Куток, или Хроники лядовской автостанции

Так. Это – либо к генсеку для отчета на съезд, либо – в дурдом, впрочем – одно.

Ответ второй: все наоборот. Зеркально. Голод – не тетка, надо картошку за городом сажать. Вот и едут.

Сначала их было немного, и отношение к ним было соответственно несерьезное. Дачники они и есть дачники, придурки, вырождающееся сословие, нечисть, одним словом… Но исподволь, тихим сапом эта публика заняла однажды скромную неглубокую нишу, а вслед затем и доминанту. «Железный конь пришел на смену крестьянской лошадке».

Особенно это заметно весной      , осенью и в выходные. На общем фоне растерянных и запуганных маргиналов – естественных (природных) обитателей автостанции дачники выделяются каким-то нездоровым оптимизмом и глупо-счастливым рожам.

Чего пишу? Глумлюсь, наверное.

А в руках у них грабли, лопаты и сумки. Завидев знакомых по старым очередям, они громко кричат и машут руками, точно гуси, и тут же начинают осеменять друг друга – обмениваться семечками.

Сейчас они веселы и праздник у них на душе, как будто не знают, какими они вернутся обратно. Вялых и изможденных, путающихся в черенках лопат их изрыгнет из своего чрева последний воскресный автобус, выдавит из пуза переваренное, чтобы опять сожрать это вновь через неделю…

– Сдается мне, батенька, что вы…как-то…краски сгущаете, что ли… Ну, вырвался человек на природу из душного каменного мешка, воздухом подышал… Отдохнул. Поработал, конечно. Здоровый образ жизни.

– Да не совсем здоровый, профессор. Знаете, сколько их дохнет прямо на грядках и после? По воскресеньям на автостанции две «скорые» дежурят, прямо с автобусов – в реанимацию.

– Так ведь, знаете, батенька, они ведь некоторым образом…может…сами и виноваты? Зачем же через силу? Поработал чуток – и посиди в теньке, водички попей.

– Нет тенька-с, профессор. И воды тоже нет. Голое поле одно. Ты и лопата.

– Да-да. Лопата… Зачем же инструмент туда и обратно возить? Нерационально как-то. И тяжело-с.

– Тяжело… Так ведь спиздят-с.

– Как?

– Непременно, профессор, сто пудов.

Хранить инструмент в домике (если он есть) или в наспех сколоченном сортире (самое первое сооружение на участке, а зачастую – и последнее) – считай, что подарил. Инструмент воруют уже бригадами – на «газелях» по будням. Говорят, по нескольку ходок за день. В ближайшем магазине и сдают за полцены. Через неделю их все равно бывшие хозяева купят. А куда деваться, если уже два часа на дорогу потратил, не ладонями же землю рыть?

Лучше всего закопать в укромном месте, это надежнее. И то в случае, если соседи отвернулись. Но не отворачиваются же, сволочи, косят глазом! Нет! Только с собой, в город, себе дороже! А то еще твоей же лопатой твою же картошку и выкопают…

Так и привезут его с лопатой в реанимацию…

– А знаете, профессор, плевать они хотят и на лопаты, и на реанимацию. Через неделю они все равно вернутся. Не из города они бегут, мешка душного и каменного, а от страны этой подлой – вот уж мешок так мешок. Помните, раньше и вешали через мешок… Хоть относительная, но воля…хоть глоток.

– Ценой реанимации?

– Насрать. Обидно только. И унизительно. А всего подлее, что кто-то и заработает на ихнем глотке. Выдали, значит, придуркам по шесть соток в камышах, чтоб свободного времени поменьше было и лишнего не трындели, заодно пусть и жрут с них. Главное – затрат государственных ни на грамм. Голая прибыль: за ту же лопату, стройматериалы…налоги, опять же… Глядишь, а придурки уже и на водопровод с электричеством и газом скинулись – готовая инфраструктура! Можно теперь и какой-нибудь «свечной заводик» рядом сообразить…

– Батенька, тогда почему же их бесплатно не возят, как в зонах на работы? Как нас тогда?

– На халяву? Так ведь все это и задумано ради грузооборота. Очень уж хочется им билетиков в ад продать побольше. И желательно – подороже…

* * *

Не то, чтобы я не люблю лесовиков. Вовсе нет. По мне, есть – так и черт с ними! Я только если их много и в моем лесу не люблю. Раздражают они меня тогда – лесов им мало что ли? С другой стороны, и их понять можно – лес-то пока есть, а вот гриба нету. Отступает гриб от города…

Еще лет сорок назад – сел в трамвай, заплати три копейки, и через четверть часа ты уже в Швейцарии или на Щелковском хуторе. А там – не только грибы, лоси бродили, белки там, ежики – не счесть… А птиц сколько! Рысь была, помню щиты с предупреждением, что съесть может. Говорили, что на Щелковский и волки заходили. Как при Дятле-чародее, что отшельником у меня в кутке жил.

Теперь, конечно, все заасфальтировали. Им ведь волю дай – родного отца заасфальтируют. Да еще оббордюрят в рамках акции «чистый город».

Лосей асфальтировщики прогнали, рысь убили, волков – тех еще до рыси извели. Птицы сами улетели из города. И правильно! Некому (некому! Некому…) их тут слушать. И грибов не стало, одни поганки выжили. И лесовики. Потом и лесовиков тоже из города выжили…в лес.

Принято считать, что из города есть два грибных пути, северный и южный. Разделение, конечно, условно, но по сути верно. На Север (Бор и Семенов) лесовик добирается электричкой через Московский. На Юг (Арзамас, Павлово) – автобусом с лядовской автостанции. (Ложные лесовики – на личных машинах, о них я ничего говорить не хочу!) В хороший сезон все рейсовые автобусы и электрички под завязку забиты корзинами и рюкзаками. Дружно позвякивают на переездах и ухабах традиционные наборы.

Лесовик – это особая категория пассажира. В отличие от дачника и маргинала он счастлив всегда. Если хотите, как дурак. Но дурак, вызывающий только зависть. Особый дурак. Он уезжает отдыхать, и приезжает, отдохнув: ему ничего не нужно, кроме леса. Там нет семьи, душной и ненавистной службы, а если нет грибов – и их не надо. Поздравьте его: сегодня он станет самим собой – лесом.

О, как томительно ночное ожидание отъезда! Так: все ли готово? Сапоги, свитер, ветровка. Самое важное – набор лесовика: соль в спичечном коробке (можно и в солонке, но не то), спички в целлофановом пакетике, чтоб не намокли (можно и зажигалку, но не то), пара бутербродов с колбасой, пара картофелин в мундире (только!) свежий огурец (обязательно), помидор (если нет, сойдет и так). Нож. Папиросы – 2 пачки (одну в карман, другую в целлофан, это НЗ). Корзина, рюкзачок. Деньги на проезд? Деньги взял. Все? Ну давай, давай, подсказывай, вижу, что не терпится. Думаешь, я забыл? Нет, брат, шалишь, такого не бывает. Это я уже заранее приготовил, раньше, чем ты подумал.

Полбутылки водки еще с утра перелита во фляжку из нержавейки, и колпачок уже два раза проверил – хорошо завернут, плотно (не как в позапрошлый раз у Сашки – половину расплескал, сволочь). И стаканчик стограммовый граненый положил, но это так, для порядка, в лесу стакан – не первая необходимость.

Ну, и чего ты заерзал? Думаешь ты один такой самый умный, да? Иди, сам смотри, в корзине она лежит – четверка непочатая, на самом виду (чтоб опять не подумала, что по бабам…) А фляжка в ветровке.

Все. Вот теперь все.

Хорошо бы выспаться до первого рейса… Время еще есть. Хотя какой тут к черту сон?

…Ну что тебе опять надо? Поллитровка початая покоя не дает, из которой во фляжку наливал? Эко вспомнил. Там на пятьдесят грамм только и осталось – на посошок, перед выходом из дома…

Представляешь: вот я вроде пока дома, а уже – там. По полю иду к лесу. А туман – по пояс, Сапогов не видно! В лесу тумана не будет, да и посветлее станет, пока дойду…

Эх, даже первый рейс кажется слишком поздним. Пока доедешь… До места еще добраться надо… Может, прямо сейчас и махнуть, в ночь, на последнем автобусе. Добраться до ближайшей деревни, переночевать в чьем-нибудь предбаннике до первой зорьки, а то в лесу у костра… Можно и в стогу…

И вот летит уже фанатик свободы к корзине и сапогам. На ночной надо успеть…

Успел, слава богу. И не он один – целый автобус набился. Кто-то вон в проходе даже сидит. И все уже на «ты». И не потому что первый стаканчик (пригодился!) распит еще на вокзале. Просто лес – он всех равняет, а начинается лес – правильно – с лядовской автостанции.

Не обходится и без курьезов.

Случилось это в августе, в начале 90-х. Сашка П. и я служим в проектном институте. Нам под сорок, и мы – руководители, так сказать, среднего звена. Это когда чертить уже разучился, а в большое начальство – не лезешь. То есть до своей жопы уже допрыгнули.

Значит, август, пятница. А по пятницам мы ходим в баню общественную париться. Кто еще помнит, их тогда было немного: на Марата была неплохая, на станкозаводе…

Но ходили мы обычно либо на Новую, либо на Ковалиху. На этот раз договорились и о месте, и о времени, и о закуске. Одно забыли – кто что берет. Это сейчас у каждого по два сотовых в кармане… Короче, не созвонились.

Сашка решил не рисковать – и взял. Ответственность на себя. Я тоже решил не рисковать – и взял две. Не докупать же у банщика втридорога.

Помылись, попарились, завернулись в простыни и закусываем не спеша. Духовно общаемся. А надо сказать, что Сашка – он любую тему мог развить горячо и убедительно. Если уж он завелся, его и не остановишь. О политике там, о революции или о войне – но как-то всегда он сводил все к одному, и переход этот был неожиданный, но предсказуемый каждым, кто Сашку знал. Заканчивал он всегда так: «…и тут я ей влындил!» Дальше уже могли говорить все остальные. Потому что глаза его заплывали салом, и он замолкал.

Со временем я придумал, как оборвать его, – где-нибудь на полуслове вкрадчиво перебить: «Саш, ну ты ей влындил или как?» И пока он растерянно моргал, могли говорить остальные.

В ту банную пятницу все шло как всегда. И кто из нас первый заговорил о грибах, я не помню, помню только, что одна бутылка из трех еще оставалась.

– Саш, а может завтра и съездим?

Он с сомнением посмотрел на последнюю бутылку.