тронулись следом, Угольщик схватил друзей за руки и потащил за собой, освещая путь свечой.

Словно пушинку отодвинув в сторону ворох дров и гору мешков с углем, Угольщик с огромной нежностью и затаенной гордостью осветил свое спрятанное в земле сокровище. Что же там блестело золотом, переливалось перламутром и играло радужными бликами отражений в многочисленных гранях? Этот клад состоял из тех драгоценностей, что так ценят дети и дикари. Если говорить точнее, там были блестящие перья, фантики от конфет, дешевые бусинки, осколки зеркал и цветного бутылочного стекла, при взгляде через которое весь мир окрашивается в разные оттенки.

Полюбовавшись своим сокровищем, Угольщик со вздохом подвинул его к Гансу и Кондитеру. Затем вопросительно посмотрел на друзей и еще раз на свои драгоценности, вынул из карманов обломки сухарей, которые грыз у огня, и со вздохом положил их рядом с кладом.

– Чего он хочет от нас? И почему все время молчит? – шепнул Ганс Кондитеру.

– Не знаю. Хотя, кажется, я догадываюсь! – зашептал в ответ Кондитер и потом громко спросил Угольщика. – Это все нам? В обмен на что?

Угольщик закивал в ответ, а после знаками рук и невнятным мычанием вместо слов, стал просить только один раз поиграть на волшебной свирели.

– Ты, что, немой? Только слышишь, а говорить не можешь? И хочешь поиграть на нашей волшебной свирели? Правильно?

Угольщик улыбнулся и опять быстро закивал, довольный тем что его, наконец, поняли.

– Ганс, ну что скажешь, дадим попробовать? – Кондитер обернулся к своему подмастерью.

Ганс схватил Кондитера за рукав и отвел в сторону от притихшего Угольщика.

– Вы что, правда, хотите дать ему волшебную свирель? – с негодованием спросил мальчик у Кондитера.

– А почему бы и нет?

– Но ведь она волшебная! А что, если он с ее помощью нас заколдует?! Ведь если он захочет, мы станем выполнять любое его желание!

– Да, но свирель открывает свою волшебную силу на полную мощь только в умелых руках! Нужно сначала научиться играть на ней! И потом, Угольщик и так не может говорить с людьми, пусть попробует общаться с ними при помощи музыки! А мы ему в этом поможем.

– Мы?!

– Ты научишь его играть на свирели.

– Я?! – с возмущением опять переспросил Ганс.

– А что? – удивился Кондитер.

– Нет, я не буду учить это чудовище и тем более, не отдам ему свой инструмент!

– Ганс, надо верить людям, и стараться увидеть в них те частички добра, которые есть в каждом из нас.

– А вдруг он и не человек, а оборотень?! Про которого нам говорили, что здесь живет!

– Дадим ему дудочку… а там видно будет, как он себя поведет, – сказал Кондитер и протянул свирель Угольщику.

Угольщик робко двинулся к Кондитеру, все еще не веря своему счастью, протянул руку и, взяв двумя пальцами дудочку, стал крутить ее перед глазами. Затем поднес к лицу и понюхал. Волна блаженства пробежала по его телу. В это мгновение, на звероподобном лице Угольщика словно проступила печать каких-то высших, божественных сил.

– Я вижу, ему придется по вкусу наша свирель, ведь бедняга, похоже, всю жизнь ел только сухари! – улыбнулся довольный Кондитер, – Пойдемте к костру, чего тут сидеть в темноте.

– О нет, только не это! Вонь там, кошмар! – опять закапризничал Ганс.

– Что же делать, другого выбора у нас нет, – пожал плечами Кондитер и первым двинулся к огню.

Надо сказать, что запах от котла с мылом шел ужасный. Мыльник очень любил чистоту, он постоянно мыл и протирал руки, даже если не успел запачкаться. А еще любил сильные сладкие запахи. Чтобы готовое мыло приятно пахло, он вытягивал арматы из тысяч разных цветов и добавлял в мыло, но это было после того, как оно уже сварилось.

Тем временем Мыльник тоже всю ночь не спал. Он придумывал испытание для наших героев, чтобы проверить, правдивы ли слухи об этих бродячих музыкантах – Кондитере и его подмастерье.

И вот рано утром дверь в мыловарню распахнулась, а на пороге, зажимая нос надушенным платком, стоял крепыш Мыльник. Он поздоровался с Кондитером и Гансом и предложил прогуляться и побеседовать на свежем воздухе.

– Друзья мои, – начал мыловар, опираясь на трость и поправляя кружева на воротнике, – впереди зима, и даже самые отчаянные бродяги ищут себе пристанище, чтобы переждать это время года. А посему у меня к вам предложение – мне нужны работники, а вам жилье и еда. Оставайтесь у меня, не пожалеете. Ну что, по рукам?

Кондитер взглянул на Ганса, который дрожал на морозном утреннем ветру и пытался укутаться в дырявый летний плащ.

– Мы не против, а что нужно делать?

– Следить, чтобы огонь под котлом в мыловарне не погас, и помогать Угольщику таскать уголь. Что еще? Может, вы обучены какому-нибудь ремеслу?

– Конечно! Мы самые лучшие…

– Хвастаться некрасиво! – перебил Ганса Кондитер, – Но на кухне кое– что умеем.

– Отлично, к воскресенью приготовьте мне праздничный ужин! А пока что помогайте Угольщику. – Мыльник протер руки платком, выкинул его и пошел прочь.