ВРЕМЯ И МЫСЛИ

Тоже установить несложно.

«Организатор российской коммунистической партии», по сути, впервые заговорил о коммунизме лишь в апреле 1917 года.

Почему? В чём причина? Что такое вдруг произошло?

Неожиданно вспомнил или, наконец, осознал, что вообще-то учение Маркса о коммунизме, безо всякой социал-демократии, а тем паче большевизма?!

Отнюдь. Просто Временное правительство позиционировало себя как представительный орган демократических и социалистических сил российского общества, и понятно, что в таких условиях социал-демократу Ленину, для дальнейшей борьбы за власть, прежняя идеологическая платформа уже не годилась.

Поэтому он совершенно правильно указал партии на то, что термин «социал-демократия» весьма существенно не корректен, а большевизм вообще производное от случайного обстоятельства, и предложил в свете новых веяний назваться «коммунистической».

Но соратники вождя не поддержали, и этот факт красноречиво говорит сам за себя – хороши «марксисты» не желающие вставать под идейное знамя коммунизма!

Между тем, с их стороны это была абсолютно естественная реакция и, прежде всего, на отношение к коммунизму самого Ленина, так как ранее ни о чём таком он, фактически, даже не заикался, а тут на тебе – вывалил, как снег на голову!

Да и здесь исходил не из стратегической цели, а из тактических соображений – Каменев на Апрельской конференции, возглавляя оппозицию, критиковал вождя именно за то, что тот не предлагал ничего, кроме агитации.

Целых двадцать лет РСДРП обходила коммунизм стороной —

не слишком ли странно для приверженцев марксизма?

Особенно это заметно на фоне достославной боевитости и пресловутой принципиальности лидера большевиков.

В чём причина?

Ответ даёт то простое обстоятельство, что Ленин, лишь весьма принципиально собравшись отречься от социал-демократии вкупе с большевизмом, и очень боевито решив переквалифицироваться в коммуниста, впервые же обратился и к теме государства.

Накатав нетленку под названием «Государство и революция».

Где совершенно верно указал, что учение Маркса о коммунизме напрямую увязывает революцию с упразднением государства.

– Государство есть частная собственность бюрократии.

– Пролетарии находятся в прямой противоположности к той форме, в которой индивиды составляющие общество, до сих пор выражали себя как некоторое целое, а именно к государству, и должны низвергнуть государство, чтобы утвердить себя как личности.

Заметьте: не власть захватить, а низвергнуть государство.

Что гораздо круче. И прямо противоположно.

Это всё объясняет.

Маркс – основоположник научного коммунизма.

Его учение отрицает государство.

Как так – без государства?! Это же анархия!

Попробуй, пойми сам, да ещё растолкуй другим!

А социал-демократия таких проблем не создаёт.

Тем самым гораздо удобнее. Что и обусловило «выбор».

Выгодный, удобный на латыни – opportunus.

Отсюда термин «оппортунизм».

Оппортунизм не сознательная ложь, а тривиальный самообман.

Естественное, но каверзное стремление к обходу трудностей.

Для российских «революционеров» таковой трудностью был вопрос упразднения государства. Поэтому, позиционируя себя марксистами, они предпочитали называться не коммунистами, как Маркс, а социал-демократами. На манер германских эпигонов Маркса, о которых он с иронией отозвался в стиле Сократа:

«Я знаю лишь то, что я не марксист».

Маркс социал-демократию не жаловал и называл социалистов путаниками (как видим, история подтвердила его правоту), зато это снимало вопрос об упразднении государства. Что было удобно.

В результате, совершенно естественно возникло два вида оппортунизма: «Маркс» без коммунизма (социал-демократия) и «коммунизм» без Маркса (ленинизм-большевизм).

Эпигонство вовсе не означает взаимосвязь.

Точно так же: революционная деятельность это всегда политическая борьба, но политическая борьба далеко не всегда революционная деятельность.

Ленин не понимал учение Маркса – в чём несложно удостовериться по его же собственным словам, не говоря уже о делах.

В брошюре «Три источника и три составных части марксизма» он написал: «Адам Смит и Давид Рикардо, исследуя экономический строй, положили начало трудовой теории стоимости. Маркс продолжал их дело. Он строго обосновал и последовательно развил эту теорию. Он показал, что стоимость всякого товара определяется количеством общественно-необходимого рабочего времени идущего на производство товара».

Данный ленинский пассаж до сих пор свободно гуляет по головам аж на академическом уровне, а между тем это полнейшая профанация марксизма – о чём Энгельс вполне доходчиво сказал ещё в «Анти-Дюринге».

На самом деле Маркс вовсе не был на подхвате в подмастерьях у Смита и Рикардо, а, наоборот, на основе анализа этой их теории вскрывал научную несостоятельность всейполитэкономии вообще, абсолютно верно резюмируя, что «… труд не имеет и не может иметь никакой стоимости».

Там же Ленин умозаключил: «Гениальность Маркса состоит в том, что он сумел отсюда и провести последовательно тот вывод, которому учит всемирная история. Этот вывод есть учение о классовой борьбе».

Увы, «опять двойка».

Вот слова самого Маркса: «Что касается меня, то мне не принадлежит ни та заслуга, что я открыл существование классов в современном обществе, ни та, что я открыл их борьбу между собою. Буржуазные историки задолго до меня изложили историческое развитие этой борьбы классов, а буржуазные экономисты – экономическую анатомию классов».

Подобным примерам несть числа.

При наличии учения Маркса, которому Ленин сам же пел панегирики как всеобъемлющему учению – победоносному оружию пролетариата, вождь большевизма яро ратовал за теоретическое новаторство и идейную самостоятельность российской социал-демократии под девизом «марксизм не догма».

Научный коммунизм начинается с упразднения государства.

Социал-демократия заканчивается идеалом бюрократии.

Нетрудно увидеть, что если научный коммунизм против государства, а социал-демократия наоборот за, то получается, что они идейно противоположны и следовательно: увязывать имя Маркса с социал-демократией означает не только открыто расписываться в явном непонимании его учения, но и заведомо обрекать всё дело на обратный результат, т.е. неизбежный провал.

Ленинизм-большевизм это гремучая смесь германской социал-демократии с русским народовольчеством, т.е. оппортунизм в квадрате – не просто невежество, а воинствующее!