Последнее искушение свободой

– Вот, чёрт! – реагирую я на взявшуюся из ниоткуда изжогу.

– Что случилось? – интересуется Мисс.

– Да, изжога, – отвечаю я.

– Постой, у меня есть «Ренни», – доставая из сумки таблетки, говорит Мисс. Я же беру их и, глотая, запиваю купленной мною водой.

– Вот чёрт, опять эта химия, – возмущается Мурзик.

– А мне нравится, – блаженствуя, мурлычет Котофей.

– Ну, а если у меня живот вспучит – ты первым утром об этом узнаешь, – грозит мне лапой возмущённый Мурзик, и падает рядом с Котофеем на пол.

Получив успокоение, я вновь, прокручиваю события сегодняшнего дня. Вот я, уже с утра следуя на работу, знаю, что сегодня мы должны вылететь с Мисс, значит на очень не простой разговор с Лизой, откладывать время уже не было. Так что моё настроение было само собой не в лучшем виде. Вылет был запланирован на одиннадцать часов дня, так что я должен был появиться на работе, разве что для того, чтобы захватить Мисс, у которой были какие-то свои дела, и уже затем с ней ехать в аэропорт. Но ведь как бывает в жизни: когда есть для этого время – ты почему-то не готов к этому. Ну а сейчас, ты вроде бы собрался и готов проявить своё красноречие, но как оказывается – для этого времени уже нет.

Прибыв на работу, я обнаружил, что весь коллектив собрался в холле, и перед ними уже разглагольствует Мисс. Я не стал останавливаться и сразу пошёл к себе, хотя мне и следовало присоединиться ко всем. Но не успел я зайти, как следом за мной вошла Мисс.

– А чего это вы нас игнорируете? – с какой-то лёгкостью спросила она.

– Так ведь собираться надо. Боюсь, не успею, – аргументировал я.

– Хорошо, давай через пять минут. Жду у себя – и едем, – ответила она, собираясь к себе.

– Так ещё рано, – выразил я свою тревогу. (Я ещё хотел объясниться с Лизой).

– Нам ещё надо по пути заехать в пару мест. Так что времени нет. Давай, поторапливайся, – выходя, сказала она.

Ну, а что я? А я вместо того, чтобы идти к Лизе, хватаюсь за придуманную мною уловку и, с решением всё потом объяснить ей по телефону, сбегаю из офиса. И ведь я не остался незамеченным при этом бегстве. Зайдя к Мисс, и взвалив на себя её сумки, мы не могли не пройти мимо стойки администратора, где и находилась Лиза. И я думаю, что не надо говорить, что в тот момент, когда она нас увидела, то она всё поняла.

Её взгляд, по мере осознания случившегося, преобразовывался: так на смену первоначальному удивлению: «А куда он с ней собрался, и зачем ему сумки?», – пришёл взгляд непонимающий, вопрошающий: «Почему же?». Лучше бы она раскричалась. Что на смену этому взгляду пришло дальше – я уже не видел. Да мне и не надо было это видеть – предо мной и так всю дорогу стоял этот взгляд, немой, укоряющий, вопрошающий меня: «Почему?!!».

Вот и сейчас я, стоя в аэропорту, задаю себе тот же самый вопрос: «Почему?». Ну ладно – промолчал я, не говоря ей об этом неделю, но сегодня с утра ведь мог бы её встретить пораньше и всё объяснить, или… хотя бы ей позвонить. Точно, надо будет ей позвонить. Но нет, не хочу при Мисс. «Лучше уже по прибытию на место ей и позвоню», –решил я, проклиная свою робость. «А я гово…», – попыталась посыпать соль на рану Критичность. «Да заткнись ты уже!», – не очень дипломатично ответил сам ответчик, без всяких адвокатов. И ведь стоило мне принять решение непременно ей позвонить по прибытию, как я снова обрёл присутствие духа. А как только объявили нашу посадку на самолёт, то от моей неуверенности не осталось и следа.

Но, боже мой! Я, как оказывается, за всеми этими недельными переживаниями, совсем забыл про самолёт. Про то, что мне предстоит подниматься на нём в воздух. И вот только сейчас, подойдя к трапу, я осознал это, и, как реакция на это, я внезапно ощутил острую волнительность. Неужели я испугался полёта? Пожалуй, что так. Ну, а чего тебе бояться, ты же, как будто, в курсе тех заоблачных дел. Я-то в курсе, да вот только моё человеческое «я», не хочет меня слушать, и из чувства самосохранения смотрит на всё с опаской.

– А чего вы стоите и не идёте? – подтолкнула меня Мисс. – Неужели боитесь?

Но разве мужское человеческое «я» признается в этом, и оно, из того же чувства самосохранения, бравурно отвечает:

– Да вот, решил пропустить вас вперёд, у меня всё равно место у прохода.

– Ну тогда, ладно. – Проследовав мимо меня, сказала Мисс.

Им-то, начальству, неплохо будет лететь на vip-местах. Нам же, рядовым сотрудникам, достались места попроще, но для меня это не важно и даже скорее будет способствовать полёту. Я вообще люблю общественный транспорт. В нём можно многое для себя почерпнуть (в плане духовного наблюдения). Хотя и существует обратная опасность – кто-то, в свою очередь, захочет что-нибудь у тебя из кармана почерпнуть (в плане материального приобретения).

И ведь если посмотреть на всех нас, собравшихся здесь в одном месте: разных возрастов, полов, национальностей, имеющих свои индивидуальные взгляды на жизнь – можно сделать вывод, что нас объединило пока только одно, а именно: необходимость лететь в одну точку назначения. И не важно, по каким личным обстоятельствам мы летим туда, и что заставило нас это сделать – важно другое. Мы все, живущие в разных точках мира, рождённые в разное время и местах, вдруг взяли и встретились здесь в одном самолете.

Но почему? Какие тайные замыслы на этот счёт имелись у того, кто плетёт нити жизни, со своими узелками встреч и нитями разъединения? И у меня при этом всегда вкрадывалось желание узнать, а нет ли тут какого-то скрытого предопределения будущего? А может, кроме одной общности самолета и необходимости лететь на нём, есть ещё одна общая идея, которая объединяет эту сотню так непохожих друг на друга людей. И может, решив этот вопрос, мы можем подойти к ответу на уже другой, более глобальный вопрос – почему в данный отрезок времени, появились на свет именно те люди, которые и представляют твоих современников. Почему именно сейчас, когда для твоей страны потребовался сильный лидер – он тут же нашёлся среди появившихся на свет? И ведь он не мог не найтись, если только это не было предопределено общей стратегией развития человечества, определяющей выживаемость последнего. Или, может быть, каждый человек в отдельности – есть, сам по себе, отдельный нейрон огромного вселенского мозга, и этот мозг, чувствуя недостаточность в какой-то части своей вселенности, посылает функциональный сигнал в ту часть организма, где произошел сбой, и он с помощью ответственных нейронов и налаживает работу данной части мирового организма.

Кто знает это, разве что – Он? Но если насчёт глобальных планов всевышнего можно только строить религии, то моя частная общность людей, собравшихся в одно время и в одном месте, требует от меня некоторого предполагаемого разбора полётов. И если пункт отправки (как и пункт прибытия), не имеют особого значения, то, что же мы можем почерпнуть для себя в этой часовой встрече? Ведь любая встреча, хоть и мимолетная, так или иначе, отражается на тебе. Вот посмотришь вокруг себя, и перед тобой предстает рядовая картина: кто-то уткнулся в гаджет, другой уже погрузился в дрёму, там, в хвосте самолета, мамаша пытается успокоить ребенка… Да мало ли кто чем занят! Ведь если рейс пройдёт без каких-то происшествий, то мы даже не вспомним лиц тех, с кем суждено было нам встретиться в полете, да и наверняка сам полёт со временем выпадет из нашей памяти.

Так что же, всё это было случайно, и мы всего лишь попутчики в этом мире? Может и так, но мне кажется, что во время полёта, мы все, вдыхая из одного источника и, выдыхая углеокись, содержащую в себе частички твоего «я», через этот энергетический механизм обменялись той, ещё не познанной для нас энергетикой. Самолеты, по моему разумению, служат не только, как перевозчики – они играют роль обменных «хабов», через которые происходит перераспределение энергии, а также обмен необходимой информацией.

– Вы что-нибудь пить будете? – подойдя ко мне, спросила проводница.

– Стакан томатного сока, – попросил я и, получив сок, после небольшого глотка, поставил его перед собой.

Ну, а как насчёт тех жутких авиакатастроф? Неужели и в этом существует своя тайная подоплёка? С какой стати, и на основании чего, вверху принимают такие решения? Не могут же они, все эти сто десять человек, только просто послужить в руках всевышнего орудием для достижения его других целей? Но если это так, и век их решено было прервать, то, что их всех ожидает там, в комитете решений?

Ну вот, опять о катастрофах подумал… Но разве кто-нибудь из летящих (кроме той малышки) хоть раз в самолете об этом не думал: Вот, то-то же! А вот уже и общее нашлось. Интересно, что если взять и представить, что мы, допустим (как в сериале «Последний герой»), все оказываемся на необитаемом острове. Нет, лучше предложить более экстремальный вариант: все мы, находящиеся здесь по решению творца, оказываемся последними выжившими на Земле. Интересно, как бы сложилась наша жизнь? Что-то мне подсказывает, что для многих – это испытание было бы не из лёгких, а для некоторых – даже и смертельным.

Но почему же так? Как только оставляешь человека одного, наедине с самим собой, то сразу же картина будущего рисуется в одних чёрных красках. А может всё будет не так, и мы, ещё не зная того, что оказались единственными разумными существами в этом мире, объединив свои общие усилия, сначала обустроим свою жизнь, а, уже наладив её, попытаемся отыскать в бесконечном мире и других разумных существ.

«В общем-то неплохо звучит, но ты забыл детализировать процесс», – вмешался бы в беседу незримый Денница, продолжая: «Посмотри и оцени качественный состав пассажиров». «И что же?», – спросил бы я его.

«Так мужское население превалирует над женским. И как ты думаешь, такой порядок вещей устроил бы тех, кто остался бы ни с чем? Ну, а право сильнейшего, разве бы оно вновь не расцвело во всей своей красе? Борьба за власть, борьба за обладание лучшим куском, да и мало ли ещё за что – вот что я вижу. Ну, и последнее: в том месте, где посеяны крупицы несправедливости – там мира не жди!», – резюмировал он.

«Тебе бы только внести смуту и раздор. Не мешай, всё же – это мои размышления!», – про себя проговорил я и, взяв стаканчик, попытался отпить из него, но, к моему удивлению, он оказался пустым. «Странно…», – вслух сказал я, посмотрев на соседа, но он никак не реагировал, он вообще никак не реагировал на окружающее, погрузившись в тяжелый алкогольный сон. «Может я сам выпил, задумавшись?», – попробовал я объяснить случившееся. «А может этот алкоиспаритель хлебнул, не заметив?». Всё же, наверное, нет. Но ему бы я не позавидовал в нашем общем будущем. «Вот и твой ответ на безоблачное будущее человечества», – вновь проговорило у меня в голове. Хватит, я больше не собираясь слушать кого бы то ни было. И я, надев наушники, тяжелой музыкой заглушил все посторонние шумы.

Лёгкий толчок рукой, вывел меня из короткого сна, в который я всё-таки погрузился. Стюардесса, попытавшаяся завладеть моим вниманием, но не достигнув ощутимых результатов с помощью слов, за не имением другого способа, прибегнула к осязательному контакту, что и вывело меня из временного безсознанья. Что касается моего соседа, то стюардессе с ним пришлось изрядно повозиться. Что, в прочем, ни к чему не привело. Ведь люди в таком состоянии требуют соответственного к себе отношения. Но я думаю, что в данный момент, не беспокоить его – было бы самым лучшим выходом из создавшегося положения. Я же, решив помочь работнице воздушного судна, приложив все свои силы, извернул соседа, и застегнул-таки на нём ремень. После нашего благополучного прилёта, наш, до этого плотно спаянный фюзеляжем самолета коллектив, приобрёл качества текучести, и как только двери самолета раскрылись, этот коллектив тот час же потёк в сторону выхода. Я, преодолев препятствие в виде сопящего соседа, не преминул влиться в ряды этого бурлящего потока. Проходя мимо классового салона, я был задержан Мисс, схватившей меня за пиджак рукой.

– А ну-ка, не спеши, дорогой, – зычно проговорила Мисс.

Это мне показалось весьма странным. Что говорить, она и раньше блистала своим своеобразием, но сейчас её обращение совершенно выпадало за границы приличий. Мисс же поднялась, оперевшись на мой локоть, и мы проследовали к выходу. Когда же она протаскивалась через меня вперёд, в выходную дверь самолета, то её дыхание раскрыло мне причину её развязного поведения. С моей стороны было бы нетактично обвинить представительницу прекрасного пола (без веских на то оснований?) в пьянстве, но ведь полёт на высоте 5-ти тысяч метров – чем не основание для этого! Так что вполне можно было себе предположить, что страх, своей холодной щупальцой стиснул горло Мисс, и она, пытаясь избавится от него, спасала себя горячительным, а вместе с ней и её соседи по классовому салону.

А что делать? Это дело такое, ведь только сообща можно противостоять смертельной опасности, подстерегающей тебя в полете. И что сказать, даже проводницы испытали за них гордость. И он, видя, как они одной общей сплоченной компанией противостоят страху, не пытались вмешаться, и даже подливали им чего-нибудь запить. И надо признаться, никто из них даже не был замечен в трусости, и каждый, когда подходила его очередь, без лишнего напоминания, с готовностью прикладывался к бутылке.

«Но разве разрешено употреблять на борту?», – недоверчиво спросит меня какой-нибудь «в каждой бочке затычка». А вы лучше спросите об этом вон у того офицера ФСБ (и по совместительству депутата), так лихо зажигающего сигарету после ловко проведённого удара в глаз бортпроводнику, усомнившемуся в этом его заявлении. А может вон тот «тарзан», который ещё минуту назад так восхитительно прыгал с кресла на кресло, вам расскажет об этом? Но всё же нет! Он не сможет вам сейчас ничего рассказать – с кляпом во рту и со связанными руками это сделать весьма затруднительно. Но ничего, по выходу его уже ждут оперативные стенографисты, и уж там-то он сможет всё высказать, как на духу.

Впрочем, как только он из себя на них выдохнет – все сразу же поймут всю вескость его возражений. Наши же классовики из своей природной скромности промолчали, и не стали нам раскрывать своего секрета, а проявив невежливость, словно в рот воды набрав, поспешили покинуть салон. Но в аэропорту, помимо состояния разностояния Мисс («Ведь я – девушка разносторонняя!», – покачиваясь из стороны в сторону, всю дорогу твердила мне она.), меня ожидал ещё один сюрприз.

На выходе нас встречала, как мною выяснилось спустя минуту, Эльза. «А, вот ты где!», – с криком Эльза бросилась обнимать Мисс. Дальше последовал среднестатистический обмен всхлипываний и фраз, по окончании которых, вспомнив обо мне, Мисс и представила нас друг другу. Что сказать, я много раз в уме представлял её, и, если касаемо внешности, я принципиально не ошибся, то насчёт оказанного впечатления – оно было не в её пользу. И ведь стоило мне с ней только переброситься парой слов (даже скорее, просто войти в близкое визуальное соприкосновение), как я почувствовал то, о чём мне перед отправлением рассказывал Денница.

Стоило мне на неё посмотреть и, откуда-то взявшееся чувство неприязни заговорило во мне, невзирая на её вполне симпатичное лицо. Можно, конечно, предположить, что всему виной был мой настрой, на который повлияли: как предшествующие события, так и предполагаемая в них роль Эльзы. Так же нельзя исключать и сложившееся мнение о ней, которое сложилось в результате обобщений мнений моего окружения и Атеиста. Но мне всё-таки сдаётся, что всё это – лишь камуфляж, позволяющий завуалировать главную причину неприязни, которая кроется в скрытых возможностях человека, умеющего на уровне инстинкта определять в человеке его первостатейность – то, чему он отдаётся всецело и до глубины души.

Так хищник, без труда определяет для себя жертву и наоборот, но это всего лишь две прямые грани противоположностей, которые в жизни редко встретишь. В основном же присутствует большая россыпь характеристик, которые, кристаллизуясь, определяют основные жизненные приоритеты индивидуума. По всей видимости, наши приоритеты с Эльзой, не совпадали даже и близко, и скорее всего, входили в конфронтацию.

«Ну, да ладно…», – подумал каждый из нас, глядя друг на друга. Эльза, взяв под руки Мисс, направилась с ней к выходу, когда как я, сказав, что их нагоню, приостановился, чтобы позвонить Лизе.

И вот я, волнуясь, набираю её номер. Длинный гудок, ещё один… И её голос прорывает тишину.

– Я тебе ответила только для того, чтобы сказать – я не хочу тебя слышать, – слышатся твёрдые нотки в голосе Лизы, и она бросает трубку.

Что в таком случае делает не успевший ответить, но успевший всё сделать для того, чтобы опоздать? Он вновь набирает её номер. Но на этот раз ему отвечает милая девушка, сообщающая, что вы, конечно, имеете право позвонить, но только после того, как пополните свой баланс, а сейчас у вас недостаточно средств на счёте. Да как же так!?! У вас должно быть ещё немного этих самых средств. Но потом вы вспоминаете, что находитесь в зоне землячества, которое нещадно требует от вас платы за переадресацию, и вы, кляня на чём свет стоит этих оптимизаторов выгоды, несётесь искать терминал для пополнения своего баланса.

И вот вы, потыкавшись в разные стороны зала, всё же умудряетесь найти этот памятник своей рассеянности. Где ты, из-за спешки нервничаешь, да и купюры вдруг все как на подбор оказываются мятыми, а терминал-то наш – сноб и эстет, и ему, видишь ли, подавай только всё новое или, по крайней мере, приличное, иное он не распознает и отказывает принимать в свой круг. Но всё же, каким-то образом, моя сотня умудрилась пройти дресс-код терминала, и была принята им за свою. Я, нажимая клавишу «Принять», подтверждаю и прощаюсь со своей монетой. Когда пришедшее сообщение информирует меня о зачисление энной суммы на мой счёт, то я: во-первых, видя, сколько взял за свои услуги терминал, присваиваю ему имя «термит, поедающий нал», во-вторых, не удержавшись, отвешиваю ему пинка и уже в итоге набираю номер Лизы. Но её слова не расходятся с делом, и она действительно, не желая меня слышать, отключила телефон.

«А что же она это не сделала сразу?», – вскипаю я, злясь на неё, когда нужно было не искать виновника на стороне. Но таков уж человек, ведь устройство глаз позволяет ему смотреть только во вне и поэтому, ему легче найти соринку в чужом глазу, чем в себе. «Наверное, она всё же ждала, когда я позвоню, а затем отключилась, чтобы меня помучить… Ну ладно, пусть понаказывает меня. Это хоть остудит страсти и успокоит её», – вновь, найдя себе утешение, я бросаюсь догонять моих попутчиц, которые, как оказалось, не стали меня ждать и, взяв такси, уехали. Я же, когда бросился их догонять, то услышал телефонный звонок, и поначалу решив, что это Лиза, не стал выяснять, кто звонит, и сразу же ответил на звонок: