Последнее искушение свободой

– А Форды-то почему?

– Выйди на улицу и посмотри, вокруг одни «Форды», – с каким-то торжеством ответил Петерс.

Парню же только и оставалось, что вспомнить первую букву алфавита, что он и продемонстрировал, гортанно ответив:

– А… Ну ты, всё. Тогда, давай, пошли.

Поторопив товарища, Петерс вместе с ним скрылся за дверями раздевалки. А я ведь даже не задумывался, что мои сослуживцы помимо работы могут иметь какие-то свои увлечения и заботы. Вон Петерс, видимо, в определённых кругах слывёт знатоком машин. Да и у любого другого, наверняка, есть свои личные, не связанные с профессиональной деятельностью интересы. Вот только я с этим пока что ещё не определился. Хотя… Лиза – чем не увлечение, требующее от меня предметного изучения, к чему я прямо сейчас и приступлю. И я, полный решимости рассмотреть со всех сторон предмет моего увлечения, твёрдым шагом направился в спортивный зал.

– А вы ничего, – встретил меня голос Лизы.

Она оказалась весьма скорая на переодевание и, ожидая меня, уже находилась в зале для занятий. Я со своей стороны не собирался ей спускать это «ничего», и со своей стороны веско ей заметил, что она – тоже ничего. Затем приблизился к ней вплотную и, демонстративно обнюхав её, задал свой провокационный вопрос:

– Я что-то не пойму… А что за аромат идёт от вас?

– А что, вам разве не нравится? – вопросом на вопрос отвечает она.

– Да я всего лишь опасаюсь за окружающих, ведь исходящий от вас аромат, может запросто вскружить окружающим голову. А ведь люди здесь все активно дышащие – а вы тем самым вводите их в заблуждение, что чревато различными последствиями.

Лиза же ещё шире улыбнулась и, сказав: «Я же не жалуюсь на исходящий от вас тестостерон. Так что хватит откладывать неизбежное. Пойдём на дорожку, нечего мне тут морочить голову», – увлекла меня туда, где стояли эти молчаливые свидетели твоей беготни, так заботливо крутящиеся под твоими ногами барабаны, которые, в свою очередь, приводили в движение дорожку, и ты, мчась по ней, стремился к своей мечте стать подтянутым и здоровым, ну или хотя бы убежать от ССЗ.

– Так, что тут здесь, – забравшись на одну из них, пытался разобраться я.

– А ты что, разве в первый раз тут? – спросила меня Лиза.

– Да я просто предпочитаю всё натуральное, вот и не было времени ознакомиться с техникой, – без заминки ответил я. «Когда же ты это бегал?», – не удержалась моя поборница правды – Критичность. «Я бы тебе ответил, но Лиза уже включила дорожку, и я не успеваю делать два дела за раз, так что – отстань!», – вступился Адвокат. Но пока ещё скорость не набралась, крикнул напоследок: «А говоря про натуральное, я имел в виду, не обязательно бег-г-г», – но увеличившая скорость дорожка, унесла эти последние слова вглубь организма.

– Не слишком быстро? – поинтересовалась Лиза у меня, настраивая дорожку.

– Да нет, в самый раз, – улыбаясь, заверил я её, но внутри себя стиснув зубы, проскрипел: «Вот разбежался, можно было бы и потише».

Лиза же, заняв соседнюю дорожку, присоединилась к моей беговой работе. Несмотря на фоновую музыку, звучащую в зале, она почему-то принесла с собой своё музыкальное сопровождение и, надев наушники, отвлекшись от окружающего, приступила к бегу. Но сейчас для меня это даже было кстати – я мог спокойно, без лишних ушей понаблюдать за окружающими. А на что посмотреть – здесь уж точно было! «Вот оно как… А Лиза, значит, уже всё, не в счёт», – приноровившись к бегу, вновь вставила своё слово Критичность. «Это всего лишь аналитические заметки, ведь должен же он иметь представление об этом досуговом месте, занимающим немалое место в жизни человека. Да и к тому же имеющее немаловажное значение для его здоровья», – вмешался Адвокат. «Ну-ну…», – ядовито ответила Критичность. «А нечего так реагировать. Ведь необходимо же оглядеться в незнакомом месте, выяснить правильный местный подход к штанге и тренажерам. Рассмотреть внутренние правила этикета и приличий», – отчитал Критичность Адвокат. «Вот и нечего пялиться на ту, делающую приседания, даму в полу бикини», – не сдавалась Критичность. «А какая разница, кто приседает, если мне надо выяснить технику приседания», – пытался контр аргументировать Адвокат.

– Але, – вдруг я услышал голос Лизы, который и стал тем решающим фактором, приведшим меня к падению с дорожки.

Вызванная им (голосом Лизы) неожиданность, расстроила слаженность работы моего организма, в результате чего мой мозг потерял контроль за движением моих ног, которые заплутали и, вследствие чего, сбившись в кучу, послали весь мой организм по направлению движения дорожки, то есть – вон с неё. Если мои ноги и нижняя часть тела оказались вне бегового тренажера, то моё лицо было вынуждено познать радость близости с той частью дорожки, где ещё недавно ступала нога человека. И только быстрая реакция моих рук, сумевших взять инициативу на себя, а именно: упереться об боковины дорожки – не привела к более плачевным результатам. Но всё же я не сразу упал, а сумел ей жестко ответить: «А-а-а». Немного справившись с напастью, я с побитым видом приподнялся с места моего падения. Лиза же к тому времени соскочила с тренажера и, подбежав ко мне, пыталась мне помочь.

– Я ведь просто тебя решила окликнуть, и даже не могла представить, что такое может произойти, – оправдывалась она.

Но я, делая вид, что ничего страшного не произошло, после её слов: «Вот видишь, уже первому вскружила голову, и он пал к моим ногам», – решился продолжить, только уже на другом, более устойчиво-предсказуемом тренажере. Лиза же, поначалу суетившаяся вокруг меня, после моих заверений, что всё в порядке, успокоилась и предложила мне более спокойный предмет – штангу.

– Штанга, так штанга, – с вызовом этой штанге ответил я.

– А чего ты зазевался-то? – спросила меня Лиза.

– Да так… Ладно, меня штанга ждёт, – ушёл я от ответа.

Увидев этот новый для себя предмет, я, честно сказать, не знал – с какой стороны к нему подойти. Штанга находилась на стойке для жима и предназначалась для поднятия этим способом. Я с серьезным видом подошёл к ней, взялся руками за гриф, а сам, тем временем, краем глаза наблюдал, что делают в подобном случае другие железо-толкатели. И надо заметить, здесь тоже были свои религиозные деятели, построившие свою религию на культе тела. Их нельзя было не заметить, а разойтись в узком коридоре – и вовсе было затруднительно.

Широкие плечи, закатанные в рукава «банки», мощный стан и кубики на прессе, говорящие о фундаментализме их носителя, а также ко всему этому взгляд, говорящий сам за себя, не поставят тебя в тупик его понимания, но а если всё же поставят – то ты вскоре несомненно поймёшь, что это за фанатик перед тобой. Попробуй поспорить с ним, и не сомневайся – он даст тебе свою проповедь. Их религиозный обряд включает в себя много подходные ступени работы с различными отдельными тренажерами, и это всё – для достижения нужного роста их самосознания, при виде роста их массы тела. Добившись массы тела, они уже принимаются за отточку своего учения, вырабатывая рельефность тела. Это дело нелёгкое, им приходится прибегать к различным методам самоограничения, в том числе и к сушке, что требует от них огромной силы воли, которая, благодаря их верованию, помогает им в своём нелёгком деле.

Я же, изучив краткий курс жима штанги, накинул на гриф пару блинов. Пока Лиза находилась там, в другом конце зала – я не собирался из себя корчить атлета. И вот я на скамейке, протянул к верху руки, чтобы удобнее взять гриф для жима штанги. Я срываю штангу с поддерживающих устройств и… Боже мой: «Сколько же она весит, мама!», – стонет мой внутренний голос. И перед моими глазами – уже не гриф штанги, а мне видится, что злой грифон уставился прямо на меня и ждёт, когда мои глаза окончательно выскользнут из орбит, за которые они уже слегка вылезли. Я не отпускаю штангу, а держу руки прямо, думая, что если я их опущу, то тогда уж точно никогда не смогу их поднять. Но весовая статичность штанги требует от меня динамики, и у меня есть только два выхода: первый – провальный, и второй – рискованный, сопряжённый с опасностями.

Что ж, раздумывать времени нет, с каждой секундой тяжесть штанги увеличивается, мои же силы только уменьшаются, таковы вероятностные законы физики, привязанные к человеческому фактору. И вот я рву штангу, и она, делая 5-ти градусный угол, присаживается на то место, где до этого находилась. Я же со вздохом облегчения присаживаюсь на скамью, оглядываюсь по сторонам и, видя, что мой подвиг остался без внимания, вальяжно встаю с места и, подходя к штанге, чтобы освободить её от блинов, со словами: «Ничего, в следующий раз», – убираюсь прочь, подальше от неё. Вернув блины назад, я решаю подойти к Лизе, но мой путь к ней лежит сквозь ровный строй усердно занимающихся спортсменок. А я же не имею права оставить без внимания окружающее – кто знает, где эти знания могут мне пригодиться (особенно на счёт этой дамы, в розовом комбинезоне, так грациозно тянущей к себе штангу).

– А вы не заблудились? – вновь неожиданно для себя, слышу я голос Лизы.

Так как анализ правильности работы со штангой той девушки в розовом, требовал от меня тщательного наблюдения за ней, то я, следуя прямым курсом, в тоже время слегка менял угол поворота моей головы в сторону объекта моего исследования. И видимо я слишком далеко зашёл в своих научных изысканиях, когда, не заметив Лизу, прошёл мимо неё.

– Да так и шею можно свернуть, – добавила она, когда я остановился.

– Разминаю шею после падения, – попытался оправдаться я, взявшись за неё рукой.

– Да-да, конечно, – поверила уж Лиза.

– Знаешь, что-то мне кажется, что сегодня не мой день. Я, пожалуй, всё, – высказал я своё намерение закончить тренировку.

– А я вот, ещё только разогреваюсь, – ответила Лиза.

– И что делать? – спросил я.

– Ладно, иди и жди меня в холле в кафе, и смотри там… Шею не разминай. – Сказала Лиза.

– Не беспокойся, – сказав, я двинулся к выходу.

– Конечно, – не преминула ответить Лиза, считавшая, что последнее слово всегда должно оставаться за ней.

Я же приняв душ, и переодевшись, уже минут через десять сидел в местном кафе при фитнесс-центре, ассортимент которого был представлен в соответствии со спецификой тех сеней, под которым оно находилось. Так что мне особо выбирать было не из чего, и я, дабы своим пустым сидением не отвлекать бармена, заказал для себя молочный коктейль. Вот так посиживая и изредка втягивая через трубочку в себя коктейль, я провёл время, ожидая Лизу. Но вот она, раскрасневшаяся, выходит и бухается рядом со мной. Затем осматривается и говорит:

– Возьми у бармена ещё трубочку.

– Зачем, – спрашиваю я.

– Как зачем? Буду пить с тобой коктейль, – выдыхает она.

– Так может тебе заказать другой? – предлагаю я.

– Вот ещё! По этикету, влюбленным положено пить из одного стакана. Так что иди и не нарушай традиции, – строго сказала Лиза.

Когда же я принёс трубочку и протянул ей, то она, не сводя с меня глаз, взяла её и, продолжая смотреть на меня, опустила трубочку в коктейль и принялась его пить. А что же я? А я последовал её примеру и, не в свою очередь, не сводя с неё глаз, сел и тоже принялся пить коктейль. Так мы сидели и, не сводя взгляда друг с друга, пили коктейль. Когда же он закончился, Лиза привстала и, наклоняясь в мою сторону, упёрлась своим лбом об мой, и только лишь наш обоюдный смех завершил этот сеанс вглядывания друг в друга исподлобья. Просмеявшись, Лиза спросила:

– Ну что, чем займёмся?

– Может, в кино сходим? – предложил я.

– В кино, – как-то без энтузиазма сказала Лиза, – А что идёт.

– Ну, вроде «седьмой агент», – ответил я.