Мое второе "Я"

Мое второе "Я"
Игорь Николаевич Харкевич

Безбрежное космическое пространство, смертельно опасное для всего живого, и опасные противники, стремящиеся во что бы то ни стало отправить на тот свет главного героя. Только личное мужество, присутствие духа, чувство юмора да еще искусственный интеллект – его второе «Я» – могут помочь найти выход из смертельно опасных ситуаций. Может ли машина мыслить? Насколько симбиоз человека с компьютером расширит границы его возможностей, и не сотрет ли это его собственной личности? Ответы на эти и другие вопросы автор попытался дать в этой книге. Динамический, калейдоскопично меняющийся сюжет, смелость технической фантазии автора не оставят вас равнодушными до самого конца повествования.

Тесный мир людей и машин в конце прошлого века представлялся в воображении людей по-разному. Реалисты представляли насквозь компьютеризированное сообщество, с компьютерами-помощниками во всех сферах деятельности, отведя духовное начало человеку. Причем оптимисты представляли людей в образе римских патрициев, возлежавших на ложе и окруженных рабами-автоматами. Пессимисты считали, что зависимость от компьютеров станет чуть ли не наркотической. Причем и те, и другие твердо знали, что машина так машиной и останется, несмотря ни на миллиарды транзисторов, ни на изощреннейшие технологии, ни на навороченные операционные системы. Возникновение у компьютера сознания всегда считалось прерогативой фантастов. Зато результаты появления этого самого сознания, как правило, толковались несколько однобоко.

Почему-то раньше в воображении людей умные машины часто представали в образе монстров, подчиняющих себе людей, использующих их в качестве рабочей силы, элементов питания и просто уничтожающих их как ненужный элемент. Книги и фильмы пестрели картинами машинного апокалипсиса: выжженные или урбанизированные просторы, чудовищные пластико-стальные постройки, где нет места ничему живому. Багровое солнце, тускло просвечивающее сквозь клубы дыма от автоматизированного завода, где стальные манипуляторы с лязгом клепают себе подобных. Варианты дружбы и самопожертвования рассматривались весьма тускло и неуверенно. Вернее, самопожертвование подразумевалось со стороны верного автомата, призванного холить и лелеять жизнь и благополучие любимого сапиенса. И никак не наоборот. И действительно, зачем тогда его делали?

Такие мысли лениво текли в моей голове, пока я сидел у мониторов системы наблюдения за поверхностью. В левом мониторе отражалась моя физиономия – ничего особенного, обычный человек, темноволосый, с насмешливыми искорками в прищуренных глазах и уставным туповатым выражением лица. Обычный сержант объединенных Военно-Космических сил. Специалист по системам радиоэлектронного обнаружения и защиты. Кроме того, немного медик, немного космобиолог, немного специалист по системам жизнеобеспечения, десантник и профессиональный военный. Посмотрев налево, в блестящем шкафу коммутатора я окинул взглядом свое отражение полностью: среднего роста, с хорошо развитой мускулатурой. Все-таки не зря столько времени приходится проводить в тренажерном зале. Оставшись удовлетворенным увиденным, продолжал наблюдать, как два железных паука вовсю трудятся, пробивая очередную дырку в теле нашего астероида для крепления очередной хитрой антенны. Мелкие обломки разлетались куда-то вдаль, видимо, в бесконечную вселенную, те, что покрупнее, плавно опускались рядом. Притяжение все-таки хоть небольшое, но было. Роботам было трудно, поверхность астероида – один сплошной булыжник, но, видимо, им на это было наплевать. Дали команду продолбить, они и будут долбить, пока аккумуляторы не сядут. А если сядут – подзарядят сами же от солнышка или доковыляют до станции, и будут долбить дальше.

Резкий сигнал вызова прозвучал так неожиданно, что я подскочил на кресле и закувыркался над пультом. Проклиная звонящего, я наконец, дотянулся до спинки кресла и водрузил себя внутрь. Звонил, оказывается, командир базы. Пришлось придать себе максимально сосредоточенный и деловой вид и ткнуть пальцем в кнопку обратного вызова. На экране появилось вечно хмурое, одутловатое лицо и абсолютно лысая голова нашего командира.

– Сержант! Почему так долго не отвечаете? Спите на посту? Доложите обстановку!

На рычание командира я уже давно эмоционально не реагирую. Привык. Да и разнос больше для проформы. Вид-то у меня не заспанный. Да и знаю, что спать здесь нельзя. Автоматы автоматами, а человек всегда должен быть в форме. Космос все-таки.

– Никак нет, – буркнул я, – обстановка в зоне станции без изменений. Уровень излучения в норме, все системы работают нормально.

Как будто он и сам этого не знает. Если что случится, такой вой поднимется – роботы повскакивают.

– F-23 и F-28 завершают изготовление третьего отверстия под крепление мачты антенны, – добавил я на всякий случай.

– Хорошо, – морщины на лице Кэпа разгладились, – все работы на поверхности остановить, роботов в укрытие. Активировать третью и пятую батарею, уровень чувствительности – 0,5. Встречаем корабль с гаммы через шесть часов. Направление – 3-0-5. По окончании дежурства зайдешь ко мне, доложишь лично. Будет тебе еще дело.

Я растерянно посмотрел на погасший экран, потом пробежал пальцами по клавиатуре компьютера. Встреча корабля, конечно, не самое рядовое явление, но это обычный грузовик, хоть и идет с самой Гаммы, а там какая-то лаборатория, где постоянно что-то взрывается и что-то происходит. Что происходит, никто не знает, включая Кэпа – не тот уровень доступа. Но туда мы частенько отправляем ремонтных роботов, резервные запасы кислорода, оборудование и материалы для ремонта, а оттуда периодически на Землю отправляют трупы в термовакуумной упаковке. Значит грузовик везет что-то ценное, не зря такие меры предосторожности. Уровень чувствительности локаторных батарей – 0,5, это значит, что все метеориты в полмиллиметра величиной будут безжалостно уничтожены на расстоянии до 100 километров. Да еще две дополнительные батареи. Ну и фейерверк сейчас начнется! За прошедшие две недели мы тут намусорили в пространстве изрядно со своей стройкой. Пока я так размышлял, руки привычно летали над пультом управления противоракетной обороны. Кинув взгляд на мониторы, я посмотрел, как развернулась ажурная конструкция резервной лазерной батареи, разошлись в разные стороны лепестки локаторов, и у их основания замигали крошечные яркие точки. Теперь оставалось только ждать прибытия грузовика.

Командный пункт базы находился на глубине почти километра под поверхностью астероида. Наша пятидесятикилометровая бутылка – мы так называли Иду из-за характерной формы – за три года существования базы уже почти на треть была изрыта туннелями и переходами. У специалистов базы даже стали возникать вполне закономерные подозрения, а не изменятся ли параметры орбиты Иды из-за нарушения центра масс. Теперь уже почти полгода, кстати, когда я только прибыл на службу на этот булыжник, весь вывороченный и нерасплавленный грунт складируется аккуратненькими кучками, в строго отведенных компьютером местах. Но я не думаю, что масса астероида сильно пострадала. Взамен вывороченного грунта мы сюда понатащили столько всякого барахла – начиная от пластиковых тарелок и заканчивая станинами горных роботов, что астероид этого даже и не заметил.

Сейчас здесь крупная перевалочная база. Запасы всего, чего только можно, плюс мощная станция радарного контроля и самое главное – запасы обогащенного дейтерия. Правда, храним мы его рядышком, на Дактиле – это спутник Иды, – еще один километровый булыжник, который вращается по удобной стокилометровой орбите. Никто не в восторге от такого соседства, но Земле виднее, где хранить термоядерную взрывчатку. Да и спецы говорят, что взорвать дейтерий проблематично.

Может, оно и так, им виднее. Но с другой стороны, сюда за топливом постоянно прилетают корабли. А это новые лица, новые знакомства, новости. Жизнь здесь не отличается разнообразием. Из ста пятидесяти человек населения базы почти сто из состава объединенных военно-космических сил. Остальные – гражданские ученые и специалисты, из них восемь женщин, из которых пять – жены ученых, оставшиеся три… в общем, знакомится с ними нет никакого смысла. Из развлечений – тренажерный зал и компьютеры. Причем тренажерный зал не развлечение, а насущная необходимость. Так как притяжение Иды чисто символическое, то после полугода невесомости мышцы настолько атрофируются, что прилетать на любую планету опасно для здоровья – ходить надо учиться заново. Для нас, военных, посещение тренажеров обязательно – Кэп следит за этим строго. Ленивые и новички быстро усвоили, что лучше честно прогнать обязательную программу в семь потов, чем потом в семьдесят семь, но в виде дисциплинарного взыскания. А Кэп узнает обязательно – у него в зале видеонаблюдение и компьютерный контроль нагрузок – не спрячешься и не смухлюешь, а смухлюешь – отработаешь десятикратную программу под личным присмотром офицера.

Так что армия, как армия, я за десять лет привык. У нас было так же еще до создания объединенных космических сил и появления проекта освоения пояса астероидов и ближайших планет. А вот гражданских заставить сложно, особенно если какой-то маститый ученый или крупный спец по каким-нибудь элементарным частицам. Прилетал тут к нам один астрофизик, Шкловский, кажется, его фамилия, тоже русский, как и я, разговорились с ним в столовой. Рассказывал, что на Матильде новый радиотелескоп монтируют, она вращается медленно – один оборот почти за две недели, для них это удобно. Так он уже шесть лет в космосе и еще ни разу даже на Церере не был. Говорит, что для него путь на Землю уже закрыт. Организм силы тяжести не выдержит. Но не сильно он расстраивался, было видно, что влюблен человек в свой телескоп, и ничего ему, кроме сигналов с других звезд, не надо. Кстати, это именно он рассказывал, что не зря все-таки гарнизон ОКС на Иде держат. Официально наша главная задача – регистрация всех астероидов Пояса, расчет их орбит и отслеживание местоположения, для этого и существует система радарного контроля из восемнадцати станций. И ракетные, лазерные и кинетические установки для корректировки орбит угрожающих астероидов. Правда, в мою бытность крупных операций не проводилось. Расчистка мусора перед прибывающим кораблем, как сегодня – не в счет. Но Шкловский прозрачно намекал, что все-таки в нашей системе что-то непонятное происходит. Выходящее за рамки нормальных физических законов. И орбиты астероидов, бывает, меняются без видимых причин, и корабли пропадают с радаров, да еще много чего загадочного. Хотя можно все объяснить нормальным ходом событий: астероиды могут раскалываться, сталкиваться, компьютеры могут давать сбои, корабли взрываться – это объяснимо и допустимо. Видимо, человеку надо находить в обычном мире загадки. Не для того, чтобы их решать, а для того, чтобы они просто существовали, будоражили воображение, не давали спать разуму. Без загадочного и непонятного жизнь может стать скучной и пресной, а для увлеченного своей работой специалиста это конец творческой жизни. А с другой стороны, космос есть космос. Никогда мы его до конца не постигнем и не изучим. Всегда останутся загадки и вопросы, на которые нужно находить ответы, которые будут создавать новые вопросы, и так до бесконечности.

До смены дежурства оставалось еще шесть минут, а вернее, почти пятнадцать, если Макс опять опоздает.

Макс опаздывал всегда. Было у него такое свойство. Это чудо назначили ко мне во взвод три месяца назад. Рассеянный и несобранный, он, тем не менее, был первоклассным специалистом по РЛС. У него всегда все работало. В его присутствии антенны ВСЕГДА раскрывались и сворачивались, метеориты их облетали стороной, сигналы всегда приходили четкие, без искажений и шумов. Никогда ничего не зависало и не замыкало, если он не забывал аппаратуру просто включить. Он помнил наизусть последовательность сотен тестовых программ, но забывал бриться и причесываться. Взыскания от Кэпа получали оба, так как он был моим подчиненным. Первый месяц я с ним боролся, воспитывал и убеждал. Второй месяц наказывал. Макс честно отрабатывал свое на тренажерах, делал виноватый вид, но не менялся. Когда после шести часов изнурительных упражнений, весь взмокший, тяжело дыша, он меня спросил, почему в космосе температура близка к абсолютному нулю, а мы на базе не знаем, куда девать тепло, я сдался и решил принимать его недостатки, как неизбежное зло. Через две недели, видимо, так решил и Кэп.

Неожиданно двери откатились, и в проеме появился Макс. Чисто выбритый, причесанный и отглаженный. У меня даже челюсть отвисла. Сегодня явно день сюрпризов.

– Максимка, что произошло? Вспышка на солнце, прилет братьев по разуму, или вообще фантастический вариант – мое воспитание не прошло даром?

– Да нет, – Макс не обратил на шпильку особого внимания, – ты что, не знаешь о прилете корабля? Сам же салют вокруг станции устроил.

– Знаю. Но при чем здесь грузовик и то, что ты пришел на пять минут раньше положенного времени, да еще и побритый.

Макс сделал хитрый вид.

– Значит, ты не в курсе, кто на корабле.

– Нет.

– Слышал о сумасшедшем профессоре Шкловском?

– Да, я его знаю. Правда, мне он показался нормальным. Странным, но нормальным.

– Он известнейший астрофизик. Принимал и расшифровывал передачи давным-давно умерших цивилизаций. Сделал кучу открытий.

– Ты из-за него принарядился?

– А с ним дочка, кстати, победительница конкурса «Мисс Вселенная» на Церере.

– Она, наверное, тоже ходить не умеет.

– Да нет, она родилась на Земле, окончила университет и решила слетать в гости к папочке, а попутно победила в конкурсе красоты. Кстати, этот корабль – его личный. Видимо, правительство высоко ценит его заслуги.

– Так ты хочешь ей понравиться. А захочет ли она вообще с тобой разговаривать? Знаешь, как правило, разбалованные профессорские дочки весьма своенравные и вредные.

Макс загрустил. Мне стало его немного жаль.

– Так ты решил, что через шесть часов ты сменишься, а корабль уже только-только пристыкуется. А времени на марафет не останется. Логично, – усмехнулся я.

– Ну да. Я не знаю, у нее действительно, наверное, в парнях отбоя нет.

– Для того, чтобы понравиться девушке, на нее при первой встрече надо произвести впечатление. Ты, Макс, парень, конечно, неплохой. Но для того, чтобы узнать тебя поближе, надо время. А времени очень мало.

– Я знаю, три-четыре часа.

– А как ты вообще собираешься с ней встретиться? База большая. Будешь караулить в первом секторе?

– Ну, скорее всего, они разместятся либо у командира, либо в гостиничном секторе, а там рядом бар. Она наверняка захочет выпить сока. Подожду в баре.

– Ну, хорошо. Дождешься ты ее в баре. Дальше что?

– Подойду, познакомлюсь.

Я окинул взглядом фигуру Макса. Типичный ботаник, очков только не хватает. Я представил себе, как он в баре подходит к разбалованной фотомодели и пытается познакомиться, и мне стало не по себе.

– Послушай, дружище, ты когда-нибудь знакомился с девушками в баре?

– Пока нет.

– Жаль. Значит, опыта у тебя маловато. А она проходила через такую процедуру знакомства, видимо, уже десятки раз. И, наверное, уже научилась посылать навязчивых поклонников за дальнюю орбиту. Ты можешь оказаться одним из них.

– Я знаю, Глеб. Так что мне делать?

Я на секунду задумался.

– Надо сделать так, чтобы не было альтернативы.