На Калиновом мосту

– Наверное, можно, но это, скорее всего, убьет его.

– Почему?

– Наш далекий прадед, который первым пересек океан и добрался сюда, на запад Америки, сначала был фермером. Сан?Франциско тогда еще был маленькой деревней. В 1848 году на реке Американ?Ривер, это здесь недалеко, нашли золото. Прадед рискнул: все продал и стал старателем. Через год, в один осенний день, когда уже нечего было готовить на завтрак, моему предку повезло – он наконец нашел золото. Больше он так сильно не рисковал и вложился сначала в железные дороги, потом в паровые машины. После этого мои предки строили заводы, фабрики по всему миру: создавали свою империю. Их целью никогда не были просто деньги. Поэтому наша империя – это не земля, стены и оборудование – это философия и люди. Я не могу подвести деда.

Родители Дианы погибли, когда ей было пятнадцать. Страшная трагедия наложилась на переходный возраст и близкие всерьез опасались за ее психику. Дед возил ее по врачам, но они лишь выписывали счета, а потом прятали глаза и пожимали плечами. Однажды хороший приятель Фридриха Уотсона, хозяин рыбного ресторана на набережной Рик Гросман, сказал ему: «Не пытайся изменить то, что еще не случилось. Она просто взрослеет и что из этого выйдет, уже ни от кого не зависит. Можно только молиться».

А молиться было за что. Диана начала писать картины. Из?за этого невинного занятия, она бросила престижный колледж, связалась с богемными людьми из района Кастро. Там она по несколько дней жила в таких заведениях, которые у порядочных людей считаются притонами. Секретно приставленный к ней дедушкой детектив, докладывал ему о таких вещах, что у старика каждый раз чуть не случался инфаркт. Но он все равно не вмешивался и все чаще проводил время в Китае, чем в США. Это не означало, что он опустил руки, он просто верил, что гены возьмут свое.

И в один прекрасный день это действительно случилось. Что послужило поводом, никто, даже тот детектив, не узнал. Она прилетела к деду в Китай, поцеловала его в щеку и сказала: «Дальше, дедушка, я пойду с тобой».

Все ее бывшие друзья и интересы остались в прошлом. Кроме живописи. Рисовать она не бросила. Теперь врачи и учителя стали бояться другого: ее целеустремленности. Диану не нужно было заставлять учиться. Теперь трудно было заставить ее отдохнуть. Даже если ее получалось уговорить ненадолго забыть о физике, экономике, биологии и математике, то она не ехала на теплое море, а лезла в горы. Когда Фридрих Уотсон узнал, что его внучка забралась на Эверест, он вспомнил себя в молодости и заплакал.

– Дед считает, что главное уметь идти до конца и не сворачивать. А иногда так хочется свернуть. Эта ответственность всегда меня давила: вдруг я не оправдаю надежд, вдруг не справлюсь, – сказала  Диана, когда они перешли в дом.

Стены в большой гостиной были все завешаны картинами. Иван подошел и начал рассматривать некоторые.

– Интересуешься живописью? – спросила Диана.

– Не этой точно, – ответил Иван, пожав плечами. – Наверняка эта мазня стоит бешеных денег.

– И совсем недорого. Краски, холсты… это я рисовала. Тебе не понравилось?

– Вот эта очень симпатичная, – решил исправить свою оплошность Иван, показывая на одну из картин. – Ты, наверное, прямо с террасы писала. Красные холмы, серебряное море и деревья очень хорошо получились.

– Это не я, это Гоген. Хватит издеваться! Я чуть было не поверила, что ты не отличил моих детских работ от Гогена, – рассмеялась Диана.

– Кстати, Гоген все?таки набрался смелости жить так, как хотел. Может и тебе попробовать?

Диана не знала что ответить. Она давно старалась гнать от себя эти мысли и не любила, когда приходилось об этом думать.

– Мы очень редко можем делать то, что нам нравится – есть обязательства. Благодаря дедушке я полюбила Китай. Здесь тоже есть его кусочек. Пойдем в сад, – предложила она.

Чудесный экзотичный сад в китайском стиле начинался за ярко?красными воротами. Вход в него охраняли застывшие львы. По всему саду, мимо цветущих роз, пионов, хризантем, лотосов, лежащих на темной воде искусственных водоемов, вели извилистые дорожки из каменных плит. Небольшими группами стояли стриженые сосны, пихты и туи. Завораживало обилие воды: небольшие фонтаны, журчащие ручейки с деревянными мостиками, искусственные пруды и водопады. В некоторых местах из камня были выложены гроты и стены с большими проемами, которые создавали иллюзию безграничного пространства. Сад олицетворял собой абсолютную гармонию, а своей удивительной красотой был обязан садовнику?китайцу.

– Райский сад! – искренне восхитился Иван. – А что это за забор? – показал он на явно новую массивную высокую каменную ограду за садом. – Туда изгоняют за нарушение божьих заповедей? За любовь к запретным яблокам?

– В прошлом году у нас появились новые соседи. Я их не видела, но наш садовник говорит, что это албанцы. Они почему?то стали ходить к морю через наш участок, мимо нашего дома прямо под окнами через этот сад и устраивать на нашем пляже оргии. Садовник им говорил, что это неправильно, а они пообещали его утопить, если он еще раз попадется им на глаза. Вот мы и сделали забор, чтобы они развлекались у себя дома.

– Сурово! – рассмеялся Иван.

– У себя они могут вести себя как угодно, но не здесь.

Молодые люди сели на скамейку у небольшого фонтана.

– Что мы будем делать дальше? – спросила Диана.

Иван вспомнил разговор с Вахромеевым, и опять в мозг вонзилась жуткая мысль – его обвиняют в предательстве.

«Как они могли? Неужели и Сергей Андреевич тоже так думает? – Ивану было так противно, что он даже не мог разозлиться. – Доказывать, оправдываться? Это же унизительно. Половина Конторы имеет здесь дома в Калифорнии, оформленные на подставных лиц, а меня обвиняют в измене.  Да пошли они все!»

– Я бы поел, – сказал он Диане. – Может, поедем в город?

– Замечательная идея! – захлопала в ладоши Диана. – Я тебе покажу свои любимые места. Встречаемся здесь через пять минут. Пошли переодеваться.

Через минут десять она спустилась с лестницы в гостиную. На ней были расклешенные от бедер светло?голубые джинсы, белая блузка с длинными широкими рукавами, расшитая фантастическими цветами,  бордовая бандана на голове и темные очки.

– Ты похожа на хиппи со старых фотографий, – Иван смотрел на нее как зачарованный.

– Конечно похожа. Потому что сегодня мы будем жить в стиле рок?н?ролл. Это же Сан?Франциско, детка! – радостно воскликнула Диана.

Глава 20

– Эдик, а море?то где? – воскликнул Михаил Борисович Чернуха, выйдя из дома на веранду, – Ты говорил у тебя до моря сто метров.

На нем были только обычные белые семейные трусы и шлепанцы, которые он нашел в доме.

– Было сто метров, пока эти суки?соседи не поставили здесь вот это, – ответил Эдуард Горемыкин и показал на трехметровый забор возле дома.

– Это они от тебя отгородились? – Михаил Чернуха удивленно посмотрел по сторонам. – И как же теперь на море сходить?

– А теперь никак! – раздраженно ответил Горемыкин.

Год назад, когда он покупал эту виллу, Эдик безмерно радовался тому, что в любимом Сан?Франциско у него будет свой большой дом. Но еще большее удовольствие он получал, представляя какие кислые от зависти лица будут у его приятелей, когда они окажутся у него в гостях. А теперь такой конфуз.

– Но я же слышу прибой где?то недалеко, – приложив руку к уху, сказал Михаил.

– Чтобы до моря добраться, надо на машине объехать эти холмы и километров десять ехать до соседней бухты. А то, что ты слышишь, это у соседей свой частный пляж. Там море и шумит.

– Как же ты покупал? Зачем этот дом без моря? – чувствуя, что нащупал у приятеля больное место, злорадствовал Чернуха.

– Да риелтор мне ничего не сказала про то, что это бухта частная. Девка – гнида, наша, из России. И кстати, по рекомендации от знакомых. Хорошо она тогда нас нагрела. Забора ведь не было, соседей не было. Мы сначала ходили к ним купаться, ничего не подозревая, пока старик китаец, соседский садовник, не пожаловался хозяевам. Тогда они и поставили этот забор.

– И никаких методов на них нет? Через суд или еще как?нибудь?

– Этот сосед – Фридрих Уотсон! Нет здесь на него никаких методов.

– Как же ты так вляпался?

– Риелтор – сука… – Эдуард еле сдерживался. – А в суд мы попробовали. Адвокаты тоже денег срубили. Наобещали, что все уладят, но дальше обещаний дело не пошло. Здесь вообще, Миша, на нас смотрят хуже, чем на негров. Тех хотя бы боятся, а нас откровенно презирают.

– Так без моря этот дом ничего не стоит! – сделал сочувствующее лицо Чернуха. – Да уж, ты попал…

– Ну кто же знал, что так выйдет…

– Как кто? Эдик, ты документы?то смотрел?

– Давай о чем?нибудь другом.