Испания. Обряд перехода

Соскочив с подпруги на земле в пешем порядке, произвел пару десятков атак и репостов. Стало полегче, на душе и в теле.

Да ещё сон тут накануне приснился чудной:

Снилась Анна, будто я давно женатый на ней, родился второй сын накануне, работаю на приличной работе.

В общем, проживаю жизнь обычного человека.

Да уж, чего только не померещиться неспокойной ночью под открытым небом. Хотя мог, разумеется, прожить именно так. Завести домашнего кота или кошку, воспитывать детишек, с женщиной по имени Анна, делить разлуки и радости от встреч быстрых, и так мимолетных.

И где «там» на земле, опять всегда весна.

Мечты, мечты. Ибо некому теперь оставить завещание о наследстве, и отписывать его потомкам и родственникам.

Конечно, по уму надо было так сделать в своё время, (именно в своём времени). Да, но так верная примета к смерти.

Я помахал челом (головой) отгоняя дурные предчувствия.

Что теперь делать, и мог я сделать:

Если Воины принадлежат к своему воинскому ордену предикторов, привязки эгрегеру, которые встраивают энергоинформационные или внешние импланты—«структуры», всегда диктующие свои условия.

Под их влияние неотвратимо попал граф Виландия, мой визави протеже.

Как они выглядят «там», можно выразиться приблизительно навскидку так, хотя всё индивидуально:

К живому телу человека пришпилены на гвоздях или шпильках аксельбанты погоны, к голове кокарды с различными гербами.

Или золотые (неважно какие) кресты, висящие сзади, или над головой, но это уже церковно христианские привязки.

Есть ещё масонские, да много чего.

Только вот поздно проводить обряд очищения чистки: всё как будет и произойдёт, так и случиться.

Хотя и ведь можно попытаться, но.

Как в байке: Приходит смертельно больной раком к шаману.

Заявляет ему, – не верю я в ваше шаманство! Хоть убей.

Шаман ему молвит, – да мне по хрену, веришь ты или нет.

Всё равно я тебя вылечу!

Мораль: верите или нет в шаманство, это всё равно как-то работает.

Как бы то ни было, неугомонные дни с ночами медленно шли, то бежали бегом, подгоняемые ветром – Ветром Времени. Так и этот пыльный денек подошел к завершению, угасая сполохом оранжевого заката под вечер.

Хотя оставались и на вечер неотложные дела. Проблем море и задач тоже, которые сваливаются на мою «большую и здоровую» голову с каждой минутой. Чем кормить своих воинов? Вот ещё задачка.

Тут картошки нет вдоволь, на всю солдатскую братву, её только по праздникам готовили.

Только обозники интенданты жировали, да жрали от пуза.

Приходится как-то изворачиваться.

Воду брали из случайного ручья, или горный снег топили.

Но сегодня повезло: ручей с чистой водой оказался возле лагеря.

А где бы гречихи надыбать, достать у обозников, для каши незадачливому ротному кулинару, а то ведь зашибут невзначай его с голодухи. Холстяной мешочек крупы, да с ложкой насыпав до ушков у старого каптенармуса, (прапора по нашему), я припёр его до разведенного костра с подвешенным казаном. Понятно, что не казан был тогда, просто немного упрощаю на словах. Один хрен, большая закопчённая кастрюля над огнём, как ни назовите. Лишь бы брюхо набить, да под дармовое винцо на походном привале. Ещё вопрос: картошку надо сварить на ужин с обедом, или вот пойманного беспризорного теленка обжарить на вертеле под горячую кашу?

Хотя лучший кусочек мясной вырезки доставался мне всегда, как начальнику, выражая душевное отношение, как к батяне комбату.

Может, как чувствовали испанцы, своего в доску воина от души. Не знаю. Начальнику не следует быть так накоротке со своими подчинёнными.

Это я так усвоил из той «жизни».

Полковой терции штандарт, весь стал грязным от всей оседавшей пыли. Приказал знамя ополоснуть в проточной воде найденного ручейка.

Ну а как иначе – для поднятия воинского духа.

Я то знал наперед из учебника школьной истории, что вся катавасия добром не кончится.

Только как теперь остановить запущенный маховик войны.

С трудом заглушая горькую вину, за все бесчинства причинённые, затеянной войной местным поселянам.

В свою очередь, я как мог, урезонивал полковых хлопцев словом и делом, махая скьявоной перед носом горе—мародёров, растаскивающих в разные стороны нажитое добро. Зарубив на горячем скаку, пару тел ослушавшихся горемык, которые насиловали молодых селянок.

Драконовские меры нужны всегда, никак иначе без них не обойтись.

Пример налицо, из моей родной истории, как воевал батька вольный Махно: типа тут можно грабить, а тут нельзя, ни в коем случае.

Вот жизнь пошла: души наши переломаны, перекручены навек вокруг, плавленой сталью.

Не поется здесь, и не дышится.

А где дышать? Такой запах, не приведи господь.

И господь видит всё это, так не покинь нас сейчас!

А что ёще делать остается? Только молится ему.

Тут хочешь не хочешь, а станешь агностиком.

Тьфу, то есть наоборот законченным католиком.

Конечно, всё напускное, моя богобоязненность.