Плацебо в мягком переплёте

В последнее время у меня не было каких-то планов, а тут я договорился о встрече, даже как-то не по себе стало. Не знаю почему, но я чувствовал какую-то ответственность и не мог опоздать или вовсе не прийти.

Дома я разобрал вещи, достал тёплый свитер и шерстяные носки. В кладовке я нашёл рыбацкий инвентарь, сапоги и дождевик, собрал рюкзак. Взял с собой пару книг на случай, если будет скучно или беседа зайдёт в тупик, и бутылку дешёвого виски, чтобы согреться.

Вечером мы встретились у причала. Генри сказал, что мы пойдём на особое место рядом с маяком, прямо под его тенью. Мне было, в общем-то, всё равно, я кивнул и, забросив рюкзак на плечо, пошёл за ним. За несколько минут добрались до берега и развели небольшой костёр. Закинули удочки, поставив их в рогатку, вкопанную в песок с камнями. Возникло неловкое молчание при подготовке и в ожидании, я открыл книгу и начал бегать глазами по тексту.

– Что читаешь, юнец?

– Моби Дик, – ответил я. Специально взял её, чтобы погрузиться во всё это рыболовное дело с головой. Море, удочка, виски и охота на кита, с подробным описанием деталей, что ещё нужно?

– Читал её раз пятьдесят, хорошая книга. Но неужели тебе интересно? – удивлённо спросил Генри.

– Да, что-то есть необычное в таком повествовании.

Он расхохотался. Говорил, что его отец заставлял её читать, а когда подрос, сам с удовольствием впитывал строки от корки до корки. Мне было интересно послушать, а он заметил, что я весь во внимании. Генри начал рассказывать про своего отца, про свою старую работу, я отложил книгу в сторону, налил нам по стаканчику, опёрся одним локтем о рюкзак и слушал рассказ Генри.

Всю свою жизнь его отец пробатрачил на мебельной фабрике. Ещё пацаном, разгружал фуры с брёвнами. Образования он не имел, поэтому такая работа сейчас устраивала, платили хорошо и своевременно. Однажды его попросили заменить одного рабочего, пока тот был на больничном. Он согласился и стал сортировать доски и заниматься распилом. У него хорошо получалось, и его оставили на этой должности. И так, год за годом, он пробовал что-то новое: лакировал древесину, работал рубанком, успел освоить тонкости деревообработки, постоял на фрезеровочных станках, изготавливая петли и соединительные элементы. И вот, имея за спиной тридцать лет опыта, зная все тонкости процессов, он стал главным мастером. Все его знали и уважали, он решал проблемы по мере их поступления. Нужно кому-то дома заменить крепёж выдвигающегося механизма дверки в шкафу? – Не вопрос. Он тут же шёл к фрезеровщику, давал задание, и тот уже к обеду забирал готовую деталь. Потом он передавал её на следующую операцию, и к вечеру всё было сделано.

Он любил свою работу, выполнял её добросовестно, и со временем занял должность начальника участка по деревообработке. Он всегда об этом мечтал, жил коллективом, работающим точно швейцарские часы. Но время беспощадно. Выйдя на пенсию, ему не разрешалось даже заходить на предприятие, такие правила. Каждый день он жил этой работой и семьёй, но лишившись одного, не смог бы нормально существовать. Что потом и случилось. Он походил на сумасшедшего, приходя к фабрике в семь утра, будучи отработавшим своё. Первое время с ним все здоровались, но спустя год стали сторониться, даже боялись, будто он был одержим. К вечеру, приходя домой, он вёл себя как обычно, разговаривая с детьми и женой, но вот днём он слонялся у забора любимой фабрики. Он вспоминал, как его провожали на пенсию. Не было равнодушного человека, который не пустил бы слезу при прощании с ним. Работники нарисовали плакаты, устроили целый концерт в честь него, обещали заходить в гости и всячески поддерживать общение.

Шли годы и рабочие менялись, многие уволились и переехали в столицу, но не он. Отец устроил Генри, чтобы тот шёл по семейным стопам, но надолго его не хватило. Сыну больно было смотреть на безумие отца, но он понимал, что тот всю свою жизнь находился на этой фабрике, он просто не знал, как существовать по-другому. Что ещё можно делать с семи утра до семи вечера? Ведь автобусы пустые, в магазинах не людно, да и общался он только с коллегами. Даже дома с женой он не мог находиться в это время, казалось, в эти часы они не могли уживаться, и она попросту мозолила ему глаза. Его муки закончились, когда в один день он как обычно обходил кругом фабрику, не торопясь шагал вдоль забора, но вдруг, сорвавшись, побежал к воротам, откуда вывозят древесину. Он увидел, что они открыты. Хотелось хоть одним глазком взглянуть на производственное помещение, где он проработал всю жизнь. По иронии судьбы, он споткнулся о бордюр и упал под колёса фуры, которая даже сперва не заметила, как переехала старика. Лишь в зеркале заднего вида алый след с рисунком от шин на холодном асфальте заставил обратить внимание на происшествие. Генри уволился сразу же после смерти отца, который «жил работой и умер от её же рук». Но надо отдать ему должное, он всё таки смог собрать большинство старых коллег. Правда, на своих же похоронах. После этого случая, начальство пересмотрело права для ветеранов фабрики. Ведь они не знали другой жизни, зачем лишать их возможности хоть иногда проведать родной цех.

Мы допили бутылку виски, поговорили на более весёлые темы. Он расшевелил меня, разузнал о моём хобби. Мы около часа беседовали о литературе, он сказал, что обязательно прочтёт мои книги. Он оказался очень открытым человеком и мы славно провели время. Рыбалка удалась, хоть и улов у нас был не большой, всего пару рыбёшек. Мы их тут же зажарили и съели. Но Генри был прав, эта рыбалка пойдёт мне на пользу, ведь я пообещал ему, что продолжу писать свои рассказы. Он чётко видел границы и не задавал лишних вопросов, а я и не хотел сейчас говорить об Элис или Эм. Вообще о чём-то, что связано с моими душераздирающими воспоминаниями.

Глава 4

На днях мне написали из издательства, спрашивали, работаю ли я над рассказом. Я признался, что не могу собрать мысли воедино, хоть и наброски уже имеются. После рыбалки с Генри я решил себя перебороть и не глушить боль алкоголем, просто терпеть и стараться с головой уйти в написание рассказа.

На душе паршиво. Я передвигал мебель каждый раз, как привыкал к этой расстановке. Писал во дворе, на крыше дома, и лёжа в постели. Где только она не побывала, именно её чаще всего и передвигал. Очень тяжело было заниматься творчеством в таком состоянии, когда ты пишешь, чтобы излечиться – выплёскивается наружу вся грязь. Так и вышел рассказ мрачноватый, но я всё равно его отправил в издательство.

За закрытыми глазами

Тому 39 лет, он отец двух девочек. Счастлив в браке с Карой, девушкой, в которую по уши влюблён уже семь лет. Он приезжий и буквально в первый год, как переехал в столицу, они встретились. Рассказывали всё друг о друге, снимали жильё, работали вместе – жизнь казалась сказкой, пока он не познакомился с одним человеком, который предложил ему информацию, которую он знать не должен.

Детство Кары, как и студенческие годы, были, мягко сказать, испорчены её матерью, которая была очень строга, запрещала носить юбки и платья, постоянно заставляла её надевать серые водолазки и свободные брюки. Что такое макияж она узнала лет в двадцать, и то тайком от матери, красила губы в университете. В то время все были помешаны на безопасности, в домах стояли датчики движения и распознавания лиц, поэтому даже подруг позвать в гости у Кары возможности не было.Излишний контроль несёт за собой последствия, ведь запретный плод сладок. Тайком от родителей, после универа, она с другом ходила к нему домой. Они разговаривали, занимались учёбой, но когда отец мальчика увидел в гостях девушку, тем же вечером стал читать лекции сыну, чтоб он не связывался с такими тихонями, мол, она от него потом не отлипнет. Так и появилась проблема, где видеться с другом, ведь душа требовала таких встреч.

В то время снять номер в гостинице с молодым человеком было очень страшно, её влиятельной семье обязательно доложили бы. Да и слухи расползлись бы по всему городу. Но они всё таки нашли одно тихое место, такую комнату для бизнес-переговоров с почасовой оплатой. Сюда обычно приходят оформлять документы. Там был стол и шесть стульев, стопка бумаг и графин с водой. Без единого зеркала. Небольшая конура, где они стали часто проводить время. 

Более того, именно там и был её первый секс. Кара бесилась из-за матери, и только в этой комнате со своим другом она надевала платья с декольте, красилась, и хотела нравиться мужчинам. Наряжалась как дорогая шлюха, и вела себя так же. Всё потому, что её мать запрещала говорить с противоположным полом и как-то контактировать с ними.

Ей не хватало этих взглядов и прикосновений. Но в один день она лишилась девственности прямо на этом деревянном столе с парнем из университета. Как обычно сильно накрасившись и надев платье с глубоким декольте, она всячески обтиралась о его плечи грудью. Естественно, он поддался на провокацию, не смотря на предостережения отца. Любой бы на его месте не устоял перед таким напором, ведь каким бы он ни был хорошим парнем, всё равно грязные мысли нахлынули от её вызывающего поведения.

Она как зверь, которого запирали в клетке, вырвавшись наружу, брала от жизни всё. 

Приходила сюда с разными парнями на протяжении пяти лет. Делала одно и то же – трахалась назло своей матери, которая думает, что её дочурка тихоня. Она научилась хорошо оправдываться, где находится эти час-два в день, и никаких сомнений её слова не вызывали. И со временем никто и не подозревал такую милую девушку в чём-то подобном.

Когда её мать потеряла отца, она стала более спокойно относиться ко всему. На своей шкуре почувствовала, как тяжело бывает без мужчины, без опоры. Даже сама начала давать ей советы по соблазнению, чтобы та не проживала зря свою молодость. Так получилось, что её первым парнем в серьёзных отношениях стал Том. Его очень полюбила её мать, она видела в нём такие же качества, как и в покойном муже, и желала им счастья. Всегда приглашала на праздники, всячески поддерживала общение с ними на протяжении семи лет. Как раз на юбилее тёщи Том и познакомился с мужичком, который в дальнейшем открыл ему глаза на происходящее в этой семейке.

День рождения её матери они отмечали в хорошем ресторане. Том тогда очень устал от всех этих светских бесед и удалился к бару в соседнем крыле. Там и познакомился с барменом, который вскоре стал ему хорошим приятелем. Особенно запомнился момент, когда Том представил его своей жене. Не такой реакции от бармена он ожидал. Тот будто призрака увидел вместо Кары, но Том ничего не заподозрил, ему показалось, что его друг просто был в восторге от красоты невесты и проглотил язык.

Через несколько дней он позвонил, требовал встречи, только чтобы Том был один. Говорил, что всё объяснит на месте. Дело важное, подумал он, тут же сел в машину и поехал на встречу. Он стоял у серого здания, похожего на гостиницу. Друзья поздоровались и зашли внутрь.

– То, что я сейчас покажу тебе, совершенно секретно.

Здесь сдаются приватные комнаты для деловых встреч. Проще говоря, бизнесмены обсуждают планы и ведут чёрную бухгалтерию, без лишних глаз. Заказ делается анонимно, поэтому такое место приобрело некую популярность. Но давным-давно, на одной из таких деловых встреч, застрелили человека. Директор – он же мой отец, установил скрытые камеры, но об их существовании не было известно. Никто из персонала не мог просматривать их, доступ только у отца, а сейчас и у меня. 

– Ближе к делу, – сказал Том.

– Хорошо, не перебивай. Память на жёстком диске закончилась, и мне нужно было его очистить, но когда я собирался это сделать, увидел одну старую запись. Там засветилась голая девушка, я открыл файл и был шокирован. На записи видно, как в одном из кабинетов занимаются сексом, прямо на столе. Копнув дальше, я обнаружил более сотни видеозаписей этой же самой девушки. Так вот это видео на жёстком диске. Думаешь, зачем я тебе всё это говорю? Помнишь моё выражение лица, когда я познакомился с твоей женой? Именно она и была запечатлена на эту скрытую камеру.

Том, не проронив и слова, ударил кулаком в стену. Приятель протянул ему жёсткий диск и сказал:

– Хочешь смотри, хочешь выкинь, главное избавься потом от него.

Он оставил сообщение жене, что уезжает на пару дней по работе, а сам поехал в гостиницу, снял номер и заказал море алкоголя. Сидел и крутил в руках этот жёсткий диск, ему пришлось выпить полбутылки, чтобы осмелиться подключить его к компьютеру. Выведя изображение на телевизор, сел и принялся смотреть видеофайлы. Ощущение было – будто разорвали грудную клетку и засыпали раскалённые угли. Том не мог поверить в то, что его обожаемая жена занималась такими делами. Даже с ним она не позволяла себе многого в постели. А если они и пробовали что-то новое, то она утверждала, что делает это впервые. Ложь, наглая ложь. 

Том сидел и смотрел, не перематывая ни вперед, ни назад. В номер приносили еду и выпивку, окидывая неодобрительным взглядом, но сквозь неприязнь молодая девушка улыбалась. Какой профессионализм, не смотря на то, что от него жутко воняло. Он больше походил на бездомного, но платил, поэтому персонал не имеет права не обслуживать клиента.

Досмотрев очередное видео, не стал сразу включать новое. Достал из пачки сигарету, открыл балкон и сел на корточки, опираясь о холодную бетонную стену. Закрыв глаза, он так же слышал эти стоны и шлепки, словно тишина больше никогда не наступит. Зажимая руками уши, зажмурив веки, всё равно кожей чувствовал, мерзкие для него звуки. Будто эту аудиодорожку, ввели ему внутривенно, и та растекается по всем участкам тела. Набрав в лёгкие табачный дым, он тяжело выдохнул и зашёл обратно в номер.

Телефон разрывался от звонков, ведь почти неделю от него не было вестей. Он досмотрел все записи, сходил в душ, оделся, расплатился, оставив хорошие чаевые, и вышел на улицу. Нащупав в кармане ключи от автомобиля, он нажал на брелке кнопку и тишину развеял противный писк сигнализации. Как только сел в машину и закрыл дверь, он заорал во весь голос и схватился за голову. Такой нервный срыв был похож на вопль сумасшедшего в психиатрической лечебнице. 

Приехав домой, он сквозь зубы поцеловал жену и детей, сел ужинать, был молчалив и за вечер сказал лишь пару слов вскользь. 

Ночью жена надела кружевное бельё и легла в постель. Поцеловала страстно и села сверху на него, тот пустыми глазами смотрел сквозь её обнажённое тело. Жена видела, что ничего не получается, списав всё на то, что он с дороги устал, и принялась поднимать ему настроение руками. В конце концов, у неё получилось прилить достаточно крови, чтобы ночь была жаркой.

Том, трахая её, видел те кадры перед глазами, где она с разными мужиками делает точно такие же движения, издаёт те же звуки. Казалось, все те люди стояли рядом и оценивали его действия, держа в руках таблички с баллами. Внезапно Тома стошнило, он ушёл в ванную и закрылся там на пару часов. Вернувшись в спальню, жена уже тихонько сопела, и в комнате пахло освежителем воздуха. Пол ещё не впитал влагу, поскрипывая о голые ступни. Он шёл в свою постель, на которой вместе с Карой лежала сотня мужиков разных сортов. Он лёг, долго думал о семье и о детях. Сперва его раздирала жуткая ненависть, но позже он проглотил всё это дерьмо и уснул.

Том продолжал жить, отвозя девочек в детский сад, ходя на работу и целуя жену. Но всё равно не мог смириться с тем, что увидел, хоть это и было до него и очень давно. Сейчас она совсем не похожа на того человека из видео. День за днём, он подавлял в себе мысли о Каре весьма своеобразным способом. Приходя на работу, много курил и тушил окурки о свои ладони, резал себя канцелярским ножом. Ему не нравился вид крови или болезненный стон, вырывавшийся непроизвольно, но он любил ту сладкую боль, которая отвлекала его от постельных сцен жены. Став одержимым ей, и в один момент перешагнул эту тонкую грань, когда в очередной раз пускал кровь по запястьям. Уборщица, открыв дверь в кабинет универсальным ключом, обнаружила окровавленное тело сотрудника офиса, качающееся в кожаном кресле на трёх колёсиках, окрашенных алым цветом. Особенно пугающе выглядела его улыбка на лице и выпученные от экстаза глаза. Скорая помощь констатировала факт смерти. Перерезав вены и добравшись до артерии, он долго качался в кресле, как маятник на границе жизни. Но когда повеяло холодом, пошёл навстречу. Больше он не видел – за закрытыми глазами – те кадры с женой, перед ним лишь густая тьма, чему он был бесконечно рад.

Всё возвращается на круги своя. Написав рассказ, я не гордился им и считал его посредственным, но мысль я однозначно сумел донести и выговориться текстовому документу.

Продолжал жить, хоть и чувствовал себя опустошённым. Просто сосуд, который нужно кормить, поить и одевать, чтобы оставаться в игре. Быть похожим на человека и ловить на себе женские взгляды. Только ради этого стоит вставать по утрам, бриться и чистить зубы. Ведь я всё ещё на что-то надеялся, хоть и вера моя была утрачена.

Глава 5

Одним вечером, читая книгу, я почувствовал духоту. Не хватало кислорода, будто находился в подлодке на большой глубине. Я оделся и вышел на улицу. Идя вдоль берега, предчувствуя беду. Всё вокруг казалось каким-то подозрительным. Я обратил внимание, что ветер дует как-то сквозь меня, не чувствовался запах моря, и мне по-прежнему было тяжело дышать. Я стоял у маяка, хотя буквально пару минут назад я вышел из дома. Мне не показалось это странным, ведь я часто ухожу в себя и не замечаю течения времени. Мысль порождает во мне интерес и я могу, как с близким другом, её обсудить, не заметив, что потратил на это полчаса.

На горизонте я видел мальчугана с сырой головой и в наспех надетой футболке, впитавшей в себя капли воды или пота. Он пробежал мимо, будто не заметив меня. Вид у него очень испуганный, и было понятно, что он куда-то целенаправленно торопился. Дойдя до места, где мы с Генри рыбачили, увидел нежно-голубые босоножки и платье того же цвета. Я оглянулся, но никого не было видно рядом. Как только я собирался продолжить свою вечернюю прогулку, услышал крик, знакомый мне крик. И первое, что пришло в голову – это Элис. Хотя, как я смог бы отличить его от вопля другой девушки? Возможно, на подсознательном уровне пришёл её образ. Голос доносился из моря, я слышал шлепки о воду, будто рыба, которую только поймали и опускают в ведро с подтаявшим льдом, хаотично бьёт хвостом. Я тут же побежал на крик, нырнул и на несколько секунд погрузился в тишину. Я плыл, раздвигая волны на своём пути. Голос был всё ближе, но я никого не видел, уж очень темно. Поднялся на поверхность, набрал в лёгкие воздуха и нырнул с открытыми глазами. Осмотрелся, где-то на глубине пузырилась вода, казалось, видел очертания человека. Но уходя всё глубже и силуэт отдалялся, словно что-то тянуло его на дно. Чувствуя недостаток кислорода, запаниковал. В эту же секунду понял, что подняться на поверхность уже нет сил. Я грёб руками и ногами, но оставался на месте, будто меня что-то держало. Вода начала заливаться в горло и нос, я осознавал свою беспомощность. Закрыл глаза и почувствовал вибрацию от устремляющихся вверх пузырей. Яркая вспышка света и гул в ушах, от которого, кажется, потерял сознание.

Глава 6

Суета. Чьи-то шаги, как стук капели об алюминиевый козырёк подоконника. Нет сил, чтобы поднять голову и узнать, откуда доносится этот гул. Открыв глаза, я видел лампочку, висящую на проводе без люстры, тут же вспомнив, что такая же была в общежитии у моего друга. Где я? Почему мне всё кажется таким знакомым? Местами пожелтевший потолок вызывал какое-то раздражение и я вновь закрыл глаза. Последнее, что я помню – то, как плыл на чей-то зов, и мне стало не хватать воздуха. Наверное, кто-то увидел, что человек в воде и спас меня? Может быть, тот самый паренёк, который без лица пробежал мимо? Столько вопросов, но их некому задать. Я попытался встать, но тело было будто пришито к постели, начал ёрзать и койка заскрипела. Заходит медсестра в кристально-белом халате. Я вздохнул с облегчением, значит я в больнице.

– Что у вас тут за шум, как себя чувствуете? – спрашивает она.

– Голова болит, пошевелиться не могу. Сестра, где я нахожусь? Кто меня сюда привёз?

– Сейчас только утро субботы, Ваш лечащий врач прибудет в понедельник, так что лежите смирно. Она сказала это на автопилоте и удалилась. Я даже не успел открыть рот, чтобы ещё с ней поговорить.