Исход. Апокалипсис в шляпе, заместо кролика

– А какой смысл и выгода? – вопросом ответил Пятый.

– Пожалуй, есть смысл рассмотреть ваше предложение. – После небольшой вдумчивой паузы, сказал Семирамид Петрович. – И какие у вас планы? – вслед спросил Семирамид Петрович.

– Следовать к своей цели. – Сказал Пятый. – А что насчёт ваших? – спросил Пятый. Семирамид Петрович засовывает в карман пиджака руку и после недолгих поисков вынимает оттуда разместившееся на ладони зёрнышко. На этом моменте каждый из собеседников фиксирует своим взглядом это горчичное зерно и Семирамид Петрович озвучивает поставленную перед ним задачу. – Я должен отыскать, кто он. – Пятый берёт это зёрнышко, приподымает его на свет и, глядя на него, спрашивает. – И как думаете, кто он?

– Кролик, кто ж ещё. – Усмехается в ответ Семирамид Петрович.

– Кролик? – задумчиво посмотрев на Семирамида Петровича, переспросил Пятый.

– Всё верно. – Со всё той же уверенностью говорит Семирамид Петрович.

– И как будем ловить? – спрашивает Пятый.

– Как и прежде, за уши. Они у них вечно откуда-нибудь да торчат. – Переливается довольством Семирамид Петрович.

– Что ж, отыщем. – Соглашается Пятый.

– Тогда начнём с девушки в мотокостюме. – Теперь уже процедил сквозь зубы слова Семирамид Петрович. Пятый внимательно на него посмотрел и сказал:

– Если для тебя это так важно, то почему бы и нет.

На этом стороны этого разговора приходят к пониманию, что на сегодня достаточно сказано слов, и Мафусаил Андреевич вдруг вспоминает, что его ещё где-то очень ждут, и значит, он не имеет право задерживаться в гостях. Семирамид Петрович, как гостеприимный хозяин сожалеет очень о том, что Мафусаил Андреевич ещё не может задержаться у него в гостях, – хоть до утра, а я себе постелю в прихожей, буду так сказать, охранять ваш сон, – и раз так получилось и у Мафусаила Андреевича нет никакой возможности отменить эту ожидаемую его встречу, то он хотя бы проводит его до двери.

Когда же они оказываются в прихожей в том же один на один составе, – Марта где-то во внутренних помещениях квартиры под задержалась, – то Мафусаил Андреевич, используя этот момент с задержкой Марты, наклонился в сторону Семирамида Петровича и принялся ему чуть ли не нашептывать очень странную и удивившую Семирамида Петровича вещь.

– Знайте, Семирамид Петрович, человек уж очень падкое на выгоду существо, и как результат всего этого, его можно убедить в чём угодно. И если он посчитает, что ему выгодно быть другим человеком сегодня, то он непременно примет эту для себя реальность. И какая из жизней будет считаться иллюзорной, то ни смотря на наличие с каждой стороны достаточных оснований утверждать, что именно эта сторона есть настоящая реальность, это ещё совсем не ясно, так как всё это, по его мнению, ещё не является достаточным доказательством, чтобы делать такие выводы.

А вот что его к этому может подвинуть, то это мы и постараемся решить. А для этого нужно создать свои базовые условия, – две семьи, две жизни и всякое другое, – и исходя из них действовать. Ну а спросите, – обращается к Семирамиду Петровичу с удивившей его уверенностью и утверждением Мафусаил Андреевич, уставившись в него взглядом, – как перейти к данной данности, то отвечу. Через стрессовую ситуацию. – На этом месте Мафусаил Андреевич замолкает, не сводя своего пристального взгляда с Семирамида Петровича, огорошенного всем услышанным. После чего он говорит: «Передайте Марте, что я целую её ручки», и быстро на выход в дверь.

А Семирамид Петрович, ничего не понимая из сейчас случившегося, с упором на дверь смотрит на неё в полнейшем умственном ступоре и ничего не сообразит. – И к чему, и зачем он это мне сказал? – А тут ещё появляется Марта и чуть ли не расстроенно спрашивает его. – А что, Мафусаил Андреевич уже ушёл?

– Ушёл. – Бурчит в ответ Семирамид Петрович, насупившись.

– И ничего не передал мне перед уходом? – да как смеет Марта задаваться такими вопросами перед Семирамидом Петровичем, если она ещё не забыла, её мужем, и настаивать на их ответе.

– Я ему передам. – Злобно проскрежетал зубами Семирамид Петрович, всё же удержав в себе и не выпустив на волю эти слова, вспомнив, что просил передать этот ловкий Мафусаил Андреевич. – Ручки значит, Марте поцеловать посредством меня вознамерился. – Всё в Семирамиде Петровиче перекосилось от представлений осуществления в реальности пожеланий этого наглеца Мафусаила Андреевича, явно действующего в связке с Ноем.

– Хотят задурить мне голову, чтобы…Пока не знаю для чего, но узнаю. – К этому далеко идущему выводу пришёл в итоге рассмотрения ручек Марты Семирамид Петрович, не забыв при этом заметить, что он никогда ручек Марты не целовал, – и с какой это стати, чай не его высокопревосходительство, чтобы брать на себя такую ответственность, да и вирус так и напрашивается тебя заразить, – и если он даже на такой шаг к её рукам настроится, то вообще не будет понят Мартой, а если она и удосужится его понять хотя бы частично, то решит, что он сбрендил и сошёл с ума.

И на этом моменте, Семирамида Петровича к его потрясению озарило откровение. – А это идея. – Восторгнулся про себя Семирамид Петрович, и еле себя сдерживая оттого, чтобы не поделиться с пришедшей только что ему в голову мыслью с самим собой, вслух сказал другое. – Нет. – Сухо ответил Марте Семирамид Петрович.

Марта же, фыркнув в ответ в его сторону, покидает пределы прихожей, а Семирамид Петрович, оставшись один, может теперь, как следует, обдумать то, что ему только что в голову пришло.

– Свести с ума меня не плохая идея. – С безумной улыбкой на устах рассудил Семирамид Петрович. – И надо отдать им должное, он нащупали самое больное моё место. Но только они не учли одного. – Здесь следует пауза, во время которой Семирамид Петрович, скорей всего, осматривает эту неучтённость своих незримых врагов. После чего, понизив голос до низких частот, тихо проговаривает. – Того, что я их опережу. – И на этом всё, Марта из гостиной его требовательно зовёт: «И долго ещё ты там собираешься стоять?!».

– Сейчас! – орёт в ответ Семирамид Петрович, загадочно улыбаясь и тихо проговаривая. – Конечно, не сейчас, а тебе и не дано будет узнать, когда я к тебе приду, а когда не я.

Глава

3

Бойся заговаривать с людьми прилюдно болтающими ногами, сидя на лавочке, установленной на площади, прилегающей к твоему месту работы, строго напротив этого, устремлённого в самые небеса высотного здания.

– Милейший, – как-то так, очень странно и необычно для этих мест и для твоего слуха, завладевают вниманием эти болтающиеся без дела и болтающие с кем попало люди, неидентифицируемой наружности и интеллекта, удивляя и в тоже время озадачивая тех, к кому они, а в данном частном случае, к вышедшему из дверей этого высотного здания человеку в строгом костюме, с виду не подразумевающего никаких вольностей ни в чём (но это не отменяет факта быть подловленным на неожиданности), обращаются. И этот строгий человек без вольностей в своём интеллектуальном имидже, сбитый с ходу и глубоко серьёзной мысли этим к себе обращением неизвестного, делает остановку, с укором смотрит на этого типа, сумевшего зацепить его внимание, и делает ему дельное замечание.

– Кто так нынче говорит, – покачивая головой, говорит этот серьёзный человек, – да никто.

– Вы сами себе противоречите. Я ведь к вам именно так обращаюсь. – Парирует неизвестный. Серьёзный человек без вольностей во всём себе, легко бы мог заметить этому типу, что это не так, но на это потребуется затратить лишнее время, которое у него всё на пересчёт и серьёзный человек напрямую спрашивает этого типа. – Я слушаю. – Ну а тот ожидаемо, начал уходить от прямого разговора.

– А услышать готовы? – посмотрев на серьёзного человека исподлобья, с хитростью во взгляде, спросил незнакомец. И серьёзный человек при костюме с иголочки и статусным чемоданчиком из светлой кожи в руках, имел все основания оставить без ответа этот вопрос незнакомца, как неконструктивный и тратящий его драгоценное время, но он сам, не зная почему, не обдал того презрительным взглядом и не удалился, на что имел полнейшее право, как ответственный гражданин и налогоплательщик, а он ответно задал вопрос. – Вы это о чём?

На что этот человек со скамейки, откидывается на спинку скамейки и, кивнув в сторону высотного здания, из которого только что вышел его собеседник, строгий человек, говорит. – Говорят, что обитатели этих столпов государственного строения, глухи к просьбам насущного и голосу сердца.

– Что насчёт просьб, то каждый случай индивидуален, а вот по поводу голоса сердца…– Серьёзный человек на этом месте задумывается, затем хмыкает: «Хм. Не знаю», и подытоживает свои размышления. – Вполне вероятно. А, что? – спрашивает незнакомца серьёзный человек.

– Если так, то тогда хочу обратиться к вашему разуму. – Говорит незнакомец.

– Слушаю. – Кратко отвечает серьёзный человек.

– Как думаете, – наклонившись в сторону серьёзного человека, заговорил неизвестный, – кому из нас, мне, постороннему человеку, а если точнее, человеку с улицы, или вам, человеку, явно имеющему доступ к высшим секретам, скорей откроются хранилища этого банка.

– Странный вопрос. – Ответил серьёзный человек, почему-то не принявшийся опасаться этого неожиданного на такие вопросы человека.

– Не для человека с дыркой в кармане. – Отвечает неизвестный, вывернув в качестве демонстрации свой карман брюк.

– Пожалуй, соглашусь. – Даёт ответ серьёзный человек, внимательно глядя на вывернутый карман незнакомца, где, между прочим, и этого серьёзный человек не заметить не мог, не было никакой дырки.

– И что интересно, – удерживая в руках вывернутый карман, пускается в рассуждения незнакомец, – этот вопрос почему-то больше волнует меня, человека с дыркой в кармане, так невозможно далеко находящегося от этого хранилища средств, столь необходимых мне для поправки этого моего незавидного положения, тогда как вас, человека так близко находящегося к осуществлению своей мечты, в шаге от дверей хранилища банка, этот вопрос почему-то совсем не тревожит. – Здесь серьёзный человек хотел заметить незнакомцу о … Но не успел, так как тот заговорил снова и своим добавлением вогнал серьёзного человека в тревожное состояние духа, чуть ли не в озноб.

– И так до самого последнего момента, – заговорил незнакомец, – он в шаговой доступности ходит день ото дня от этой своей затаённой в самой глубине тайников души мечты, пока его не отодвигают подальше от хранилища мечты, переведя на более низкий этаж. Где он тут же начинает, мучаясь, думать о своих неиспользованных возможностях и кусать свои локти, которые также, как и хранилище близко, а до них всё равно не дотянешься. Всё так? – обращается с вопросом к серьёзному человеку незнакомец. А серьёзный человек даже несколько опешил, услышав такие пессимистично-перспективные на свой счёт слова со стороны этого человека с улицы.

Ну а почему он так настороженно отнёсся к этим словам незнакомца, то тут надо понимать характер его профессиональной деятельности, построенной не только на одной аналитике финансовых движений на рынках, а большая часть его финансового прогнозирования (серьёзный человек, как понимается, занимал должность финансового аналитика) строилась на инсайдах. Так что вполне понятна такая его всполошенная реакция на это сообщение незнакомца, так умело завуалированного под внутренний инсайд. – Меня хотят свалить! Но кто?! – внутренне, без внешнего выражения, всполошился серьёзный человек, принявшись судорожно соображать и выискивать в памяти тех, кто метит на его место, и кто уже начал предпринимать для этого действенные шаги. И уже через несколько секунд умственного времени серьёзного человека, эти контрпродуктивные люди были им найдены и выделены в отдельную памятливую ячейку, чтобы их оттуда вскоре вытащить и расправиться.

А сейчас серьёзный человек вида не показывает, что его слова незнакомца заинтересовали, он их вообще не понял, как надо. И он сообразно этому своему непонимающему виду даёт ответ. – Я не понимаю, о чём вы ведёте речь.

– Это потому, что я обращаюсь к сердцу, – незнакомец опять берётся за свои странные разговоры, – Поговорите и вы с ним, спросите его, что ему на самом деле нужно, – уж точно не сухая статистика цифр, – и если найдёте для себя ответ, то я … – на этом месте незнакомец себя обрывает, чтобы посмотреть на свои ручные часы (серьёзный человек в свою очередь успевает заметить фешенебельность его часов), после чего он досказывает, что хотел сказать. – По нечётным дням (такой у меня бзик, через встречу ставлю мат нечету), в полдень, я здесь на скамейке строю планы на будущее для себя и недовольных своим настоящим людей.

– Как это? – явно заинтересовавшись, спрашивает серьёзный человек. На что незнакомец окидывает взглядом сомнения серьёзного человека и делает на его счёт свой вывод. – Вы ещё не готовы. Да и вы ещё не поговорили со своим сердцем. И по вас видно, что вас полностью устраивает сложившееся положение вещей вокруг вас. – Здесь незнакомец вдруг отвлекается в сторону, куда вслед смотрит и серьёзный человек, где он видит, идущую со стороны всё того же здания эффектную блондинку (почему именно блондинка, и нет ли в этом дискриминации не блондинок, то даже не знаю, что сказать, когда это так и было, хоть и выглядит слишком стереотипно). И только серьёзный человек зафиксировал её своим взглядом, как со стороны незнакомца звучит: «А вот её не устраивает», и не успевает он повернуться обратно, как перед ним во весь рост появляется незнакомец, который кидает ему: «До скорой встречи!», и теперь серьёзному человеку только его спина видна, двигающаяся в сторону этой блондинки.

– Как это понимать до скорой встречи. Не просто до встречи, а именно до скорой. Что за самонадеянность! – возмутился про себя серьёзный человек, глядя ему в спину и, бесконтрольно, то есть используя одни ноги, – что за ним до сегодняшнего дня не замечалось и ему вообще было не свойственно, – выдвинулся в обратную сторону, откуда он до этого момента встречи с этим странным незнакомцем шёл (назад в это монументальное здание).

Но серьёзный человек ничего этого за собой не замечает, он полностью поглощён наблюдением за этим незнакомцем, идущим, как ему видится, в обволоке какой-то удивительной дымки, отчего его шаг кажется летучим, как будто он и не вступает на землю, а по ней плывёт. А вот куда он направляет свой ход, тоже видится серьёзному человеку в некой фокусированности его взгляда в виде оптического прицела, и прицел этот направлен прямиком в ту вышедшую из этого высотного здания девушку, которая идёт перпендикулярным этому незнакомцу курсом, по одной из дорожек, ведущих из всё того же здания, которая скоро должна войти в своё пересечение с тем путём, который держит незнакомец, и как видится серьёзному человеку, то они точно не смогут разойтись и обязательно на этом пересечении многих дорог встретятся.

Что так и произошло вскоре, а вот было это запланировано кем-то из заинтересованных в этой встрече лиц (незнакомец двигаясь ускоренным шагом, вполне мог бы быть бенефициаром этой встречи) или же пути господни неисповедимы и всему виной случай, не столь важно, когда для каждого участника этой неожиданной встречи, она не показалась неудобной и лишней. Что можно было чисто визуальным путём увидеть, как это увидел серьёзный человек, на этом моменте остановившись и, застыв в своём внимании к происходящему там, на площадке у концептуальной скульптуры, установленной в центре этой площади, прилегающей к этому высотному зданию (пора бы уже его как-то охарактеризовать – пусть будет «мер и весов», значительно и внушающе звучит).

А увидел он такого рода случайную встречу, со столь удивительно выглядящей неожиданностью, со своей неловкостью, где в качестве оправдания используется кивание в сторону своей неуклюжести и рассеянности, и взглядами исподлобья, в которой участники всей этой, только на первый неискушённый взгляд неожиданности, начинают подозревать его величество случай в своей преднамеренности и вполне возможно, что неслучайности (всё с планировал и в проекте предначертал), что сразу и не сообразишь, что тут такое произошло и кто кого тут обманывает.

Правда, серьёзный человек в этом рассматриваемом им вопросе, в отличие от этой столкнувшейся парочки, прямолинеен и не использует сантиментов, так что он прекрасно видит, кто кого тут обманывает – все одновременно друг друга и в первую очередь его. И если насчёт своего друг друга, серьёзный человек ничего не имеет против и даже понимает с чем это может связано (с исковыми претензиями друг к другу: это он налетел на меня, чтобы значит, сами понимаете; ничего подобного, это она совра…простите ваша честь, сократила своим видом мой путь и мне ничего не оставалось, как налететь на этот риф), то он-то тут причём.