Псих

– Ну, ты своей недальновидностью, меня и впрямь расстраиваешь. Уметь соединить несоединимое, объять необъятное, разве не этими фокусами изо дня в день, на твоих глазах занимаются эти отождествления человеческой любознательности, герои шумных заголовков и либерализаторы идейного письма. – Патетически заявил Ден.

– Со стороны, как говорится видней. – Робко ответил Илья.

– Ах, вон оно что. Значит ты для них, уже не сторонний наблюдатель, а как бы даже свой. – Заулыбался Ден.

– Свой среди чужих или…Нет, наверное, сейчас это не актуально, а будет лучше звучать – наш, тот который не наш или наоборот. – Сделал предположение Илья.

– Что ещё за галиматья. – Удивился Ден.

– Да, чего-то я сегодня не в духе. – Пробурчал Илья.

– А то и видно, и даже слышно. – Сказал Ден и изучающе окинул взглядом Илью, как будто его до этого не видел, ну а как осмотрел, то уже спросил. – А, что там Геля? Что-то ты не торопишься о ней рассказывать.

А и в правду, как там Геля, о которой Илья действительно не спешил рассказывать, и не потому, что он о ней забыл, и даже не потому, что, возможно, отчасти слыл скрытным человеком и не спешил откровенничать, что в некотором роде было ему присуще. А ведь он бы, пожалуй, даже с удовольствием о ней рассказал, тем более она не выходила из его головы, но события прошедших двух недель, в плане их отношений с Гелей, скорее заставляли задуматься, чем давали повод что-нибудь рассказать.

Конечно, Илья был вправе заявить такую сакраментальную фразу: «А как всё начиналось». Но дело в том, что слыша её, из-за какой-то однозначной безысходности, он просто ненавидел это выражение и, наверное, даже представить не мог, что она когда-нибудь может коснуться и его. Да не вжизь, я не позволю себе быть невнимательным и проспать тот момент судьбоносности, который решит, что его значимость, куда важней моего участия, значение которого ставит под сомнение вся эта фаталическая белиберда. Но что ж, судьба учла пожелания этого строптивца и позволила Илье самому определять свои жизненные пути дорожки, избирательность которых, будет зависеть только от Ильи.

А он уж пусть потом не жалуется на судьбу, что она такая-сякая, что-то там, всё-таки не предусмотрела, в плане его не подготовки к одиночному плаванию по этому безбрежному жизненному океану, где судьбоносные течения других участников плавания, сбивали его с пути, закидывая в различные водовороты историй, в которых он, оставшись без поддержки своей судьбинушки, в полном штиле, мог опираться лишь на собственные силы. В чём опять же есть подозрение на то, что здесь замешана та же воля этой злопамятной судьбы.

Ну, а что говорить, всё логично и закономерно, и каждый недовольный ходом своих дел человек, готов подвести под всё это дело своё объёмное теоритическое обоснование, в котором будет чётко обозначено и прописано всё то, что не позволило бы смочь.

– А ведь, как всё начиналось…! – шумит возглас, с небольшой судьбоносной добавкой: «У Ильи с Гелей».

Ну, а может всё-таки, хватит, всё кружить вокруг да около и не пора бы бросить эти судьбоносные стенания и раскрыть, какие собственно к ней имеются претензии со стороны такого обидчивого Ильи.

–А если хотите знать. – Илья сверкнет глазами и, сделает паузу для придания весомости будущего слова, которое, как и любая вещественность в нашем мире, имеет свой вес. А как вы знаете, чем дольше держишь груз при себе, тем он больше тяготит вас, что в значительной степени относится и к не высказанным словам, которые опять же нельзя передерживать, иначе запоздалость заявленного слова, будет уже иметь просроченный эффект.

– А ведь котенок-то, до сих пор живёт у меня. – Этой новостью попытался ошарашить своего внутреннего невидимого слушателя Илья, которому, между прочим, и так всё это было известно, прочем, как и то, что Илье просто необходимо было кому-то высказаться об накипевшем. Так что, второе ваше я, незримо присутствующее в каждом из нас, как внутренний собеседник, весьма неплохо справляется со своей задачей и успешно позволяет сохранить ваше психологическое здоровье.

– ????? – как всегда многозначительна ответная внимающая Илье тишина.

– А что рассказывать. – Со скучающим видом молчит Илья, поглядывая на Дена и, порываясь с тем же красноречием, донести свою мысль до этого, такого любопытного, не знающего меру вопросам, своего собеседника, на которого спустя мгновение обрушилась целая лавина эмоциональных словосочетаний и если бы собеседник, не был столь близок в своем понимании к рассказчику, то до него вряд ли дошла даже крупица того смысла, который пытался до него донести Илья. И если отбросить в сторону все эти чувствительные бредни, имеющие значение только для самого рассказчика, то из всего этого складывается следующая картина.

В тот памятный вечер, Геля, как она потом заявила, так завертелась-завертелась, что когда освободилась, то уже было поздно его беспокоить. (Да знала бы она, что такого слова на его счёт не существует.) Правда, на следующий день Геля исправилась и, забежав к нему с утра домой, навестила эту мурлыкающую бестию, о которой не поленилась и позаботилась сестра Ильи. Самому же Илье было ревностно видеть какими заботами оградила Геля этого способного только жрать, пищать, да ещё на одно, что как раз слишком хорошо изучено изготовителями наполнителей для них. Впрочем, Геля об Илье тоже не забыла и фигурально, прижав его к стенке, спросила, нет, не о том, как он не спал, думая о ней, а всего лишь о его принятии им решения – участия в конкурсе на соискании места в компании.

– А как же работа? – Илья думал, что таким приземленным способом, можно смутить целеустремленного человека и тем более девушку с горящими глазами.

– Возьми больничный. – Мгновенно следует ответ Гели.

– Я не болен. – Строптив, а может, смекалист Илья.

– Хочешь, я тебя заражу. – Приблизившись вплотную к Илье, где расстояние между ними сократилось до исторического минимума, Геля начинает шептать ему уже прямо-прямо в него, и слова, минуя всяких ушных посредников, начинают литься ему прямо в душу. Ну а душа, не имея у себя в наличии перепонок и фильтров, всегда очень восприимчива к подобным видам нашептываний, а уж если ей, что нашепчешь, то уж это на всю жизнь. Так что нечему было удивляться тому, что Илья, освобожденный от объятий, уже не был столь категоричен, в своих нежеланиях сказаться больным.

После чего Илья отправляется в одно место, где с распростертыми руками готовы принять этих мнимых больных, когда как Геля, в отличие от Ильи, была хоть и романтичной, но весьма предусмотрительной молодой особой, которая уже заранее позаботилась о своём отпуске на свой срок участия в этом, как его…Ах, да – быть частью чего-то большего. А это большее, по мере того, как они становились его частью, занимало всё больше и больше места в них и становилось уже частью, всегда такой ко всему восприимчивой молодежи.

И если Илья, как натура однозначно толстокожая, всему сказанному внимал в пол уха, что было вполне объяснимо и имело своё документальное подтверждение в виде медицинской справки, утверждающей, что у нашего подзащитного, имелся даже гнойный отит правого уха, в связи с чем, он в виду возможного искажения его слуховым аппаратом, не мог полностью полагаться на те заявления, которые преподносились ему в этом, непонятно кем благословенном месте, как жизнеутверждающие аксиомы, и поэтому Илье приходилось почаще включать ту часть своего мозга, отвечающую за аналитику.

– Какой ты всё-таки бука. – Возвращаясь вечерами из студии, переполненная радостью, заявляла Геля Илье, которому хоть и было интересно, но как говорят в таких случаях, не до такой степени. Что, наверное, неоднозначно минус, говорящий о том, что найдя защиту, ты теряешь способность к чувствительности или же наоборот.

– Да, что-то быстро для меня примелькались эти знаменитости. – Сокрушенно согласился Илья. – И ведь, что интересно, так это то, что видя перед собой всю эту публичность действий и лиц, для тебя безызвестность, не публичность человека, становится в той же степени желательной, как и эта имиджевая эфемерность.

– Не знаю, не знаю. – Однозначно зная ответ на свои, так отдающие её природой желания, проговорила Геля.

А разве можно противиться природе или же судьбе, которая немыслимым способом связана с природой, не способной прислушиваться к чужому мнению, если оно идёт в разрез с её генеральной линией. Пойди, ответь на этот вопрос. Конечно, многие пытаются и противостоят её вызовам, но всё это заканчивается фатально, раз судьба всегда подыгрывает той стороне, у которой она находится на посылках.

Первые звоночки, вернее сказать, те первые словечки, которые вошли в обиход Гели, не то что не понравились Илье, нет, он их просто спокойно слышать не мог. А ведь слова есть отображение вашего внутреннего мира, который таким образом, выражает своё видение мира. Так что было не трудно понять, что человек по своей сути, есть человек-выражающийся. От неё просто несло: «Общечеловеческое: Нищеброд, ватник, млять. Дооскуительно-общественное: Имплементация, дискредитация, люстрация. Рабочее: Тролль, фейкомет, баян. – Тьфу, слов нет».

И если по началу, Илья в шутку заявлял Геле: «При мне, прошу не выражаться». – То вслед за всем этим, настало время не предшествующее, а созвучное появлению череде несогласий, которые вылились в непонимание друг друга. И хотя у них ещё хватало сил для того чтобы не допускать эту понятийную область внешнего в их личные внутренние дела, то всё чаще и чаще, недомолвки и появившаяся сдержанность, сквозили в их отношениях. И кто знает, когда бы произошёл взрыв этого нарыва недоговоренностей, который возможно и возник из-за нежелания каждого из них, наговорив обидных слов, причинить друг другу обиду, но тот мимолетный случай в конце второй недели их пребывания в компании, как минимум перевернул их жизнь, зафиксировав точку не сохранения их бывших отношений.

Так Илья, решив перевести дух и заодно попить воды, вышел в коридор и направился по направлению к автомату с водой. И хотя пыльность его работы, не требовала столь больших вливаний в его организм, но всё же Илья, как большой привереда, в течение дня, частенько использовал возможность пройтись по коридору, где можно встретить разнообразного вида, но не блещущих духовным различием, типажей, поглядеть на которых стоит, но слышать при этом, почему-то не стоит. Что, наверное, и было тем основным мотивом, побуждавшим его так часто прохаживаться туда-сюда.

Последние два дня, Илья, как бы работал в тесном контакте с Котом, который, как он говорил, оценил его оригинальность и под его редакцией работал в написании всяких текстов. Что же касается Гели, то она с другими групповыми терапевтами, была больше занята на всяких там выездах, что, наверное, пошло им отношениям на пользу и теперь у них было мало времени на эти надутости, когда ещё нужно время оставить для поцелуев.

Илья достал из лотка автомата банку с водой и, выдернув чеку, после шипучего сигнала, заявляющего о готовности продукта к употреблению, решил действовать по обиходной инструкции и приложиться к этой жестяной существенности.

– Извините, вы не подскажите. – Прозвучавший голос из-за спины Ильи, чуть не заставил его облиться водой.

– Да. – С дрожью в голосе, повернувшись к спросившему, бросив на того мимолетный взгляд, ответил Илья.

– Как мне лучше найти? – не моргнув глазом, посмотрел внимательно на Илью тот тип из машины, о чьём существовании, Илья уже стал забывать.

– Как его там… – Замешкавшись, доставая визитку из кармана, произнёс незнакомец. Затем прочитал и, улыбнувшись, глядя в глаза Ильи, добавил: «Кот. Да-да, я не шучу. Здесь так написано». – Всё также смотрел на обездвиженного Илью незнакомец. Но ему не суждено было услышать ответа от Ильи, так как подоспевший Кот, разрешил эту проблему своего поиска, назвав незнакомца по имени, что могло показаться фамильярностью для незнакомца. Что, также звучит довольно любопытно, ведь называя по фамилии своего хорошего знакомого, это будет звучать в той же, но только в обратной фамильярной степени. В нашем же случае, как выяснилось, этот тип был прекрасно знаком с Котом. Что не могло вызвать своих вопросов, а какого он тогда, подходил до Ильи, сбивая того с условного ритма по опорожнению банки воды.

– А может я, иногда и шучу. – Сказал этот тип Илье и как ему показалось, подмигнул ему, уходя вслед за Котом.

И не успели те скрыться за дверьми кабинета, а Илья поизучать неровности внешней стороны этой перегородки между частями миров, которых, к слову сказать, наблюдалось не слишком много, даже не смотря на всё проявляемое усердие Ильей, как неожиданно для него, а нечего так сильно упираться рогом в закрытые двери, банка с водой бесцеремонно и очень ловко была выхвачена из его рук, и на ошалевших от этой наглости глазах Ильи, с видом крайнего довольства, была приложена к очень изящному ротику. Что, правда, несколько смягчает вину этой молодой и очень даже знакомой особы, с таким придыханием употребляющей без спроса напиток.

– Фу, запыхалась. – После пары сделанных глотков, переведя дух и свой взгляд на Илью, выхватила слоняющиеся без дела слова Геля.

– И что у вас сегодня такого было, что заставило тебя вспотеть. – С удовольствием смотря на Гелю, сказал Илья.

– Сейчас, скажу. – Ответила Геля ещё раз, приложившись к банке, и отпив из неё, она, не смотря на протянутую руку Ильи, видимо считающего, что остатки сладки, всё же не спешила поделиться с ним этой остаточностью.

– У-у. – Читалось в глазах Ильи, жаждущего ответа и напитка.

– Мы, штаны не протираем, как это делаешь ты. А постоянно движемся. – Выдала Геля.

– И куда же? – издевательски хмыкнул Илья.

– Вперёд, к истине. – Заметив, что Илья состроил удивленный вид, Геля соответственно нахмурилась и заявила. – И нечего тут гримасничать.

– А разве местонахождение этой субстанции, только впереди? – уже достал своей критичностью, этот придирала к словам Илья.

– Для меня, да. – Серьёзно ответила Геля.

– А поконкретней, нельзя? – знаток конкретностей выискался Илья.

– У нас сегодня в группе проводится день правды и мы, проводя этот эксперимент, пытаемся понять, какое воздействие оказывает на человека его подобное решение – говорить всегда правдиво и значит, отвечать за свои слова. – Высокопарно проговорила Геля.