Везение, прульность и всякое непонятное в моей жизни

Закрутившись в московских проблемах, я довольно быстро забыл все подробности этого визита, но вот святые старцы – мои хранители за левым плечом – в памяти прочно остались. Я их себе представлял почему-то в образе ворчливых волхвов (не до такой степени, как у Высоцкого: «Как вдруг прибежали седые волхвы, К тому же разя перегаром»), но все равно в длинных грязноватых балахонах и с клюками в руках. Часто во сне теперь они ругались на меня и клюками махали, как будто хотели стукнуть. Прямо как моя школьная учительница по математике, которая меня по голове линейкой частенько лупила (и довольно больно), приговаривая: «Умная голова дураку досталась!»

И так эти образы старцев меня достали, что, как только у меня появилась возможность заняться выяснением своей генеалогии, я, конечно, начал с отцовской. И на этом направлении застрял очень надолго – на года. Дело в том, что я почти ничего не знал даже о ближайших предках, и, как потом выяснилось, далеко не случайно. Моя сестра тоже знала не намного больше. Но в поисках всегда была готова финансово помочь. А это было далеко не лишним при работе с архивами и профессиональными поисковиками. Приходилось их привлекать (да ещё жуликов отсеивать) – иного пути не было, так как расспрашивать уже было некого. Все хранители семейной памяти этот мир уже покинули.

А в начале, с помощью глубокого поиска в интернете на фамилию Литвинцев начали мы довольно лихо и успешно. Возможное возникновение родословной нашлось быстро – в 1640 вышел некий Стефан Максимов со своими людишками где-то в районе Черкасс на Российскую землю. Ну и на всякий случай нашими гостеприимными государственными структурами (а вдруг казачок-то засланный?) был сразу в Восточную Сибирь отправлен. Правда, по мягкому варианту, как представитель так называемого сословия боярских детей. Ну, а там как выходца из Литвы его Литвинцевым (-овым) и занесли в приказную книгу. Не пропал, однако. Уже сын его Иван в большие местные начальники вышел и деревеньку Литвинцева основал (жаль, Братским водохранилищем затопили.) Ну, а потом замелькали в истории и известные богатые купцы (промышляли от Джунгарии до Аляски), и непростые казаки, и значимые государственные люди. Даже собор Литвинцевский в Иркутске до сих пор стоит! Лет 10 поисков и удалось цепочку протянуть почти полную от Ивана, сына Стефана – (неидентифицированный период ) – Степан – Степан – Александр – Николай – Алексей –  Юрий и до меня – Игоря.)

Да только потом (относительно недавно) мои дамы засомневались. Другой вариант для ухода в глубину образовался. Вся проблема в том, что очень плодовиты предки были. По десятку сыновей в семье, не предел. Да и имена им иногда одинаковые давали. Вот тут и разберись. Две местные сибирские профи-поисковички ( очень квалифицированные и ответственные) помогали и сейчас помогают, между собой ругаются иногда, но это только на пользу делу идет.

(Все подробности найдете в будущей книге «Моя Родословная», включая и расшифровку данных ДНК-анализа в лабораториях Швейцарии, США и Российской Академии ДНК по 25 маркерам, результаты которых выводят меня на общего давнего предка по отцовской линии ( гаплогруппы R1a -Z92 ветвь 569) с такими известными личностями, как Мусин-Пушкин, Пржевальский и польский гетман Ходасевич, рода которых берут свое начало в северной части великого княжества литовского. И по материнской: гаплогруппы Урсулы -U4a. Это тоже интересная история, так как швейцарцы сначала хотели от меня отделаться, прислав коротенький сертификат, результаты которого меня извещали что я на 69% восточный славянин, на 16 финно-угорец, на 11 британец, а кроме того содержу 2 % генов с Северо-Востока Азии и 1-н из Азии центральной.)

А теперь из таких исторических далей опять вернемся к сибирской линии. Нашлись святые старцы! В ходе этого тяжелого распутывания всех возможных вариантов отцовской родословной мы действительно обнаружили среди его предков по обеим линиям целое скопище сибирских священников. И, возможно, именно из-за этого его дед почетным гражданином Иркутска стал (между прочим – раньше это звание детям передавалось.)

Среди священников Литвинцевых подвижников хватало. Один из самых известных на Аляске засветился. Родной брат моего прапрадеда – Петр Литвинцев был ректором Ново-Архангельской духовной семинарии. Его деяния в начале пути запечатлены в книге «Юконский ворон» Сергея Маркова в сборной личности монаха Гермогена. Последний с крестом на голой груди, бесстрашно скитался в рясе по лесам с целью крещения кровожадных индейцев – тлинк(г)итов или калюшей. Они его считали сумасшедшим. Поэтому и не трогали. И, в отличие от смиренных алеутов, креститься что-то совершенно не хотели, а вот сжечь Ново-Архангельск, а всех русских перебить не только мечтали, но и пытались несколько раз.

Значит, наличие моих гипотетических святых старцев, спасающих меня в экстремальных ситуациях, базируется на неких реальных исторических фактах? Да еще многого я пока не знаю. Ведь чем дальше погружаться в глубины истории, тем вероятность обнаружить святого подвижника среди длинной череды священников – моих предков по отцовской линии – только возрастает. И теперь (конечно, не всегда, но в некоторых случаях) объяснить благополучный исход того или иного моего происшествия автоматическим включением всемогущей защиты предков теоретически можно. Конечно, если уж очень хочется. Ну, а в механизмы ее действия лучше и не пытаться вникать. Просто надо верить и все!

А, впрочем, все религии именно на голой вере и базируются. Но меня такое объяснение не устраивало. Просто верить натура моя противилась, и не только потому, что мне так было не интересно. Как-то у меня не так голова устроена. Не привлекает меня даже родное христианство, с его необходимостью страдать в жизни и смиренно выслуживать попадание в Рай. Впрочем, и другие религии, тоже не манят, хотя одно время буддизмом серьезно интересовался.

Да и многие звенья цепочек моих судьбоносных событий, совершенно не связанные ни между собой, ни со мной, даже теоретически не могли от старцев зависеть. И как быть? И я решил вас пригласить пройтись вместе по последовательному изложению всех достаточно нерядовых событий моей жизни. А потом и по этапам анализа совокупности всех этих явлений.

Пошел по проверенной дорожке! Разве мы не сами с Валентином Николаичем Сапуновым (мой учитель, руководитель в аспирантуре и начальник группы по работе на кафедре, друг по жизни, далее ВН или Николаич) учили наших аспирантов и соискателей: прежде чем свои бредовые гипотезы предлагать, изложите-ка все имеющиеся у вас данные на бумаге по порядку, и чем подробнее, тем лучше! А затем – перечитайте сначала их сами несколько рази попробуйте объяснить. Вот потом и думать над ними можно начинать вместе. Сам учил – самому мне этой методике и придерживаться. Вот ниже такая последовательность и приведена. Я старался сначала вообще всё вспомнить – скорее даже для самого себя. Всю жизнь вспомнить, а потом уже отобрать из нее только события с акцентом на всякие эксцессы и в этой книге их изложить. Вроде получилось, но вместе с ним увязалось и много беллетристики.

Это моя писательская слабость – постоянно тянет начать «растекаться по древу». Так что тем, кто интересуется только раскруткой основного сюжета (жаждет только экшена), философствование при обсуждении заголовка, да и «Взгляд с высоты и т. д.» можно запросто пропустить. А заодно и раздел про детство (до кучи). Если бы я писал книгу только для читателей, я бы может и сам их урезал (ну, процентов на 70%). Но я ее сначала только для себя сочинял, по велению души ( или Сущности.) Так что выбрасывать много текста – жаба душит, пусть будут.

Обсуждение заголовка

Как вы уже поняли в заголовке этой книги отражены элементы классификации всех моих, необъяснимых, сильно неординарных и не особенно тривиальных событий.

ВЕЗЕНИЕ и ПРУЛЬНОСТЬ по достигаемому эффекту относятся к одной категории. И, как правило, достаточно их констатации, чтобы больше не задумываться о происшедшем. И не искать причин случившегося.

А вот всякое НЕПОНЯТНОЕ – явление гораздо более сложное. И если в тексте я употребляю этот термин, значит, на данный момент мной так и не найдено объяснение, каким образом оно могло произойти.

Иногда для описания результата его действия я даже употребляю выражение – «судьбоносное изменение». А как его назвать иначе, если я каким-то чудом оставался в живых либо буквально перерождался внутренне, и у меня начиналась иная жизнь?

Однако вернемся к заголовку. Любая классификация событий всегда достаточно условна, но под ВЕЗЕНИЕМ почти всегда понимают что-то одиночное: счастливый случай, внезапное озарение (звездный час) и т. п. А вот последовательность таких счастливых явлений – это уже ПРУЛЬНОСТЬ, то есть некое действие, растянутое во времени. Возможно, выраженное и как дискретное повторение счастливых случайностей. На карточном жаргоне так и говорят: начался пёр; прульная волна пришла. Некоторые из самоуверенных (а, может, самых талантливых) игроков уверяют, что могут такую прульную волну чувствовать (или предчувствовать) и какое-то время держаться на ней наподобие серфингистов.

Отдельные специфические персонажи народного фольклора были способны вызвать или организовать ее самостоятельно. Наверняка все слышали анекдот про Василия Ивановича, случайно попавшего в лондонский карточный клуб для джентльменов! Сначала не везло – ну, как всегда. Но вскоре до него дошло, что здесь при игре в очко объявленный результат не проверяют. А верят джентельменскому слову. Вот тут-то фишка Чапаеву сразу и поперла, и поперла!

Ну и что? Ничего удивительного! Просто он прульную волну сам себе создал. И ее же и оседлал.

Для преферансистов эта тема является любимой. Кому и когда повезло с прикупом на мизере, а кто и какой пёр поймал на распасах и т. п. – такого рода воспоминания сопровождают почти все длительные заседания игроков, особенно старых приятелей. (Бойцы вспоминают минувшие дни и игры, где вместе рубились они – ну чем не Лермонтов?)

Но карточные везения, даже если их вероятность минимальна, не нуждаются в объяснении. И, как правило, достаточно их прокомментировать восклицаниями типа: «Ну ему и повезло!» или «Уф, сегодня играл как прульщик!» И, как я отмечал выше, всем всё становится ясно.

А вот что делать с НЕПОНЯТНЫМ? С этими комплексными и многослойными явлениями, далеко выходящими за рамки двух вышеприведенных категорий?

Для начала давайте отметим, что существуют два варианта, два случая контакта человеческого существа с НЕПОНЯТНЫМ. Можно под него попасть как под каток. Недаром на блатном жаргоне «попасть в непонятное» – это такое необъяснимое, непредсказуемое развитие событий, которое, как правило, всегда очень плохо кончается именно для «попаданца».

Случалось и такое в моей жизни и должно было плохо кончиться, но в последний момент что-то для этого не складывалось, что-то в механизме этого «наезда» некоего катка не срабатывало.

Но, к моему счастью, в большинстве случаев не я под/в него попадал, а НЕПОНЯТНОЕ работало избирательно в мою пользу, и результат, соответственно, был позитивным, а иногда (повторюсь) и судьбоносным!

Но только один раз, через много лет после необъяснимого сначала происшествия мне удалось найти и понять его причину. Это был просто классический пример «попадания в непонятное», последствия которого и так стали ужасны, а могли бы быть и много хуже!

Но во всех остальных сложных случаях НЕПОНЯТНОЕ так им и осталось, то есть и сегодня для меня – необъяснимым! И я на собственном опыте знаю, что каждое такое явление как заноза надолго застревает в памяти и потом занудливо не дает покоя (особенно по ночам.)

По мере чтения вы сами сможете прикинуть и оценить, сколько же их было, таких явлений, которые можно классифицировать как результат действия НЕПОНЯТНОГО.

Позвольте вас заверить, что я не такой уж глупый и достаточно хорошо эрудированный человек (все-таки пословица «себя не похвалишь – ходишь как оплеванный» не зря придумана). Много и старательно искал, читал и думал. Но только один раз (опять повторюсь) мне удалось найти приемлемое с научной точки зрения объяснение происшедшего. А все остальные случаи так и остались для меня загадками!

Взгляд с высоты и предпосылки к началу расследования природы моих странных происшествий

Серьезно задумываться над всеми своими приключениями я начал только в заключительный отрезок жизни. После выхода на пенсию. Как ни странно, свободного времени при этом почти не прибавилось, но зато я являюсь теперь его полным хозяином (теоретически.) А с учетом накопленного опыта и мудрости (хочется все-таки думать,

что возраст и мудрость пришли вместе) могу более грамотно и эффективно, чем ранее, им распоряжаться.

Чтобы лучше представлять ход моих поисков и рассуждений, коротко пробежимся по результатам моей попытки взглянуть сверху на собственную жизнь. И начнем со студенческой. Несколько слов о том, почему я выбрал именно этот период:

во-первых, возможно именно тогда и началось то, что я отношу к категории НЕПОНЯТНОЕ. И мне очень хотелось именно это понять;

во-вторых, и сам я помню студенческую жизнь достаточно хорошо, и проконсультироваться по некоторым моментам еще пока есть у кого.

Для себя я разделил этот период на две составляющие – учебную и личную.

Если резюмировать коротко, то начало учебной жизни было лихое и удачное. Как и итоги сессии первого семестра, которую я прульно проскочил, сдав все экзамены на пятерки и получив повышенную стипендию. Второй семестр, увы! – кроме пятерок появилась и тройка по черчению (дифференцированный зачет). Стипендии она меня лишила, но я, по наивности, тогда оценивал масштаб негативности этого явления только с денежной точки зрения. Никаких мыслей про диплом еще не было. Да, зачет подвел. А вот на экзаменах прульность была со мной по-прежнему. И по итогам года я даже прозвище в группе соответствующее получил – «прульщик».

После первого курса студенческий отряд, сформированный в основном на базе нашей группы, получил возможность поработать в садах и виноградниках Тамани, собирая разные фрукты-мрукты. Ну и в выходные отдохнуть на берегу Керченского пролива. Там и произошла первая тройная серия личных событий, в каждом из которых я мог бы легко расстаться с жизнью. Насколько они прульные, а насколько необъяснимые – решайте сами, прочитав их детальное описание ниже в главе «Страшная Тамань». Я для себя, начав с них весь анализ, так и не определился с однозначным ответом.

Второй год учебы ничем, выходящим за рамки обыденности, не запомнился. Нельзя сказать, что с экзаменами проблем вообще не было. Но пятерки исправно пополняли мою зачетку.

Зато мой внутренний мир (в результате всех летних таманских событий, а также продления моей вынужденной отсидки в Ярославле. По очень настойчивой просьбе родителей я так и не стал пробовать варианты перевода в Москву) сильно изменился. Оптимизма в восприятии собственной жизни и ее перспектив значительно поубавилось, а степень безразличия к происходящему возросла.

К третьему курсу из Камбоджи вернулись родители, и пришлось мне из отдельной комнаты опять перебираться на диван в общую центрально-проходную. Прощай вольная жизнь. Очень тяжело было перестраиваться к режиму прежнего, почти школьного, существования. Я в нем уже не помещался. Но выхода никакого не было.

И продолжилась моя, какая-то бессмысленная, учеба в Технологе. По этому поводу я даже не особенно рыпался, наверно еще год назад внутренне с этим смирился. И

среда засосала и, по всей видимости, все-таки не было у меня настоящего стремления к цели (в отличие, кстати, от Джеральда Даррелла[1 - Джеральд Малкольм Даррелл – великий натуралист-любитель и известный английский писатель (читайте вторую книгу этой серии, где я разбираю странные случаи, имевшие место и в его жизни).]). Более того, появилась еще и некая философии непротивления судьбе: если течение несет, то и пусть, само куда-нибудь да и выбросит. Наверно, во многом под влиянием таманских событий.

И в последующие студенческие годы учебная жизнь моя протекала без эксцессов (ну почти). Иногда везло при сдачах экзаменов и даже сильно, ближе к окончанию – реже. А вот на последнем курсе, где преподаватели профилирующей кафедры ТОО и НХС старательно пытались сделать из нас химиков-технологов, началось моё мучение. И учиться то оставалось немного, но мне вдруг все так обрыдло, что я даже за главный экзамен – специальность – два раза подряд четверку умудрился получить. Сам удивляясь полному равнодушию и безразличию.

Почему удивлялся? Безразличие вообще не свойственно моему характеру. А вот честолюбие (правда в небольшой мере), но все-таки присутствовало. Пару раз за все годы в институте, когда что-то не складывалось с первого раза с предметом, я за него брался серьезно, помню, даже на лекции ходил! И выучивал материал для следующего экзамена так, чтобы и сомнений в конечной общей отметке не было. Например, так было с органикой у профессора Мусабекова, которому я по ряду причин лично не нравился. Его дочь училась в соседней группе, а среди наших отличниц имела подружек. И я хорошо представляю, какая информация могла поступать по этой линии. Но пять баллов на втором экзамене он все равно (после долгих гоняний меня по всем темам) поставил!

А тут даже позыва что-то доказывать и повышать балл на второй сдаче не было. Что-то во мне сломалось. Ничего не хотелось, да и уверенность пропала. Оба раза все шло не так, даже лекции нормальные достать не мог (группа-то на специальности была одна), и хорошо еще четверку профессор Фарберов второй раз поставил за мое бормотание.

Я, конечно, могу начать оправдываться, что на лекциях по специальности мухи от тоски дохли. Они (к сожалению не мухи) были такими скучными, часто просто описательными. Материал надо было только зубрить и зубрить, а вот думать при этом просто не требовалось.

Сейчас с высоты своего опыта вспоминаю – а ведь действительно, за редкими исключениями, так и было. И хотя голова у меня была не глупая, а память, хоть и не длинная во времени, но очень неплохая, тут требовалось другое – в отсутствии интереса просто обычная зубрежка. Или хорошие шпоры, но мне и их было неохота делать.

Я и сейчас считаю, после долгих лет моего преподавания и этих, и других химических и технологических дисциплин, что применяемая метода была принципиально неверна. Хорошо, что мне просто повезло потом возродиться, заново научиться думать, а не отупеть окончательно и полностью. И ещё, что это был последний лекционный курс перед дипломной работой. И даже с четверкой по профилирующей дисциплине красный диплом у меня все равно получался.