Исход. Апокалипсис в шляпе, заместо кролика

– Немалая.

– А я вот скажу более уверенно, – ответил спрашивающий, – ставлю 99.9% на то, что любой из сейчас на нас смотрящий человек из этого здания, с этой процентной вероятностью заблуждается на наш счёт и путается. И первый шаг к этому ошибочному пониманию нас, это то, что любой человек сейчас на нас смотрящий, находится в своём напротив положении, в зеркальной противоположности от нас. Где для него наше левое является правым и наоборот. И вот эта, даже не ошибка, а скажем так, его точка зрения на нас, в итоге и приведёт к его заблуждению насчёт нас. – На этих словах он, если смотреть на окружающий мир с его точки зрения и пространственного положения, то находящийся слева от своего собеседника, с вызовом посмотрев в сторону здания, откуда по его убеждению, наверняка, сейчас кто-нибудь да смотрит в эту сторону, поднимается на ноги и начинает разминать ноги, прохаживаясь вдоль скамейки.

В свою очередь тот, кто остался сидеть на скамейке, сейчас оставшись в одиночестве сидеть, если за ним сейчас наблюдали, уже не мог претендовать на своё пространственное позиционирование в координатах сторон, его теперь было нельзя назвать ни тем, кто сидел слева, ни тем, кто сидел справа. Единственное, что к нему сейчас подходило, так это наименование: одинокая точка в бесконечном пространстве времени.

Тем временем тот, кто сейчас также потерял для себя идентичность по пространственному принципу и положению, то есть, кто был ни левым, ни правым, а был на ногах, походил, походил из стороны в сторону, явно раздумывая над тем, какую в итоге сторону всё-таки принять, чтобы всех перехитрить, кроме само собой себя, в какой-то момент остановился напротив своего сидящего и смотрящего на него собеседника и сел слева от него (он был человеком во всём левых взглядов, на что возможно повлияло то, что он был правша, а они руководствуются в своих действиях левым полушарием, так что то, что он сел слева, было отчасти предсказуемо). Сидящий же в это время на скамейке его собеседник, на всё это имел свою отличную точку зрения. Но он не стал её высказывать и оспаривать точку зрения на себя своего левого товарища, ведь лучше всегда во всём быть правым, чем нет.

И если с этой стороны, со стороны скамейки, всё как будто благополучно разрешилось, то вот те из людей, кто находился по ту сторону здания и смотрел сюда из окна, пожалуй, пребывали в полной растерянности, при виде всего этого вокруг да около скамейки хождения.

– И что всё это может значить? – самое разумное и простое, что могли спросить у самих себя те люди, кто стал невольным свидетелем всего происходящего около скамейки.

Хотя возможно были и те, кто ничего сверхъестественного и странного здесь не увидел и остановился на том, что сколько людей, столько и разной дури у них в головах.

– Значит, предлагаете создать новую модель, объясняющую реалии мира. – Глядя перед собой, завёл разговор тот, кто справа.

– Не совсем так, – ответил его собеседник, – я просто исхожу из того, что для каждого отрезка времени более логична что ли, своя модель мира. И что ещё отлаженно работало вчера и не давало сбоя, не обязательно себя так покажет сегодня. И по моему разумению, было бы неразумно останавливаться только на одном варианте, и не провести тестовые испытания, хотя бы в качестве запасного варианта, для другой модели мироустройства. И для этого есть все объективные причины. Основной движущий человека вперёд фактор, в современной модели мироустройства, в основе которой лежит эволюция, любознательность, а в быту любопытство, исчерпал себя. Человек по горло не просто насыщен, а он переполнен информацией и теперь ему нужно нечто другое, что могло бы придать импульс его движению вперёд, в будущее. Человек должен отдохнуть от своей переполненности, перенаправив всю эту информацию в новое русло, в тот же сосуд смирения и начать по-новому мыслить.

– И куда пойдёт старая модель? – спросил тот, что справа.

– Чтобы построить новый мир, или модель новой реальности, нужно демонтировать старую. – Последовал ответ.

– Разрушить?

– Каждому со своего места по-своему видится. Я же предпочитаю использовать термин демонтаж разрушению. И, между прочим, для демонтажа всегда больше сил приходится прикладывать, чем при строительстве здания. А это указывает на то, что демонтаж строения это не один только «деструктив».

– Просто для того, чтобы разрушить, особого ума не нужно прилагать, а это и придаёт величину приложенной силе.

– Разрушить может да, а вот демонтировать, и при этом так, чтобы на месте демонтажа без лишних затрат построить новый мир, то тут без этого умственного ингредиента не обойтись. Так что ты сам себе ответил на свои затруднения о самости этой разрушительной силы. – И, хотя речь об этих затруднениях вроде как не заводилась между ними, возражений на этот счёт не последовало, что указывало на всё-таки имевший место разговор о чём-то таком, и видимо он по времени произошёл раньше, скорей всего, на второй встрече. А тем временем это не всё, что хотел сказать говорящий и он продолжил убеждать своего собеседника.

– И если тебе, к примеру, надо убрать сглаз долой здание, не нанеся ущерба окружающему, – для эффектной картинки рассказчик бросил знаковый взгляд в сторону здания напротив, – то тебе понадобятся большие специалисты по этому, взрыв-техническому делу. Ведь тут не только нужно рассчитать необходимое количество взрывчатого вещества, но и правильно, с определённых местах его распределить по зданию, чтобы направленный взрыв так уложил здание, чтобы и пылинки с людей по соседству не сдуло. А уж если дело касается смены действующей модели существования, а это куда как сложный элемент мироздания, чем какое-то здание, то тут понадобится всего, – знаний, специалистов и много ещё чего, – в самой полной мере. Хотя сама схема демонтажа однотипная – заложить в нужном месте, в нужное время заряд и нажать кнопку. И дело в шляпе. – На подъёме завершил своё объяснение рассказчик.

На что его собеседник с пристальным вниманием посмотрел на него и с многозначным подтекстом спросил. – Хочешь сказать, что всё дело в шляпе? – Тот на него посмотрел со своим разумением и ответил. – Может быть и так. В любом случае, всё в итоге будет зависеть от того, у кого в руках все нити, и в том числе и шляпа. – На этом месте возникла задумчивая пауза, во время которой всё вдумчивое внимание собеседников было обращено в сторону здания напротив. Ну а о чём они сейчас размышляли, о том, что на самом деле включала в себя последняя оговорка, сколько понадобится заряда, где найти специалистов для того непростого дела, или под какие основания заложить этот заряд, совершенно невозможно догадаться, так их лица невыразительно и возможно, что скрытно выглядели.

– И что за модель придёт на смену прежней? – после небольшой паузы задался вопросом тот, кто сле…нет, тот, кто справа.

– Пока об этом рано говорить, она ещё только формируется на новых основах мироощущения человека. Но общие принципы, на которой она будет функционировать, известны. Новая модель строения мира, также как и все прежние модели объяснения существующего мироздания, будет строиться на основе интерпретации человеком полученных с помощью своих чувств из окружающего мира данных, затем сведения их в общую матрицу и построения новой системной структуры, которая и будет регламентировать человеческую жизнь. Но со своим очевидным и сущим «но». Новая модель будет строится на основе научно-технического прогресса, а не как все прежние модели, базирующиеся на эволюции. И не нужно обладать особыми знаниями, чтобы увидеть, что модель с научно-техническим базисом в своей основе, не только на пятки наступает эволюционной модели, а она на всех порах уже во многих сферах её опережает и замещает. И не признавать эту данность преступная глупость. И единственное, что сдерживает это нововведение, – как бы это не странно звучало, – те основы, которые заложены в фундамент этого здания. – Рассказчик кивнул в сторону здания и добавил. – Капитал.

– А как насчёт всего остального? – тихо спросил собеседник рассказчика. Для которого этот вопрос не вызвал своих, дополнительных вопросов, и он дал ответ. – Если ты имеешь в виду сердечную чувствительность человека, то скажу так, – заговорил рассказчик, – любовь самая большая иллюзия. Она кардинально видоизменяет представление человека о сути вещей и поступков той стороны, которая воздействовала на него этим природным инструментом. О чём ты и сам прекрасно знаешь. И если ты сумеешь отвлечённо, со стороны посмотреть на поступки своей второй половины, то сам убедишься в этом. – Рассказчик делает паузу, ожидая вопросов со стороны своего собеседника, но тот молчит и тогда он продолжает свои объяснения. – Но таковы уж требования и реалии современного времени, эта иллюзорность востребована лишь при природной модели существования мира. Для новой же модели мироустройства, этот инструмент коммуникации между людьми уже не будет необходим, и он, скорей всего, уже не впишется в современные реалии мира.

– Так вы хотите сделать из меня реалиста? – будто очнувшись от сна, вопросил собеседник рассказчика.

– Ни в коем случае, тем более это совершенно нереально, когда реальность есть материя по себе не имеющая чётких ограничительных определений. Ты всего лишь должен научиться отличимо распознавать одну реальность от другой. А для этого и нужна практика. – Говорит рассказчик.

– И с чего начнём?

– С законотворчества, с чего же ещё. – Удивляется рассказчик. – Всякое строительство новой модели мира начинается с прописания истин.

– Вот как. – Удивляет в ответ его собеседник. – И что есть на примете?

– Ну, к примеру, вот такая, – рассказчик посмотрел на приостановившуюся у концептуальной скульптуры гражданку симпатичной наружности, с собачкой декоративной породы на поводке, и озвучил только что им прописанную истину, – красота, даже не самая совершенная, повышает сердцебиение и повышает температуру тела. Что в свою очередь приводит к умственной активности мозг человека, наблюдающего за красотами другого лица.

– Интересное наблюдение. – Заметил собеседник вспотевшего в мыслях лица.

– Любое законотворчество строится на наблюдениях за окружающим миром и на основании его закономерностей и пишутся законы и прописываются истины. Что касается природных основ, на фундаменте которых стоит этот мир и с помощью гравитации не даёт на части разваливаться и разлетаться, то эти вопросы не в нашей компетенции, а вот в деле человеческих взаимоотношений, где чего-то уже всё давно развинтилось и нет никакого понимания, что там на самом деле происходит и что к чему и куда идёт, пора бы уже навести должный порядок. – Здесь рассказчик, тот, что слева по его разумению, на мгновение замирает и в тот же миг наполняется живостью и энергией, и с нею обращается к своему собеседнику. – Вот тебе навскидку проверочный тест. – На одном вдохе говорит он, указывая рукой в сторону … да всё туда же, перед собой. – На основе имеющихся знаний и лежащей картинки перед собой, создай свою, насколько можно устойчивую модель мироустройства этой части мира, как части общего. – Добавляется тот, что слева и включает в мысленный процесс своего собеседника тем, что, вложив силу в кулак, опускает его на колено своего соседа.

А тот получив этот нагоняй, ничего не ответил, а тут же включился в свой просмотр лежащей перед ним картины этого мира. И при этом он не просто во все глаза устремился туда взглядом, а он как будто только что включил стоящий перед собой телевизор, который моргнув светом экрана, одно мгновение по соображал над тем, что от него ждут, – а чего гадать и ждать от меня сюрприза, на каком канале я был выключен, на том и включусь (а за сетку вещания я не отвечаю и с этими вопросами не ко мне), – настроил себя на необходимый для просмотра лад и открыл на себя глаза телезрителя, в нашем случае тот, кто справа.

А наш наблюдатель, за то время, пока телевизионная картинка настраивала себя на свою чёткость и загляденье (каждый кадр жизни по своему эксклюзивен), мобилизовал в себе все свои зрительные силы, а также свой умственный со знаниями потенциал, – я технически мыслящий человек, не без памяти и веры в себя и одного человека, и в общем-то, всё, – и начал свой просмотр лежащей перед ним картинки нового мира, для которого он должен за это временное мгновение разработать и построить свою действующую модель.

И человек со скамейки, тот, кто взялся за свой тест, как и всякий зритель, начал свой просмотр лежащего перед ними мира с центральной его части, которая находится на самом виду, со входа в это монументальное здание «Мер и веса». – А название-то у него определённо знаковое, – рассудил с этого момента наблюдатель, – тебя, а точнее твой счёт, вначале обмеряют взглядом, а затем исходя из его веса и запишут в достойные внимания или презрения люди. А вот эти, точно вершители человеческих судеб. – Сделал примечание наблюдатель, заметив прибытие к отдельному входу люксового автомобиля. Далее нужно было немного подождать человека в современной ливрее, – в строгом костюме, с подвесным на шее бейджиком и само собой в белых перчатках без пылинки на них, – который откроет дверь этого люксового автомобиля, и тогда по очереди из него выйдут один в один похожие друг друга респектабельного вида господа, которых так роднит их презрительный взгляд ко всему этому миру.

И на этом месте можно было бы и оставить этих господ, живущих своим отдельным мирком, – ничего не поделаешь, такая уж несправедливая реальность этого мира, и если у твоих ног лежит целый мир, то ужимисто выглядит твой собственный мир, в котором ты можешь перемещаться и свободно в общении пониматься, – да вот только эти господа никуда не пошли, а остановившись там, на крыльце отдельного, бокового входа, решили поговорить о своём насущном и при этом, глядя не друг на дружку, а в сторону нашего наблюдателя.

Исходя из этого, отчасти удивительного и от другой части невероятного факта, наш наблюдатель счёл, что стал интересен для этих господ и как человек имеющий на всё про всё своё независимое мнение, да и к тому же он испытывал классовую неприязнь к господам, решил, что он просто обязан от воротить от них своё лицо. Мол, пусть знают, что и помимо их есть люди, заслуживающие для себя внимание. Да вот хотя бы вон тот человек труда, трудящегося на ниве экспресс доставки пиццы – наш наблюдатель перевёл свой взгляд на подъехавший и остановившийся на прилегающей к площади парковки фургончик с определяющим его род деятельности названием, откуда начал выбирать привезённое с собой в фургоне, молодой человек в униформе.

– Пожалуй, он здесь выступает как статист. – Решил наш наблюдатель, переведя свой взгляд на гражданку с собачкой, которая и не пойми чего там стоит и ждёт. – Кого-то, да ждёт. – Сделал этот несущественный вывод наблюдатель, после чего поверхностно пробежался по имеющимся в наличие прохожим. Где в первую очередь для себя отдельно отметил парочку сурового вида людей, слоняющихся возле центрального памятника без всякого видимого дела. Так же его заинтересовала средних лет девушка, одиноко сидящая на одной из лавочек, установленных по другую сторону от памятника – она романтично выглядела (она кого-то ожидала и при этом без телефона, что уже замечательно и по своему интригует), вот и показалась этим интересной. Ну и как итог всему осмотру представленных этой картиной мира людей, находящихся в своей относительной статичности, это стоящий к нему спиной человек, задравший свою голову так запредельно вверх, что на него без опасений не посмотришь, и смотрящий в самые небеса, куда упиралось здание этого небоскрёба.

– И кого он там хочет высмотреть? – задался риторическим вопросом наш наблюдатель, переведя свой взгляд на то, что придавало динамику этой картине – тем прохожим, кто ответственно подошёл к такой своей идентификации, и не филонил, стоя на месте, и куда-то, только ему в известное место шёл.

Так одни из них проходили мимо, другие направлялись в здание инвестиционного банка (пора уже озвучить настоящее значение этого здания – такова уж специфика работы тех учреждений, кто поместился под его сводами, они не могут без того. чтобы не набить себе хоть даже так цену – хотя это был не совсем банк, хоть и инвестиционный, а это был некий конгломерат финансовой направленности разного рода компаний, о чьей деятельности и не всегда и в самих компаниях было известно, ну а чтобы в словах не путаться, будем называть этого здание кратко банк – в такого рода зданиях ведь может что угодно храниться, от денег до идей), а были и те, кто с довольным видом выходил из его дверей. Не иначе многомиллионный кредит одобрили (а других здесь и не дают), а может даже уже и дали.

Вон с какой знаковой оболочкой лица идёт человек в клетчатом пиджаке, в одной руке с телефоном, по которому он громко говорит, однозначно себя поздравляя с этим многомиллионным успехом (только так себя и поздравляют – через других людей), – бл**ь, ты не поверишь! Эти дурни мне поверили, одобрили и они, эти миллионы, уже со мной, – а в другой его руке крепко держится кожаный портфель, который он на этих словах прижимает к себе, как самое родное на свете (ну и чтобы ещё не вырвали).

И вот этот человек с телефоном в одной руке и портфелем в другой, больше всех завоевал внимание нашего наблюдателя, хотя бы по тому, что он направлялся в его сторону, а когда он пересёк те границы, которые собой очерчивала та скамейка, на которой своё место занял наш наблюдатель, то не пошёл дальше своей дорогой, а зачем-то там, за спиной нашего наблюдателя, остановился и, переделав его из зрителя в слушателя, начал его информировать насчёт себя и своего мировоззрения.

– Со всей своей ответственностью говорю, суть всякого брака это раздел. – Кого-то там направлял на путь истинный этот самоуверенный человек, и как он говорит, к тому же очень ответственный. – На первых порах, когда новобрачным делить, в общем-то, нечего, – их совместный капитал составляют только общие взгляды друг на друга, – их взгляды обращаются в сторону единственного, что у них сейчас есть, на инструмент, с помощью которого они будут строить эту свою ячейку общества, на права и обязанности, которые они и начинают между собой, не то чтобы делить, а скажем так, распределять. Где сторона более ответственная, – и не нужно объяснять, кто на этой стороне находится, – берёт на себя право заведовать правами, тогда как более безответственная сторона, – сам знаешь кто, – нагружается по полной этой ответственностью за всех и за себя и только посмей против вякнуть. Мигом прослывёшь безответственным человеком, который только об одном и думает, как бы на кого эту свою ответственность спихнуть.

– Интересно объясняет. – Вдруг, но при этом тихо, берёт слово тот, кто слева. С чем не может так же тихо не согласиться его сосед по скамейке. – Пожалуй.

– Мне, кажется, что с ним стоит познакомиться поближе. Как ты думаешь? – спрашивает левосторонний сосед.

– Ничего не имею против. – Следует ответ.

– Тогда я… – сказал сосед слева, приподнявшись было со скамейки, но тут он наталкивается на некую мысль и, вернувшись обратно, спрашивает своего собеседника. – Так что ты всё-таки решил? Всё или ничего, чёт или нечет?

– А разве это неочевидно, раз я здесь. – Следует ответ его ответчика.

– Тогда до встречи. – Говорит левосторонний сосед и, поднявшись со скамейки, идёт вдогонку за тем разговорчивым человеком с телефоном и портфелем.

– Конечно, чёт. А как ещё по-другому, если сегодня чётный день. – Усмехается человек на скамейке, после чего он запихивает анкеты в карман как попало, поднимается с места и держит свой путь прямиков ко входу в банк.

Глава

5

На правах своей юридической ответственности действуют, как карта ляжет, и дальше по своему плану.

Если не вслух, то уж точно про себя и для себя, не раз можно было от себя же услышать заявление о том, что ты, а точнее я, уж точно разумный человек, и уж не глупее окружающих людей. Ну а если в тебе кроме всего этого разумения присутствует свой апломб и амбиции, то ты на этих мыслях не остановишься и пойдёшь так много дальше, насколько далеко простирается твоё самомнение. Где тебя уже и это твоё разумение не всегда устраивает, и ты готов себе даже в данном случае противоречить, если оно будет тебе под ногами мешаться в деле достижения своих поставленных целей.